Полина Орлова, РИА Новости
"У нас не шоколадом пахнет, но куда денешься?" - констатирует очевидное Борис Андреевич Ершов, ведущий инженер Производственного управления "Мосочиствод".
Мы едем на машине по обширной территории Люберецких очистных сооружений (ЛОС), которые очищают половину сточных вод Москвы и еще доброго десятка городков Московской области.
По мере приближения к объектам, где очистка стоков только начинается, запах в салоне становится все более угрожающим. Можно представить, как пахло здесь раньше, когда сточные воды просто выливались на Люберецкие поля фильтрации и очищались естественным образом, проходя сквозь грунт.
В этом году московской канализации стукнуло 114 лет. Это если отправной точкой считать запуск первой очереди канализации в 1898 году, когда столица обзавелась километрами канализационных сетей и насосной станцией.
Все мы читали в учебниках про круговорот воды в природе и рисовали картинки с тучками, дождиком, солнышком и речкой. И это все правда. Но если вы съездите на экскурсию по ЛОС, то эта пасторальная схема дополнится как минимум унитазом на входе, чайником на выходе и активным илом где-то по центру.
"Иногда к нам даже детские коляски приплывают"
Территория у ЛОС большая и ухоженная: разбиты клумбы, газоны подстрижены, стаями летают белокрылые чайки. Все здорово, особенно если в машине закрыты окна.
Но ЛОС безлюдна, по дороге нам почти не встретились сотрудники. Здесь действительно работает не так много персонала - все процессы стараются автоматизировать.
Оператор цеха механической очистки воды, первого этапа очистки, Елена Локонова нахваливает своих подопечных - механические решетки. Они умные и сами включаются одна за другой, если вода прибывает.
Решетки удаляют из воды грубые примеси: обычные пищевые и бытовые отходы. То, что, по словам Бориса Ершова, наше "малокультурное население бросает в канализацию вместо мусорного ведра".
Но встречаются и более интересные находки. Например, деньги.
"Смотрю однажды - пятитысячная бумажка выполза-ает", - улыбаясь, тянет последнее слово Елена Локонова.
Зимой ЛОС принимает и стоки с московских снегосплавных пунктов.
"В этой воде очень много мусора, - говорит Борис Ершов. - Они сугроб расплавили, а что в нем было? Иногда к нам даже детские коляски приплывают".
"Мы с золотом работаем, знаете ли"
Борис Ершов работает на ЛОС уже больше 30 лет. На вопрос, почему он выбрал эту профессию, отвечает, что, скорее, это профессия выбрала его. А он, студент-микробиолог, просто пришел сюда писать диплом, да так и остался:
"Здесь люди работают по многу лет, поколениями. У нас есть даже свои трудовые династии, - рассказывает Ершов. - Зарплаты, конечно, небольшие, но платят стабильно. Да и кому-то ведь надо же здесь работать. Раньше, кстати, наша профессия называлась золотарь. Чтобы проверить, хорошо ли прочистили засор в канализационных трубах, опытные работники опускали в воду блестящую монетку. Если было видно, как она золотится, значит, все в порядке. Вот такая байка. Так что мы с золотом работаем, знаете ли".
Золото или нет, но вот песок мыть приходится. Почему-то в сточных водах его много. Отделяют песок от воды в специальных песколовках. В них скорость потока снижается, и песок опускается на дно. Там его собирают специальные "скребочки", как ласково называет их Ершов. В среднем за сутки задерживают до 30 тонн песка, который после отжима отправляется на полигон.
"Бывает, что хулиганят"
"Скребочки" импортные. В отличие от отечественных, их работа автоматизирована: они начинают двигаться, только если идет песок.
"Зато у наших запас прочности побольше, - говорит Ершов. - А эти могут и погнуться, если что-то массивное попадет. Они сделаны на западный манер, потому что там мусора в сточных водах поменьше будет. Да и таких громадных сооружений, как наши Люберецкие или Курьяновские, там нет".
Но мусор не самое страшное, что можно найти в стоках. По-настоящему неприятные компоненты загрязнения - это тяжелые металлы, нефтепродукты, фенолы. Все это, как правило, отправляется в сток с промышленных объектов.
"Бывает, что на промышленных предприятиях хулиганят и тайком в ночное время что-нибудь нам сбрасывают, - рассказывает Борис Ершов. - Вот здесь тогда запах стоит! Но это, конечно, редко бывает. А вообще, скажу откровенно, с тех пор, как загнулась наша московская промышленность, в поступающей воде тяжелых металлов стало меньше. Раньше содержание промстоков было около 40%, а сейчас где-то 10-15%".
Брезгливым не читать
Запахи - это та тема, которая на ЛОС начинает играть самыми разными оттенками. Вообще, близлежащим жилым массивам в этом плане не повезло. По словам Бориса Ершова, который живет в соседнем поселке Некрасовка, здесь неподалеку располагается еще и ветеринарно-санитарный завод "Эколог", который в народе называют "киска-мурка".
"Туда свозят павших животных, то, что осталось от медицинских операций, и все это сжигают в специальных печах, - рассказывает Ершов. - Когда к вечеру у них процесс заканчивается и они открывают печи... сами понимаете. У нас шутят, что "слона сожгли". Ну, помер слон в цирке, куда-то его надо девать..."
Мы тем временем приближаемся к следующему этапу очистки - обработке получившегося осадка. Останавливаться здесь не стоит: "киска-мурка" меркнет по сравнению с этими громадными, выкрашенными желтой краской куполами - метантенками.
Сюда поступает то, что осталось после механической очистки сточной воды - осадок. Или, как смачно описывает его Борис Ершов, "густая, черная, вонючая сметана".
Осадок закачивают насосами в герметичные емкости и нагревают до 50 градусов. Затем в работу вступают метановые бактерии и начинают этот осадок сбраживать. При этом выделяется так называемый биогаз. Этот газ сжигают в котельных и получившимся паром как раз и нагревают метантенки. Вот такой вечный двигатель.
В результате сбраживания происходит биохимический распад органических веществ осадка. А после добавления специальных присадок из него уже несложно удалить воду. И тогда он превращается в черные безобидные хлопья, по виду напоминающие куски асфальта.
"Съедят за милую душу, еще и покурят!"
Сточная вода идет по ЛОС от одних сооружений к другим самотеком. Насосы включаются лишь изредка. Например, при перекачке воды из отстойников в аэротенки активного ила.
И вот тут уже можно, наконец, вдохнуть. Здесь пахнет почти как у давно не чищенного деревенского пруда.
Аэротенки - это бетонные коридоры, в которых плещется вода, прошедшая этапы механической очистки. А здесь начинается этап биологической очистки. Все растворенные в сточной воде биогенные примеси - соединения углерода, азота, фосфора - съедают бактерии. Для этого им нужен только кислород, который подается в аэротенки принудительно.
Борис Ершов бросает в темную пузырящуюся воду окурок: "Съедят за милую душу, еще и покурят!".
Пузыри и пена в сточной воде не только от бурления, но и от поверхностно-активных веществ - мыла и порошка. Бактерии слопают и их тоже.
Бактерии и другие микроорганизмы, живущие в аэротенках, называются активным илом. Когда строят новые очистительные сооружения, за этим илом приезжают специально и перевозят на новое местожительство, как старого домового из деревни.
Сточные щучки
Последний этап очистки происходит на блоке ультрафиолетового обеззараживания. Сточную воду облучают мощными УФ-лампами, обеззараживающий эффект достигает 99%. После этого очищенную воду сбрасывают в небольшую речку Пехорку, откуда она через некоторое время попадает в Москву-реку.
Борис Ершов рассказывает, что Пехорку очень сильно загрязняют заводики, расположенные в ее верховьях. А вот ЛОС даже облагораживает речку своей водой.
На пологом бережке, у которого плещется бывшая когда-то сточная вода, почти всегда сидят мужички с удочками. Говорят, там даже водятся щучки. Периодически мужичков гоняют, но они все равно приходят снова.
Борис Ершов надеется, что эти щучки идут на корм кошкам, а не людям. Сам бы он не рискнул есть местную рыбку.
Круговорот веществ в природе
Хотя на ЛОС есть и вполне приличная рыба. Даже роскошная. А именно стерляди. Они живут в двух аквариумах в лаборатории. В один аквариум залита водопроводная вода, а в другой - местная, очищенная. По тому, как чувствуют себя стерляди, можно сказать, что вода в аквариумах почти ничем не различается. Стерляди толстые и добродушные.
Кстати, по словам Ершова, когда-то на местном продукте - обработанном осадке (помните, те самые черные хлопья, похожие на асфальт) - росли "как сумасшедшие" овощи в соседнем совхозе. Но потом совхоз все же разорился, а осадок, несмотря на то, что он является ценным органическим удобрением, сейчас хоронят в выработанных карьерах.
А ведь красивая получалась схема: осадок на огород, а чистую воду - в речку! Выгодно и экологично? Да! Дешево и сердито, я бы добавила.
