Лидия Голяева, РИА Новости
Диктофон работает вхолостую. Изредка слышен скрип ручки по бумаге. Я пишу вопросы. Раздается женский голос. Он звучит непривычно громко. Женщина немного искажает слова — "слабослышщий", "глукие".
"— Приятно, наверное, всегда слышать море?
— Приятно слышать, как дверь хлопает. А то все море, море. Скучно".
— А правда, что глухие слышат море?— пишу я.
— М-м — Женщина поводит головой, как будто хочет сказать нет. Смеётся.
— Фильм хороший, но жесты мне не нравятся. Не все этот фильм могут понять: слишком профессиональные жесты, слишком сложные.
Воробьева Нина Викторовна управляет своей маленькой страной глухих. Она — сурдопереводчик комплексного центра социальной защиты и председатель Всероссийского общества глухих в городе Кимры Тверской области.
Подопечные центра — инвалиды по слуху с разными степенями глухоты. Кто-то слышит с аппаратом и может говорить, кто-то не слышит вообще и общается только на языке жестов. Тридцать лет Нина помогает таким же людям, как она сама.
Центр — это двухэтажное деревянное здание напротив местной барахолки на улице Карла Маркса. На стене с облупившейся краской табличка — Всероссийское общество слепых. Внутри ещё таблички — совет ветеранов, всероссийское общество глухих, общество инвалидов-колясочников. Прохладно и пахнет свежей краской.
Светловолосая женщина в льняном костюме появляется в дверях. Смотрит внимательно, прямо в глаза. Говорит непривычно громко и немного сокращает слова.
— Это здание, оно для нас как второй дом. Мы сюда ходим, общаемся, мероприятия проводим. В области ни у кого нет такого здания, ни у кого, только в городе Кимры. Даже из Дубны к нам приезжают общаться, потому что там такого центра нет.
Полки заставлены кубками и грамотами. Грамоты почти все даны Нине — за социальную работу и организацию мероприятий для подопечных общества.
На лимонно-желтой стене висит ручная азбука. Ей учат детей с отсутствием слуха с малых лет. Взрослые глухие учат именно жесты — когда несколько взмахов рук обозначают не отдельные буквы, а целые слова.
В комнате тишина.
— Пишите мне, пишите, я так быстрее разберу.
У меня тяжелый слух
Нина — слабослышащая с рождения. В этом году ей исполняется пятьдесят. Говорит, с возрастом слух ухудшается, и теперь приходится носить слуховой аппарат.
— Когда вы снимаете слуховой аппарат…
— Не-ет, без аппарата не слышу совсем. Раньше я слышала хорошо, и я общалась свободно. Когда слух стал ухудшаться, мне посоветовали: попробуй слуховой аппарат. Я его надела, сначала голова болела, а потом мне очень понравилось, слышно стало. А если снимешь — еще хуже стало, вообще ничего не слышу.
Поступить в университет Нина хотела, но не смогла — в двадцать лет вышла замуж за мальчика из своей школы-интерната для слабослышащих детей. Они до сих пор вместе. Муж Нины Викторовны работает на местной фабрике "Красная звезда" пошивщиком обуви.
С фабрикой у Нины семейная история: она родилась в семье глухих, простых рабочих. Её родители полностью глухие, она и её муж — слабослышащие, а её дети — двое мальчиков — оба слышат хорошо.
— А как вы с сыновьями общаетесь?
— Они тоже жестами владеют. Даже внуки уже знают.
Восемнадцать лет назад у Нины погибла дочь, ей было семь.
— Мы, когда дочка у нас погибла, хотели с мужем еще девочку, но мальчик родился, второй сын мой Сашка. Когда беременная была, мы с мужем очень хотели девочку. Мне назначили УЗИ на восьмом месяце. Сказали: сто процентов у вас мальчик. Я, пока шла из больницы на работу, всю дорогу плакала. А мне говорят: "Да ладно, Воробьева, успокойся, мальчик и то хорошо". Слава Богу, хороший пацан-то! И еще внучка есть, она похожа очень на мою девочку, мы ее очень любим.
На детской площадке на семилетнюю Надю упала горка. Девочку не спасли. Говоря о дочери, женщина переводит взгляд на окно, чтобы скрыть слёзы.
Но о своих сыновьях Нина говорит с гордостью — и облегчением: слава Богу, оба слышат. Старший сын работает в МЧС — спасателем и сурдопереводчиком, младший мечтает стать патологоанатомом и увлекается спортом.
В тишине да не в обиде
Как сурдопереводчик, Нина помогает глухим общаться с остальным миром.
— Я очень смелая и прямая. Думаю, это связано со слухом. Если я не поняла, что вы сказали, я не буду поддакивать.
Сурдопереводу Нина училась в Твери у московского педагога. Говорит, что сейчас может переводить почти везде, кроме суда и полиции: слишком быстро говорят и трудно читать по губам.
У глухих есть и другие переводчики, например с русского жестового на жестовый английский. Есть жесты универсальные, а есть только русские, поэтому глухие тоже могут учить иностранный язык.
— Бывают разные случаи. В четыре часа утра в Москве избили глухого парня, позвонили моему сыну. Мы спим, а что делать? Человеку надо помочь: сначала в больнице, потом в полиции. Работа у нас такая. Ненормированный рабочий день.
Между собой мы машем руками
В маленьком зале собираются люди. В раскрытые окна второго этажа сквозь качающиеся жалюзи проникает послеполуденный свет. В помещении центра прохладно. Нина ставит чай и достает из шкафа лучшие чашки — фарфоровые, с крупными цветами.
— Нас много, но не все на учете стоят. У меня стоят на учете в основном те, кто владеет жестами. А есть те, кто и не слышат, и жестов не знают. Приходят ко мне с вопросами, проблемами — я помогаю всем, никому не отказываю. Но на учет не встают — это их дело, я не заставляю.
Люди приходят к Нине постоянно. Она не успевает сидеть за чаем: то прерывается на середине разговора, то выходит в коридор, то снова садится в кресло, извиняется и опять уходит.
В зале стоит несколько разноцветных пакетов: подопечные центра своими силами собрали гуманитарную помощь беженцам с Украины.
— У нас, поскольку мы общаемся жестами, мы не можем быть невнимательными. Мы смотрим в глаза и слушаем до конца, о чем нам говорят. А слышащие они мимо ушей многое пропускают, когда говорят, отворачиваются в другую сторону. У нас не так: если я тебе рассказываю, ты смотришь на меня. Отвернешься — смысл упустишь и ничего не поймешь.
Сюда приходят в основном женщины — обсуждают последние новости. Мужчины неразговорчивы, сидят, скрестив руки.
Я подаю Нине записку — спрашиваю, что может обидеть глухого человека.
Сидящая рядом со мной женщина поднимает плечи и удивлённо смотрит на Нину.
— Ничего нас не может обидеть. Бывает, что дети дразнят людей, которые машут друг перед другом руками, — говорит Нина. — Мы говорим им, что так нельзя. В детстве мой папа даже подрался с папой слышащей девочки, которая меня передразнивала. Мы же не виноваты, что мы глухие.
Глухие и счастливые
Они — другие. Здороваются взмахами рук и внимательно смотрят друг на друга. Редкий звук прорывается из грудной клетки. Голос у глухих есть, но его не используют. Поэтому их ошибочно называют глухонемыми: не слышит, значит — не говорит.
— А как вы думаете? В голове возникают слова или образы?
— Я и голос слышу, и картинками думаю.
Даже те, кто может слышать хоть немного, по привычке размахивают руками при разговоре. Говорят много и увлечённо, обозначая жестами целые слова. Вот только когда идёшь с сумками из магазина, приходится ставить покупки на землю, чтобы поговорить.
Слабослышащим немного проще: они могут бесплатно получить слуховые аппараты в Фонде социального страхования.
Кажется, что в маленьком городке в Тверской области добиться получения какого-нибудь телевизора с субтитрами еще сложнее, чем в Москве, но глухие местные жители говорят, что администрация помогает финансово, а врачи быстро дают направления в Фонд. Но нужно заключение сурдолога, а он есть только в Твери.
В остальном всё, как у обычных людей: дом, семья, праздники, спортивные соревнования для молодёжи и даже фестиваль пения.
— Я песни перевожу на язык жестов. Не видели такого?
Нина Викторовна уговаривает соседку по столу спеть. Делает музыку погромче. Женщины выходят вперед. Начинается песня "Всё, что в жизни есть у меня". Они беззвучно поют губами и машут руками. Слышащий легко примет язык жестов за танец. У глухих это называется петь.
— Чтобы песни переводить, нам надо выучить все интонации, паузы, это нам надо выучить все от и до, нам надо два-три месяца репетировать.
— А вам хотелось бы послушать Моцарта?
— Понимаете, музыка — это для тех, кто имеет слух. Нам это ни к чему, и нам это неинтересно. Понимать все равно надо, о чем там играют. Вот когда у меня дочка была, она любила пианино. У нее подружка была, в музыкалку ходила. А моя дочка к ней приходила слушать пианино и мне говорила: "Мама, я в музыкалку хочу", а ей отвечала: "Надя, тебя не возьмут". Для музыки надо слух обязательно, надо слух.
— Вы вините Бога в том, что вы глухая?
— Нет, Бог так с нами не поступал. Это вина не Бога. Судьба такая. Бог нам поможет, успокоит. Те, кто злятся, только хуже себе делают. Врач приходит, а они капризничают. А я им говорю: "Нельзя нервничать, нельзя". Но Бог и их утешает.
Понятно на любом языке
Считается, что о помощи нужно кричать что есть мочи. Если молчишь — значит у тебя все хорошо, тебе не надо помогать. В мире звуков глухие молчат всё время. Они находят счастье в своей тишине и помогают друг другу по умолчанию.
Я прошу Нину Викторовну научить меня сказать "я тебя люблю" на языке жестов. Сначала прикладываешь обе руки к себе — это "я", потом отводишь обе руки от себя — "тебя", а потом переносишь пальцы правой руки от губ к сердцу и словно обнимаешь сердце раскрытой ладонью — "люблю".
— Вы своим женихам покажете. Признание в любви поймет любой человек, даже на языке жестов. Надо просто приложить к сердцу правую руку.
