Алексей Крикунов
Новая книга Дубравки Угрешич "Снесла Баба Яга яичко", - пожалуй, самое оригинальное произведение хорватской писательницы. Жанр книги с трудом поддается определению – наверное, как раз для такого случая придуманы термины "metafiction» и «пост-модерн». Под забавным названием спрятаны автобиография, трагифарс и научный трактат-комментарий к первым двум частям. На первый взгляд, взаимоисключающее сочетание, но в данном случае все три части гармонируют друг с другом – своего рода "Улисс" в миниатюре.
Первая история - это трогательная хроника взаимоотношений автора со своей старой и больной матерью, поездка в город маминого детства и знакомство со слависткой Абой. Во второй - три старых леди устраивают на чешском курорте адское светопреставление. Третья часть дает ключ к первым двум и, соотнося невероятное с очевидным, объясняет читателю, при чем тут, собственно, Баба Яга и прочая мистика.
"Баба Яга" стала вкладом Угрешич в цикл Canongate Myth Series, международный проект, включающий новеллы современных авторов, которые переосмысливают мифы народов мира на радость читателям. В частности, для этой замечательной серии Пелевин написал "Шлем ужаса". Произведение вышло на английском, немецком, датском, шведском, польском и других языках, а теперь долетело и до России.
Оживший миф
Дубравка Угрешич помещает своих персонажей в сказочное пространство ожившего мифа. Спа-центр в Чехии превращается в тридевятое царство, а трио безобидных старушек обрастает демоническими чертами. Массажист-босниец становится Иваном-дураком, американский король биодобавок – вредным сказочным царем, а его непутевая дочь – суженой Ивана.
Нет, герои не отождествляют себя ни с какими метафизическими существами, это за них делает славистка Аба Багаи, чье имя – очевидная анаграмма Бабы Яги. "Написанная" ею третья часть-эссе собирает воедино рассыпанные по тексту волшебные символы, дает им развернутое толкование – и привычные вещи оживают в иной реальности.
В авторской интерпретации Баба Яга выступает как грозное бессознательное миллионов угнетенных женщин всего мира, коллективная vagina dentata. Баба Яга – больше не комичный персонаж сказок и не персонификация зла – она воплощает маргинальное женское начало, возникшее в противовес патерналистской мужской культуре, которая игнорирует безобразных старух и эксплуатирует молодых девушек, являя собой истинное зло.
Следуя почтенной традиции европейского феминизма, писательница изображает женщин как проигравших гендерную битву, а оружие партизанской войны и мести за унижения находит в славянских мифах.
Попугай как фаллический символ
Многоплановая книга таким образом приобретает звучание чуть ли не феминистского манифеста. Кого-то из читателей это приведет в восторг, а некоторые поморщатся: борьба за равноправие полов в наше время тотального равноправия похожа на борьбу отставных диссидентов с призраком коммунизма.
Европейские читатели и критики, обожающие страстные речи в защиту женщин (а также мужчин, детей, животных и т.п.), приняли произведение Дубравки Угрешич с ликованием.
Предсказать такой же успех книги у нас не беремся – отечественный читатель привык к более невинной трактовке родных сказок и имеет собственное представление о феминистках. Многочисленные же сексуально-фрейдистские компоненты (попугай как фаллический символ – как вам?) сейчас раздражают даже бывалых эстетов.
Впрочем, интересный формат, богатое наслоение смыслов, "фирменный" юмор и живой язык в сочетании с целой "сказочной энциклопедией", несомненно, помогут этой любопытной книге найти своего читателя.
