Москва, возможно, в последний раз принимает Авигдора Либермана в его нынешнем качестве. Русскоязычный политик без малого шесть лет возглавляет внешнеполитическое ведомство Израиля. Однако в марте стране предстоят парламентские выборы и формирование нового кабинета. О том, как вероятные перестановки в верхах отразятся на связях с Россией, чем Израиль может помочь нормализации российско-украинских отношений и почему не срабатывают традиционные рецепты урегулирования арабо-израильского конфликта, рассказал Авигдор Либерман в письменном интервью РИА Новости накануне своего визита в Москву.
— Вы едете с очередным визитом в Россию. Какие вопросы стоят на повестке, какие встречи запланированы?
— В ходе визита у меня запланированы встречи с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым и заместителем главы правительства Аркадием Дворковичем. С первым обсудим актуальные для наших стран международные проблемы, ситуацию и перспективы ее развития на Ближнем Востоке, роль России в процессах, происходящих в нашем регионе, — она всегда существенна. Со вторым — важные вопросы экономического сотрудничества между Израилем и Россией. К нашему взаимному удовлетворению оно расширяется и в минувшем году существенно выросло в ряде направлений, например, поставок в вашу страну продукции израильского сельского хозяйства, технологий. В программе визита также много других важных встреч и событий. В частности, мероприятия, посвященные Международному дню памяти жертв Катастрофы, центральным из которых будет церемония "Реквием" в Музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе, организованная правительством Москвы и Российским еврейским конгрессом. Для меня честь и удача принять в ней участие — и как израильскому политику, и как еврею, значительная часть семьи которого погибла в Катастрофе.
— На ваш взгляд, хорошие отношения с Россией — это константа внешней политики Израиля? Или перемены в руководстве страны, возможные по итогам мартовских выборов, способны привести к ревизии курса? Можно ли рассчитывать на сохранение Израилем нейтралитета в отношении событий на Украине и неучастие в западных санкциях против РФ?
— Вы в одном вопросе совместили сразу несколько. Постараюсь ответить на все. Сохранение хороших отношений с Россией для Израиля — момент принципиальный, он в ряду приоритетных. Это не вопрос личных симпатий и антипатий тех или иных политиков. Это осознанная необходимость. Что бы мы сами ни думали о себе и что бы еще больше о нас ни говорили в мире, надо смотреть на себя и на других реально. Израиль — маленькая страна, расположенная посреди самого нестабильного региона, от рождения находящаяся в центре геополитических, идеологических, религиозных, дипломатических и зачастую военных столкновений мирового масштаба. Мы просто не можем позволить себе пренебрегать добрыми отношениями с таким важным международным игроком, как Россия. Я не представляю себе трезвого израильского политика в ранге премьер-министра или министра иностранных дел, который решится изменить эту парадигму.
Этот аспект отчасти связан и со следующим вашим вопросом — об отношении Израиля к российско-украинскому конфликту. Русскоязычные израильские политики в состоянии воспринимать разразившуюся конфронтацию на ментальном уровне. Именно потому, что и мы оттуда, можем лучше других понять и ту, и другую сторону. Для нас это не чужая беда. Если бы кто-то пару лет назад сказал мне, что Украина и Россия станут врагами, я бы посоветовал ему обратиться к врачу. Но реальность преподносит и такие сюрпризы.
Так что нейтралитет Израиля по поводу российско-украинского конфликта — наиболее разумная позиция. Она не означает пассивность. У нас добрые отношения с обеими сторонами, и в Москве, и в Киеве нам доверяют. Это хорошая основа для посреднических усилий, мы не раз заявляли о готовности их приложить, и речь идет не только о словах.
— Ваш российский коллега Сергей Лавров на пресс-конференции в Москве заявил о необходимости возобновить работу ближневосточного "квартета". Насколько в этом заинтересован Израиль? Поможет ли это, на ваш взгляд, преодолеть стагнацию регионального мирного процесса?
— Мы не отвергаем ни одной возможности продвижения процесса урегулирования и не отказываемся ни от чьей помощи в этом. Однако «стагнация регионального мирного процесса», о которой вы говорите, произошла не из-за нехватки новых комиссий, международных объединений, конференций и недостатка посредников. Дело в ошибочности подхода к разрешению конфликта. То, что более двадцати лет со времени заключения соглашений Осло ни к чему не привели, кроме разочарований, жертв, усугубления конфронтации, свидетельствует, что в свое время был поставлен неправильный диагноз. «Больного» не так и не тем лечили — и неудивительно, что ему становится только хуже. Продолжение следования по тому же пути — дорога в тупик. Эйнштейн говорил, что нельзя ждать положительного результата, повторяя одни и те же ошибки. Это верно не только для решения физических задач.
— Вы идете на выборы с собственным планом урегулирования арабо-израильского конфликта, который отличается и от предложений левых, выступающих за прежний формат переговоров с палестинцами, и от установок многих ваших партнеров по правому лагерю, ратующих за сохранение статус-кво. По вашим ощущениям, созрело ли международное сообщество — США, ЕС, Россия, арабский мир, палестинцы — принять такое предложение и отказаться от многолетней парадигмы "Мадрид-Осло"?
— Вынужден вас поправить. Парадигмы Мадрида и Осло — не одно и то же, они принципиально разные. На Мадридской конференции 1991 года, с которой принято вести отсчет процесса дипломатического урегулирования на Ближнем Востоке (на самом деле попытки предпринимались и раньше), Израиль при посредничестве СССР и США вел переговоры с арабскими странами. Палестинцы не были отдельной стороной в них, а лишь частью арабской делегации. Позже левые политики Израиля согласились ради, как они считали, ускорения и упрощения процесса вести переговоры отдельно — с палестинцами, представленными ООП во главе с террористом Арафатом. Это и была идея соглашений Осло.
К чему она привела — известно. Одно за другим разные правительства Израиля пытались договориться с палестинской администрацией о завершении конфликта, идя на самые щедрые уступки. Ничего не помогло. Из неверных посылок нельзя прийти к правильному результату. Ошибочный диагноз, как и было сказано.
Только сейчас возникли условия для такого урегулирования. События "арабской весны" и развитие их в хаосе и неутихающих кровавых конфликтах в регионе, убедили умеренные арабские режимы, что главную опасность для них представляет вовсе не Израиль, а исламский радикализм, у нас с ними общий враг. Они готовы пойти на сближение, и они в состоянии повлиять на поведение своих собратьев. Окончательное урегулирование, соединение израильских технологий с арабскими инвестициями могут привести регион к невиданному процветанию. Здесь лежит ключ от мира на Ближнем Востоке.
Как эта идея воспринимается на Западе, в России, в самом Израиле? Как всякая новая — с осторожностью. Но у меня есть определенный опыт продвижения новых идей. Сначала все воспринимается с недоверием, а потом убеждаются, что это — само собой разумеющееся. Во всяком случае, некоторые мои коллеги и соперники на предстоящих выборах уже излагают ее как свою. Значит, спрос есть.
— Ряд ваших однопартийцев в разгар избирательной кампании оказались в центре полицейского расследования. Насколько ощутим ущерб для возглавляемой вами партии "Наш дом Израиль"? Имеет ли отношение расследование к отказу от участия в будущих выборов министров внутренней безопасности Ицхака Аароновича, туризма Узи Ландау, сельского хозяйства Яира Шамира — тех политиков, которые олицетворяли выход НДИ с секторального уровня на общенациональный?
— Сначала о названных вами ветеранах израильской политики, оставляющих политическую жизнь. Это заслуженные, яркие люди, много сделавшие для Израиля и для нас. Но партия переживает процесс омоложения, смены поколений. Мы представили самый молодой избирательный список. И он далеко не только из русскоязычных израильтян. Так что уход ветеранов не сделал нашу партию секторальной. Другое дело, что наш основной электорат находится все-таки на "русской улице", и для русского Израиля нет более надежного и представительства во власти, чем мы. Чем больший политический вес получаем мы, тем более влиятельна позиция русскоязычной общины страны.
Конечно, это создало помехи в работе предвыборного штаба. Пришлось перестраиваться на марше, но мы выдержим. Я уверен, что избиратель умнее отдельных полицейских, прокурорских и журналистов, которые возбуждают эту кампанию, и даст свой ответ. Ничего не поделать — это обратная сторона возросшего веса русской общины в израильском обществе. Старые элиты не хотят уступать свое место новой — и борются за свое положение, не стесняясь в средствах. Но ведь и мы сделаны не из мягкого теста.
