В среду исполняется 120 лет со дня рождения Сергея Меркурова /1881-1952/ - народного художника СССР /1943/, действительного члена Академии художеств СССР /1947/. "Государственным скульптором номер 1" поры торжества сталинского соцреализма назвал Меркурова в интервью РИА "Новости" известный историк искусства, доктор искусствоведения, член-корреспондент Российской Академии художеств Александр Морозов.
Личность и наследие мастера, безусловно, крупного и яркого, полны противоречий, заставляющих задуматься о воздействии тоталитарного режима на развитие таланта. Роль, выпавшую Меркурову в истории, смог бы выполнить не каждый: этот художник творил не просто портреты и монументы, но героический миф, утверждая "торжество социализма" и его идеалы, воспевая "борцов революции". Надрывной скорби, патетики полны первые работ скульптора на этом поприще - рельеф "Расстрел 26 Бакинских комиссаров" (1926, установлен в Баку) и мощная многофигурная композиция "Смерть вождя" (1927).
Сергей Дмитриевич Меркуров, получивший художественное образование в Цюрихе и Мюнхене в самом начале ХХ века, до 1909 года работавший в Париже, был заметной фигурой в отечественной пластике еще до революции.
По ее свершении, в рамках ленинского плана монументальной пропаганды, он установил в Москве памятник Федору Достоевскому, по сей день остающийся лучшим (правда, исполнен он был еще в мирном 1913 году). Гранитная статуя, стоявшая прежде на Цветном бульваре, а с 1936 года находящаяся во дворе Мариинской больницы на Божедомке, где родился писатель, напоминает о связях России с европейским искусством: отголоски творчества Огюста Родена и Антуана Бурделя, равно как немецкого экспрессиониста Эрнста Барлаха, слышны в драматически напряженной композиции памятника. Не померк с годами ореол славы одного из самых удачных монументов столицы и вокруг фигуры Климента Тимирязева у Никитских ворот (1923).
Эти две ранние работы Меркурова вкупе с портретом Степана Шаумяна (1929), хранящимся в Третьяковке, стали хрестоматийными и свидетельствуют о незаурядном даре их автора. Впрочем, способности его быстро заметили и власть предержащие в СССР. Недаром именно Меркуров был избран для важнейшей миссии при строительстве Дворца Советов, которым планировали заменить взорванный храм Христа Спасителя. Скульптору поручено было создание программного произведения - своего рода "колосса московского": гигантская статуя Ленина должна была вознестись над дворцом на стометровую высоту, так что поднятая рука вождя, вонзаясь в небеса, тонула бы в облаках. Правда, амбициозный замысел зодчего Бориса Иофана и Меркурова не получил воплощения. Несомненно, он бы стал главным в карьере придворного ваятеля, и без того блистательной.
Автора многометровых статуй двух "вождей мирового пролетариата", возведенных при начале канала Москва - Волга, более других отличал и жаловал правитель державы соцреализма. До сих пор остаются зримой реальностью гранитные изваяния "отца народов": их можно увидеть и во дворе Третьяковской галереи, и в Парке искусств на Крымской набережной.
Разумеется, это лишь обломки целой империи монументов, созданной Меркуровым: в 1930-е годы он исполнял самые ответственные правительственные заказы. Среди них - мраморная статуя Ленина для зала заседаний Верховного Совета в Кремле (1939), грандиозная статуя Сталина для Всероссийской сельскохозяйственной выставки (1939). Пафос пошел на снижение, когда скульптор взялся вылепить "человечески теплый" памятник М.В.Ломоносову, украшающий дворик журфака Московского университета на Моховой: этот образ, подробный и многословный, но внутренне холодный и пустой, вряд ли можно считать удачей Меркурова. Важная часть его наследия - посмертные маски: с помощью специального мастера (форматора) Меркуров снимал их со Льва Толстого, Ленина, Маяковского, Максима Горького.
Биографию скульптора дополняет страница, связанная с Государственным музеем изобразительных искусств (ГМИИ) им. А.С.Пушкина: в 1945-50 годах Меркуров был его директором. Именно в это время музей, созданный профессором Иваном Цветаевым как учебный при Московском университете, а после 1917 года вобравший в себя коллекции Щукиных, Морозовых и множества других собирателей русского, восточного и нового западного искусства, превратился в "музей подарков Сталину": эти сокровища демонстрировались несколько лет после празднования 70-летия вождя. Самая легендарная в Москве коллекция французской живописи (от импрессионистов до Пикассо и Матисса) была тогда же разделена между ГМИИ и Эрмитажем. В эти годы в запасниках оказалось неожиданное пополнение - "трофейное искусство". Произведения, вывезенные из Германии после ее поражения в войне, полсотни лет оставались государственной тайной, которую бдительно охранял и Меркуров.
