Российские власти полны решимости развивать Дальний Восток, но как это сделать по соседству с такими "тиграми", как Япония, Китай, Южная Корея, способными перехватить, казалось бы, любого инвестора? О секретах российской экономической политики в регионе рассказал в интервью РИА Новости замглавы Минвостока РФ Максим Шерейкин, за плечами которого многолетний опыт работы в правительстве Калужской области — одном из самых успешных регионов с точки зрения привлечения инвесторов.
В беседе с корреспондентом Русланом Салахбековым господин Шерейкин согласился, что конкурировать с азиатскими экономиками трудно, но подчеркнул, что другого выхода он не видит. Более того, замминистра считает, что российский Дальний Восток способен не просто занять выгодную нишу в экономике Азиатско-Тихоокеанского региона, но и стать плацдармом для экспансии российского бизнеса в соседние страны и даже удобной площадкой для рвущихся на азиатские рынки европейцев.
— Как собираетесь конкурировать с соседними странами, имеющими опыт привлечения инвестиций?
— Лучший способ привлечь инвесторов — создать для них привлекательные условия. Для этого нужно встать на их точку зрения. Им нужны минимум рисков и максимум доходности.
Инвесторы всегда сравнивают Россию с другими странами. Например, с Китаем или Южной Кореей. Создаваемая в Хабаровском крае территория опережающего социально-экономического развития находится от Харбина, условно, на расстоянии автомобильной поездки.
Есть и предпосылки для развития экономики, с которыми трудно конкурировать. Так, мы не переиграем китайцев по уровню оплаты труда.
Там рабочая сила дешевле. Но есть другие факторы, которые, как нам кажется, могут сыграть.
Например, функция "одного окна". Она работает в Китае тоже, но на неофициальном уровне. И там всегда возникают неудобные вопросы: почему вы даете преференции этим компаниям, а не другим.
В новом законе о ТОРах мы закрепили эти функции за управляющими компаниями. Они взяли на себя технические опции: застройку объектов инфраструктуры и обеспечение ее функционирования, ведение реестра резидентов и предоставление им необходимых услуг.
А министерство взяло на себя контролирующую функцию за действиями управляющей компании, в том числе выдачу разрешений на строительство и ввод объектов в эксплуатацию.
Обычно инвестор ходит по четырем уровням — это уровень власти: федеральный, региональный и местный, а еще компании с госучастием, поставщики ресурсов, сетевые компании.
Скорость принятия решения для бизнеса крайне важна. Чем быстрее можно запустить проект и меньше будет препятствий, тем лучше.
Территории опережающего развития позволяют это сделать. Это также особый правовой режим осуществления предпринимательской и иной деятельности. Значит, есть безусловные плюсы.
Это и налоговые льготы, в том числе нулевой налог на прибыль в первые пять лет, а затем налог на прибыль будет составлять 10%. Нулевые ввозные и вывозные таможенные пошлины на весь период существования экономической зоны. Нулевой НДС на импорт для переработки, тоже на весь период. В первые 10 лет 7,6% страховых взносов. Ускоренный порядок возврата НДС экспортерам.
В Китае тоже есть льготы, но по многим из этих пунктов мы лучше китайцев. В Китае льготы существуют, но сроки их постепенно сокращаются, размеры этих скидок по налогам уменьшаются.
— Что еще там выгодного для предпринимателей?
— В ТОРах земельные участки и инфраструктура предоставляется по льготным ценам. Любая инфраструктура, земля — это минимум 10% от стоимости реализации проекта.
Обычно инвестор покупает землю, подает в сетевые компании заявки на присоединение, ему говорят: технологических мощностей нет, появятся лет через пять, а землю он уже приобрел. ТОРы позволяют опережать на полшага приход инвестора.
Управляющая компания формирует земельные участки со всей документацией, закладываются нужные объекты в инвестиционные планы инфраструктурных компаний. Таким образом, инфраструктурные, земельные и имущественные риски инвестора минимизируются.
Здесь также присутствует упрощенный государственный контроль. Мы ввели норму: все внеплановые проверки резидентов ТОРов осуществляются по согласованию с уполномоченным органом. Одним словом, мы заинтересованы, чтобы резидент территории чувствовал себя максимально комфортно.
Но мало создать условия, надо их продвигать. Тут нужно учитывать специфику общения с восточными партнерами.
Для азиатских стран важна гарантия со стороны представителей федеральной власти. Для них такая дополнительная гарантия важна, и мы должны им такую гарантию дать. Здесь министерство в том числе выступает в определенном смысле промоутером, который продвигает ТОРы. Азиатские инвесторы смотрят на свои правительства, смотрят на нас, как мы с ними выстраиваем отношения.
— Ориентироваться будете в основном на рынки АТР?
— Рынок Дальнего Востока сам по себе достаточно специфический. Многие иностранные инвесторы приходили в Россию исключительно под внутренний российский рынок. Какой бизнес ни возьми: бытовая электроника, автомобили, даже цемент — и то под внутренний спрос. Сейчас на Дальнем Востоке эта история будет работать относительно слабо.
Безусловно, конкуренцию на внутреннем рынке надо развивать, но если мы говорим о каком-то масштабном увеличении экономики Дальнего Востока, то, конечно же, это только доступ на международные рынки, на рынки наших соседей.
Только возникает естественный вопрос: доступ с чем? С продуктами переработки наших ресурсов? Сегодня мы там представлены нефтью, газом, СПГ в лучшем случае, рыбой, которую мы отвозим в порты соседних стран, лесом, в значительной части "кругляком", а не продукцией переработки.
Задача — дать стимулы бизнесу сделать выгодной переработку этих ресурсов непосредственно на российском Дальнем Востоке. И нам кажется, что проекты по ряду отраслей — в газохимии, нефтехимии, рыбопереработке, сельском хозяйстве, производстве экологических чистых продуктов питания — однозначно имеют все конкурентные преимущества при условии реализации ТОРов, для того, чтобы эти проекты были реализованы у нас, а не у соседей.
Пока это сложно. Мало создать условия — ставки, инфраструктуру, мощности, администрирование и так далее. Их надо еще очень активно презентовать. В мире такой опыт накоплен, да и у нас есть примеры регионов, которые, не имея особых экономических зон, переиграли в привлечении инвесторов такие зоны с суперконкурентоспособным, казалось бы, режимом ведения бизнеса. За счет чего? За счет активного маркетингового продвижения, за счет быстрого принятия решений.
— Вот у меня есть такие цифры от вашего министерства: в 2015 году предполагается привлечь 64 миллиарда рублей инвестиций, в 2016-м — 243 миллиарда. На чем основан столь оптимистичный прогноз? Откуда такая предполагаемая динамика?
— Мы не просто ждем инвесторов, мы готовим под них площадку, создаем условия для их привлечения. Мы вкладываемся, воздаем инфраструктуру: строим дороги, подводим линию электропередач. Чтобы каждый вложенный рубль принес пять, семь, десять рублей частных инвестиций.
Это не только крупные инвестиционные проекты, это касается и ТОРов, когда мы к относительно ликвидной площадке в относительно хорошем месте подводим инфраструктуру и она делится между инвесторами.
На 6,3 миллиарда рублей, которые мы вложим в этом году в инфраструктуру территорий опережающего развития и в инфраструктуру для крупных инвестиционных проектов, придет 64 миллиарда частных инвестиций.
— Один к десяти?
— Один к десяти. Это планируемый показатель. В ряде регионов Центральной России показатель выше: один к тринадцати. Но здесь первоначально будет более долгий цикл. Вначале, когда создана инфраструктура, приходят инвесторы первой очереди, а потом идет реакция "снежного кома": за первой идет вторая волна инвесторов, потом третья, и окупаемость проекта повышается.
Сейчас мы запускаем этот маховик. В следующем году большая сумма средств будет вложена в инфраструктуру территорий опережающего развития, и мы с этого относительно невысокого для Дальнего Востока уровня в 64 миллиардов инвестиций дойдем до 243 миллиардов.
Мы также хотим показать дальневосточным регионам, как можно привлекать инвесторов, быть побуждающей силой. Это не какая-то абстрактная макроэкономическая ситуация, а очень конкретные действия: создание площадок, вложение в их инфраструктуру, инвестиционное продвижение.
И мы сейчас видим, как регионы почувствовали вкус к созданию территорий опережающего развития, увидели их безусловные плюсы для развития своей экономики. За год мы эту ситуацию переломили.
— Какие инвестиции предполагается в основном привлечь — иностранные, отечественные?
— На первом этапе преобладать будут российские инвестиции, в дальнейшем будет определенный баланс. Иностранцы очень осторожны, они опасаются заходить первыми, задают вопрос: если ваши не вкладывают, то где гарантии для нас?
В этом специфика восточных партнеров. Им нужны российские партнеры, которые бы объясняли специфику российского рынка и взяли часть рисков на себя, то есть служили бы определенным гарантом, вкладывая свои деньги и принимая на себя ответственность за реализацию проекта. Для них это важно, потому что они приходят на новый рынок, в новую страну и не всегда понимают условия ведения бизнеса.
Меньше прецедентов, когда на Дальнем Востоке иностранцы создают предприятия с нуля, но даже в этом случае зачастую это совместные проекты с российскими партнерами.
— В чем причина?
— Степень доверия. А доверие — это вопрос времени. Как, например, идет газификация в центральных регионах и на Дальнем Востоке? Ведь интенсивная газификация в ДФО началась всего несколько лет назад. Мы только-только стали поворачиваться к нему (к Дальнему Востоку — ред.). Только сейчас его развитие стало реальным приоритетом. И для того, чтобы поднять экономику и социальную сферу, предпринимаются нестандартные беспрецедентные шаги.
— То есть это не ментальная особенность азиатских инвесторов, а разное развитие территорий?
— Да, я думаю, дело именно в этом. И наша задача — это доверие выстраивать.
— На днях у вас прошел деловой семинар с китайскими бизнесменами. Что можете сказать по итогам?
— В основном были представлены российские компании, которые планируют делать бизнес с азиатскими странами. И тут однозначно российский Дальний Восток — лучшее место для того, чтобы начать свой бизнес с китайскими партнерами. Как можно с разницей в пять-шесть часов вести бизнес, если ты — в Москве, а партнеры в Китае? Дальний Восток удобнее, он просыпается на час-два раньше Китая. И это два часа, ну два тридцать, на самолете до Пекина, Токио, Сеула. Безусловно, начинать бизнес, в частности с Китаем, лучше находясь на Дальнем Востоке.
В основном это бизнесы отчасти торговые, отчасти сервисные, иногда производственные. Кстати, это и фармацевтические компании, которые ищут выход на китайский рынок. Много компаний, имеющих лицензии на месторождения полезных ископаемых и заинтересованных в развитии там своего бизнеса. И мы готовы с ними обсуждать локализацию производства, обработки этих продуктов, не экспортируя железорудный или меднорудный концентрат, а экспортируя продукцию более высокой стадии передела.
— Эти были дальневосточные российские компании?
— Нет, в основном московские, которые планируют выйти на международный рынок. Могу привести еще один пример. Я обратился к одной финской компании. Выяснилось, что бизнесмены опасаются выходить на азиатский, в частности китайский рынок, но потенциально готовы прийти на Дальний Восток (для работы оттуда на китайский рынок — ред.). Но им нужны комфортные условия. Такие условия мы создаем в ТОРах.
Думаю, что это не единичная компания.
— Как вы полагаете, из каких стран в основном придут иностранные инвесторы?
— Это Япония, Южная Корея и Китай. Статистически по объему инвестиций за последние пять-семь лет Япония занимает первое место на российском Дальнем Востоке. Но в сближении заинтересованы все три соседние страны.
Но еще же нам не хватило ресурсов охватить страны АСЕАН. Такие страны, как Таиланд, Вьетнам, уже сами становятся источниками прямых инвестиций. Несколько лет назад мы не могли подумать, что Вьетнам инвестирует в какие-то проекты за рубежом. Сегодня это происходит, например, они хотят инвестировать и в деревообработку на Дальнем Востоке, в легкую промышленность, в газохимию.
То есть охват стран здесь может быть достаточно широкий.
— Китайцы — это не только инвесторы, но и рабочая сила. Говорят, что в регионе много китайцев. Отслеживаете эту тему? Нет опасения, что инвесторы предпочтут нашим людям нелегалов или даже легальную, но дешевую китайскую рабочую силу?
— А вы на Дальнем Востоке давно были?
— Никогда не был.
— Никогда не были! Значит, не верьте тем, кто говорит, что там засилье китайцев.
— Нет его?
— Там точно такая же картина, которую вы видите на улицах Москвы. Я там практически во всех регионах побывал, и в небольших поселениях тоже. Да, где-то есть китайцы, этим надо управлять, за этим надо следить. Есть альтернативные источники этой рабочей силы, в частности северокорейские, они готовы поставлять нам рабочую силу в неограниченном количестве. И они работают в лесной промышленности, проявляют интерес к сельскому хозяйству.
— Мы будем этим пользоваться?
— Если мы получаем дешевый экономический ресурс, причем ресурс достаточно управляемый в силу просто определенной дисциплины и организационного обеспечения со стороны Северной Кореи, почему бы и нет?
Что касается китайцев, то китайцы озадачены развитием своей страны. Строят индустриальные парки, ставят складские комплексы, планируют создание производств по переработке на границе. Нам эта стратегия понятна, и мы хотим им противопоставить как раз наши ТОРы с конкурентоспособными условиями ведения бизнеса. Задача непростая, но по-другому просто не получится.
