Светлана Сурганова: и боль — это наше счастье

Лидер группы "Сурганова и Оркестр" Светлана Сурганова в дни завершения юбилейного тура "10 лет СиО" рассказала в интервью РИА Новости для рубрики "Религия и мировоззрение" о Боге и вере в своей жизни и творчестве, о грехах и кумирах, любви и прощении, о депрессии и преодолении, о своих взглядах на свободу, этику и украинские события.

Музыкант, поэт и композитор, лидер группы "Сурганова и Оркестр" Светлана Сурганова в дни завершения юбилейного тура "10 лет СиО" рассказала в интервью РИА Новости для рубрики "Религия и мировоззрение" о вертикальном векторе своего творчества, об истоках веры и духовном развитии, о своих взглядах на свободу и этику, ближневосточные и украинские события. Пережив несколько тяжелых операций и расставание с группой "Ночные снайперы", которую вместе с Дианой Арбениной они создали 20 лет назад, Сурганова стала одной из самых ярких и светлых звезд, ее рок-концерты и поэтические спектакли собирают полные залы. В откровениях о любимых с детства книгах и скрипке, о грехах и кумирах, о потерях, дружбе и верности, о депрессии и преодолении — пример мужества, любви и прощения, помогающий жить поклонникам и не только. Беседовала Ольга Липич.

Вера и религиозность. Истоки

— Как часто вы обращаетесь в своем творчестве к Богу, к темам веры, верности, любви, свободы, испытания, бунта, смерти?

— Вы сейчас перечислили самые основные для меня жизненные понятия, которые являются вдохновением и темами для моих размышлений — песенных, словесных, прозаических. Причем с возрастом эти вопросы занимают меня все чаще и глубже. Потому что это — основа жизни.

Я человек не набожный, не религиозный, я бы не могла себя назвать человеком, принадлежащим Церкви, какой бы то ни было конфессии. Но я не могу также назвать себя человеком неверующим. Я человек верующий. И вера моя — да, в Бога. Но Он так многолик — я сейчас в рамках человечества говорю — у разных людей разные боги, они по-разному их называют. Хотя Бог, мне кажется, един. Просто в силу своего исторического развития, в силу генетических особенностей характера и темперамента, языковых особенностей люди что-то чувствуют общее, но называют это своими именами, придают свои черты и особенности.

И мне досадно, что до сих пор между людьми существует какая-то вражда на почве религии.

— То есть у разных людей разные пути к Богу — этим объясняются различия: буддизм, христианство, ислам?

— Люди все разнятся, и у каждого своя правда. Но при наличии собственной правды не надо посягать на чужую. Надо уважать чужую правду. И входя в чей-то храм или в чей-то дом, уважай законы этого дома, этого храма. Доказывать, что моя религия намного правильнее, древнее, круче, чем религия соседа, — неправильно, на мой взгляд.

— А если угроза, агрессия — как на это отвечать? Защита своих святынь — это правильно?

— Очень сложный вопрос. Конечно, свои святыни нужно защищать. Но как? Стараться дипломатическим путем. Все лучшие умы должны объединить свои усилия, чтобы противопоставить что-то агрессии.

— На Ближнем Востоке последние годы христиане стали самым гонимым меньшинством, хотя это их исконная земля. Людей убивают, похищают, вынуждают покидать свои дома. И это происходит под лозунгами воинствующего ислама. Что с этим делать?

— По всей видимости, этот народ переживает сейчас пики своей пассионарности. Как подростковый организм, у него буйство, он фонтанирует. Тут надо, как с активными бушующими подростками — психологически тонко, с пониманием рулить.

— Вопросы социальной несправедливости, неравенства в таких конфликтах существенны, на ваш взгляд?

— Безусловно, все имеет значение. И любой диссонанс, любая дисгармония, нарушение баланса ведет к разнополярностям — значит, уже идет ток.

— Лев Гумилев не случайно вспоминается. Стихи поэтов Серебряного века, Николая Гумилева, Марины Цветаевой, Анны Ахматовой, а также Иосифа Бродского и многих других поэтов, на которые вы пишете песни, которые декламируете, — они зачастую пронизаны диалогичностью, общением с Богом. Наличие или отсутствие некоего вертикального стержня влияет на ваше отношение к творчеству того или иного автора?

— Сильное поэтическое произведение, мне кажется, всегда подкреплено этим вертикальным стержнем. Я буду говорить только про себя и субъективно. Я выбираю только те тексты, которые я способна воспринять, которые прошли через мое сердце и которые я транслирую через призму собственного опыта… Меня не расстраивает, что я являюсь ретранслятором. Просто я делюсь, делюсь своими мыслями, мыслями прекрасных поэтов, которые способна через себя подать.

Я очень благодарна своим друзьям, особенно студенческим, училищным. Тогда было другое время: мы больше общались — не онлайн, а вживую. И каждый, очаровываясь каким-то произведением, говорил: "Вы знаете, а там вот такая песня, такое стихотворение!" И ты заражался этим, очаровывался — и начинал изучать этих поэтов. В общем, что я сейчас делаю, это храню верность вот этой юношеской традиции, я делюсь своими очарованиями.

— В вашей "Тетради слов" есть сказки, философские и героические, например "Про человека, который все делал с удовольствием". А какие сказки больше всего нравились в детстве, на какой литературе вы выросли?

— "Айболит", конечно, — это одна из первых сказок, которая была мне прочитана мамой. "Робинзон Крузо", я помню, глубочайшее впечатление оставил. "Колобок", "Красная шапочка" — почему-то они меня в меньшей степени впечатлили. Самое большое впечатление оставили "Робинзон Крузо" и "Айболит".

— А как Андерсен, нет?

— Экранизации, да. "Снежная королева" — Кай и Герда, конечно.

А какие чудесные были у нас мультипликационные и детские фильмы, аудиосказки! Я немножко тоскую по нашему отечественному кинематографу и мультипликации. "Дисней" прямо заполонил все. А ведь у нас потрясающие традиции, хотелось бы, чтобы мы их не утратили окончательно. Отлистать назад на два-три десятилетия — там просто кладезь!

— А когда впервые открыли Библию и обращаетесь ли к ней теперь? Есть цитаты, которые поддерживают в трудные минуты и вдохновляют?

— Каюсь, я не читала Библию — так, чтобы взять и изучить ее — только урывками, отдельными цитатами. Это, конечно, книга книг. И хорошо бы, чтобы к ней прикоснулся каждый человек, на любом этапе своей жизни. Но чтобы ее читать и понимать в полной мере, нужна подготовка, какой-то ликбез. Я начала с "Детской Библии", с каких-то фабул. До прочтения оригинала от корки до корки я, наверное, пока не доросла.

Заповеди, о которых идет там речь, — я с ними целиком и полностью согласна. И не зная их, уже жила по ним совершенно естественным образом. Мне кажется, для человечества эти правила поведения в социуме и акценты для внутреннего развития очень важны. Каждый родитель, думаю, должен какое-то время посвятить тому, чтобы его ребенок познакомился с духовной стороной жизни, с этой культурой.

— Откуда в душе появляются эти заповеди, если человек не читал духовной литературы и не слышал о них от родителей? Это врожденные законы совести?

— Трудно сказать… Мне, наверное, повезло. Потому что у меня родители, будучи коммунистами (по крайней мере, бабушка была членом КПСС — она не фанатела по этому поводу, но так получилось, мамуля — комсомолка), были мыслящими людьми, интеллигентными, начитанными. И эти правила поведения, библейские заповеди были для них как само собой разумеющееся. Они жили по этим общечеловеческим законам, в которых подчеркивается уважение к себе и к твоему соседу, твоему ближнему. Это самое важное — уважение того, кто находится рядом, и неважно, насколько рядом. Все через уважение. Никаких посягательств. Уважай тот путь, который прошел твой сосед по коммунальной квартире, или по стране, или по континенту.

— А дома к религиозным вопросам (например, посещению храмов) как относились и относятся?

— Мама последние годы стала ходить в церковь. Она верует. Бабушка, Зоя Михайловна — светлая ей память — думаю, в общем, наверное, ей это особо и не надо было. Подчеркну, что вера и религия — немножко разные вещи… Зоя Михайловна, и не посещая храмы, жила по всем этим законам, заповедям Библии.

— Вас крестили в детстве?

— Не в детстве. Меня крестили намного позже. Это был 2001 год, 13 лет назад где-то.

— Получается, вы сами к этому пришли?

— Да. Опять же, я уважаю традиции, мне многое нравится, и я действительно редко, но захожу в церковь, я прошу за своих родных, за близких и уже ушедших. У меня практически каждодневный происходит диалог, будь он в храме или за рабочим столом. А когда я с гитарой на сцене — это обязательно диалог, это все через Него, это с Ним и с Его помощью.

— То есть каждый концерт для вас — некое священное действо?

— Конечно. Это очень важно. Потому что это на энергетивном уровне, даже не на вербальном. Хотя, конечно, все через слово, через музыку. Но это и невербальный путь тоже.

Понимание и присутствие Бога

— В одном из интервью вы как-то сказали, что всегда чувствовали, особенно во время болезни, что над нами что-то есть. А когда вы впервые осознали это?

— Его присутствие? Это было в три года. Я сидела на диване и горько заплакала, поняв, что мы все умрем. Мне кажется, осознание Бога приходит через осознание смерти, конечности нашего жизненного пути и вопроса: а что дальше? Тогда, в такой момент особенно важна какая-то поддержка, надо на что-то опереться. И вот эта вера очень помогает не свихнуться тут же, не отчаяться, а продолжать свой жизненный путь и не бояться его, идти до конца.

— С тех пор это ощущение не уходило?

— Да.

— А вы себе образ Бога представляете как-то?

— Лицо — пожалуй, нет. Даже если я себе пыталась что-то представить… это такой собеседник. Современный красивый мужчина, иногда женщина, иногда подросток, иногда умудренный опытом, с сединами старец. Он многолик. Это представление, наверное, зависит от моего настроения, мировосприятия на данный момент. Но это очень понимающий, очень мудрый и очень добрый собеседник, с которым ты находишься в диалоге. И Он очень терпелив, Он ужасно терпелив, Его терпению можно позавидовать! Я бы, например, на такую подопечную, как я, уже давно бы разозлилась. Потому что столько раз наступаешь на одни и те же грабли и столько раз даешь себе обещание этого не делать, но очевидные какие-то ошибки, очевидное попустительство, малодушие — и ты все равно опять идешь по тем же граблям! А Он это все терпит и говорит, наверное: "Ну, ничего, может быть, в следующий раз ты усвоишь этот урок".

— Какие же грабли чаще всего встречаются на вашем пути?

— Я бесцеремонна в финансовых отношениях. Нет, я никогда не беру в долг, я очень часто раздаю людям. И наверное, это не всегда правильно. Уже пора быть…

— Подомовитее?

— Подомовитее что ли, да. И в плане саморазвития — мне не хватает немножко собранности, дисциплины для развития физических и интеллектуальных моих способностей.

— Соблюдение каких заповедей дается труднее всего? Чем грешите?

— Чревоугодничество, наверное… И меня все время все провоцируют какими-нибудь сладостями — никогда не буду больше говорить, что люблю сладкое! Вообще я люблю гречу — все! Гречу и разные сорта чаев, чаще черных, и кофе. Вот это можно дарить, а сладости не надо (смеется).

И сколько раз даешь себе наказ: не надо кушать на ночь, а лучше прогуляться, подышать свежим воздухом, сделать легкую гимнастику. Нет, ты садишься в десять часов вечера, наливаешь себе целый бокал "Вдовы Клико" или "Моэт", заедаешь каким-то куском мяса, потом ложишься спать. Это ужасный грех! Правда, это было на Пасху, но все равно грех. Лучше было просто прогуляться и ограничиться чашкой зеленого чая или стаканом теплого молока.

— Похоже, в вас стремление к святости присутствует?

— Наверное…

— Серьезно выделяете именно грех чревоугодия? Почему?

— Мне кажется, что это вообще одна из самых сложных заповедей для исполнения, особенно в современном мире, где столько провоцирующих факторов, вкусных вещей, супермаркетов, которые тебя просто умоляют, просят, вытягивают из тебя деньги: купи это, купи то, и все это так привлекательно выглядит — нас искушают! Современному человеку, наверное, даже намного сложнее жить, чем пару десятков или сотен лет назад, потому что очень много искушений. Но надо очень четко понимать, что и сколько нужно твоему организму.

И даже если взять информационный поток — его тоже надо уметь фильтровать. Потому что информация это тоже пища. Для ума. Тревожно за молодые неокрепшие умы, которые поглощают информацию без разбора. Потому что это очень большая нагрузка на психику. Тут очень важна роль и родителей, и школы, и религиозных деятелей, духовных наставников. Обратить молодых людей да и не только, любого человека — к самому себе. Прислушаться к себе и понять, что действительно тебе нужно, что и в каких количествах?

Качество и дозировки. Если задаться этим вопросом — это тоже один из путей к гармоничному развитию.

— Уныние, как понимаю, это не про вас? Как удается не поддаваться столь распространенной болезни наших дней?

— Уныние это грех. Оно мне вообще не понятно. Как может быть в современном мире уныние, если мы говорим о здоровом психически и физически человеке?! Тут столько дел, что не до уныния! А вот если человек болен… Уныние может быть как раз проявлением уже какого-то дискомфорта, психологического или даже психического неблагополучия.

— Но ведь бывает, когда вполне здоровые люди испытывают, например, сильную привязанность к любимому человеку, и если отношения не ладятся, впадают в тяжелейшие депрессии, некоторые доходят до суицида…

— Вопрос вопросов, конечно. Я сама была такой "триста лет тому назад", когда очень сильны были переживания… Но они очень питают, творчески питают. Любые переживания нужно сублимировать в творчество, в какую-то созидательную деятельность.

И чувство собственничества — проблема. Что такое, когда человек хочет привязать другого человека к себе, когда он страдает от того, что не получает должного внимания от другого? Это просто желание человека присвоить: это мое! Вот я его люблю — он должен быть мой! А что там у этого другого человека за душой, что он из себя как личность представляет и какие у него, в принципе, жизненные мотивы, влюбленного товарища не волнует. Он думает в первую очередь, в данный момент только о себе.

Мы начали разговор с тезиса: уважение. Это касается всего, не только религий и наций, но и личностных взаимоотношений в первую очередь.

Если ты влюблен, но не видишь отклика от другого, то ты завоевываешь. Но, надеюсь, достойными способами: ты сам начинаешь развиваться, потенцируешь свои качества, реально становишься лучше — и человек это начинает замечать, он это ценит, очаровывается. И вот — о, счастливый момент — вы вместе! Однако зачастую происходит несколько иное: человек начинает вымогать чувства у другого, действовать не очень честно.

— А если бы вас попросили доказать существование Бога — что бы вы ответили?

— Вся моя жизнь — это подтверждение того, что Он точно есть. По крайней мере, у каждого человека есть ангел-хранитель, и это связано напрямую с Небесной канцелярией. Уж если есть ангелы-хранители, над ними должен быть какой-то начальник, который все это дело организовывает.

Честно говоря, мне слабо верится, что все, что мы наблюдаем, это путь эволюционный. Да, в дарвинизме что-то есть. Да, теория Большого взрыва… И вдруг почему-то появилась живая клетка, почему-то вдруг она начала делиться. Почему? Конечно, много миллионов лет прошло, и, по всей видимости, за это время смогла бы проэволюционировать эта клетка, инфузория-туфелька, но мне в это как-то с очень большим трудом верится.

— Могли бы вспомнить случаи, когда Он вмешивался, спасал, предостерегал, останавливал, наказывал, награждал?

— Да каждый день есть Его присутствие. Во-первых, все люди, которые меня окружают, иначе как подарок Небес мне нельзя расценивать. Потому что потрясающие люди меня окружают! Со многими многолетняя дружба — и 20, и 25 лет. И даже новые люди, которые появляются вокруг, — достойнейшие, интереснейшие, душевнейшие.

У меня есть ритуал, с которого я начинаю каждое утро. Я делаю зарядку по Питеру Кэлдеру ("Око возрождения") и в конце говорю три раза "спасибо". С глубоким поклоном. Я говорю "спасибо" за то, что Он мне подарил этот день, за то, что я сейчас вижу это небо, солнце, я дышу, о двух руках и ногах и планета в целом в порядке, ничего глобального катастрофического не произошло! Он даровал мне, нам новый день. Благодарю, прежде всего, за это. Потом у меня есть просьба за маму и за близких — прошу у Него здоровья самым моим близким людям. И третий мой поклон и вторая просьба — чтобы Он дал мне достойно прожить наступивший день, дал сил, вдохновения, дал слово, которое я могла бы донести, и этим словом в том числе приблизить какое-то количество людей к духу, к Богу.

— А наставники духовные у вас есть?

— Как-то пока без посредников работаю, напрямую. Мечтаю втайне обрести такого наставника. У меня сосед этажом ниже, на Кавалергардской, где мама живет, — священнослужитель. Мы здороваемся с ним, он знает о моем существовании, а я знаю о его существовании. И он выказывал через маму готовность поговорить в любой момент на любые волнующие темы, я тоже выразила эту готовность и думаю, когда-нибудь это случится. Внутренняя моральная готовность уже присутствует.

— К старцам никогда не ездили?

— Был случай. В Белоруссию к целительнице мы ездили: она молитвы читала, так быстро и так завораживающе. Она тогда, кажется, тоже все-таки мне помогла. Ведь весь вопрос вообще всей жизни — это вопрос веры. Ты веришь — ты защищен, и у тебя нет страха, ты живешь и дышишь полной грудью. Это великая сила. И ею нельзя пренебрегать. Как минимум надо к этому прислушаться.

— Разделяете фразу из послания апостола Павла римлянам: "А сомневающийся, если ест, осуждается, потому что не по вере; а все, что не по вере, грех"?

— Не знаю… Не разделяю такую категоричность. Есть же полутона. Как в музыке: есть тон, а есть альтерации тонов — диезы, бемоли, повышение, понижение ступеней.

— Творческое вдохновение — от Бога, или от любви, или от страдания, или от всего вместе?

— Вся любовь, все переживания — от Бога. Он вдохнул в нас жизнь, мы дышим Богом, Его дыханием. Мы не всегда это осознаем… Но в этом — колоссальнейшая сила и поддержка, и не надо от нее отказываться. Пренебрегать подарком как минимум невежливо.

— Музыкант, поэт, художник часто выступает в роли не только творца, но и целителя, помогает человеку стать цельным. Мысли о помощи ближнему, о самоотдаче повлияли на выбор профессии, сначала врача-педиатра, а затем музыканта?

— С самых юных лет я заметила за собой такую особенность: мне радостно делиться, отдавать. Радость от того, что отдаешь, это часть моей сути. Кому-то, наверное, надо брать, и это тоже путь. Кто-то должен отдавать, кто-то должен принимать.

— А когда сил нет?

— Когда сил нет, надо не стесняться и просить, всем сердцем просить.

У меня есть чудесная знакомая, она занимается оккультными науками, живет в Питере, и очень многие люди на протяжении уже очень многих лет обращаются к ней с абсолютно разными проблемами. Она разными способами, в том числе и колдовскими, какими-то словами, молитвами, обрядами решает эти проблемы.

— А как вы к колдовским способам относитесь, не боитесь?

— Многое зависит от того, насколько порядочен человек, который занимается колдовством, куда вектор его направлен — в свет или в темноту. Колдун — это человек, который умеет обращаться с энергией, ее можно обратить как в плюс, так и в минус.

— Вы верите в существование дьявола?

— Безусловно, дуалистичность нашего мира очевидна, все уравновешено, каждая теза имеет антитезу. День-ночь, белое-черное, да-нет, зима-лето, мужчина-женщина и так далее. Вопрос в соблюдении баланса. Как в количестве лекарственного вещества: если его слишком много, любое лекарство может отравить. Если будет только тьма, все разрушится. Если будет только свет, он в конце концов ослабнет, потому что не будет противостоящей силы.

Сергей Лукьяненко написал прекрасные произведения, которые были экранизированы, — "Дневной дозор", "Ночной дозор", это ведь об этом, в том числе об уравновешивании этих противоборствующих сил. Так заложен мир: не может быть только добро или только зло. И когда что-то начинает перевешивать, начинается перекос, деформация пространства, сущности. Любой перекос может привести к заболеванию организма, планеты, галактики в целом и как итог — к ее исчезновению. Мне бы этого не хотелось.

— В творчестве Бодлера, которое легло в основу вашего спектакля "Плавание", в феврале показанного в Питере, много этой дуалистичности, борьбы двух начал, бунта…

— Я как-нибудь займусь Бодлером более плотно, не только в рамках этого спектакля и поэмы "Плавание".

— Вы в Москву его привезете, когда?

— Я бы хотела. Может, это будет осенью.

Духовность и развитие

— Что вы понимаете под духовным развитием? Есть такой анекдот про диалог декадентствующих женщины и мужчины: "Дорогой, но мы ведь богаты душевно?— Нет, дорогая. Богаты мы духовно. А душевно мы — больны". Вы разделяете эти понятия?

— Душевно больной человек может быть при этом очень духовно насыщенным, богатым. Это действительно разные понятия. Одно клиническое, медицинское, другое — чисто человеческое, личностное.

Для меня духовное развитие — это каждодневный самоанализ. Ты должен анализировать, что происходит с тобой, что происходит вокруг. Это твои реакции. У тебя масса поводов, чтобы не забывать или начать, если ты еще до сих пор не начал, духовно развиваться.

Мне очень повезло, и не без Его помощи. Я столько раз говорила себе: как мне повезло, как Он меня любит, оберегает, какие Он мне подарки судьбы преподносит на блюдечке с голубой каемочкой!

— Даже в критические моменты? Вы и их считаете подарком?

— Конечно. Критические моменты — это же проверка на вшивость. Протонизировать, собраться, перейти на какой-то следующий этап, уровень развития. Все испытания, которые нам даются, даются неспроста, а для чего-то. Чем тяжелее испытание — тем выше, значит, Он тебя ценит. Он дает тебе только те испытания, которые ты способен вынести.

Все дается для саморазвития, для понимания, для широты ощущения этой жизни. По возможности достойно и без уныния прими это — и стань лучше, стань светлее.

— Как вы относитесь к противопоставлению духа и тела, к встречающемуся порой в религиозных традициях пренебрежению последним?

— Тело — это храм души, оболочка, в которую вложена душа, дыхание Бога, которая позволяет нам славить, творить, делать этот мир лучше, писать песни, строить дома, воспитывать детей, радовать своих родных и близких. Телом нельзя пренебрегать. Я его уважаю. Надо его блюсти, не надо его отравлять, не надо его уродовать.

— А как же традиции аскетизма, самобичевание и так далее?

— Это тоже путь, часть духовного пути, когда делается такой осознанный выбор…

Но я говорю сейчас о более бытовом уровне. Любой избыток веса без какой-то эндокринной патологии — это распущенность, я считаю.

Особенно когда речь идет о мужчинах. Женщинам я прощаю все, потому что у них особая эндокринная нагрузка. Рождение ребенка — это для меня вообще чудо, таинство.

Мне 45 лет, у меня шесть перенесенных операций, из них три онкологических, у меня генетическая склонность к полноте, и я каждый день просто держу себя в рамках. Иначе вы бы сейчас видели другие формы и, может быть, другое содержание. Это элементарная самодисциплина. Ты сам себя лепишь. И мне бы хотелось, чтобы люди были красивыми, здоровыми, сильными, подтянутыми.

— Спортом каким-то систематически занимаетесь?

— Систематически сейчас нет. Но я очень люблю настольный теннис. Я вообще люблю подвижные игры. Мне нравится бадминтон, езда на велосипеде, катание на лыжах, на горных и на беговых. Движение — жизнь, не зря сказано. Я наслаждаюсь движением, перемещением, скоростью, ветром, преодолением какого-то пространства.

— А в чем смысл жизни?

— Смысл — именно в этом движении, в пути. Понять, почувствовать свой путь — и идти по этому пути.

— Как же его почувствовать, свой путь?

— Ну, надо к Нему прислушаться — Он тебе все время все говорит. Мы просто затрудняемся услышать, ушами хлопаем, потому что слишком многое нас растаскивает, разбазаривает, очень много провоцирующих факторов, какой-то внешней информации. Редко, наверное, сейчас человек себе может позволить просто остаться один на один с собой, в тишине, без видеоряда, без соседа и даже без любимого человека — просто один. Надо позволить себе такую роскошь и прислушаться. Уединение. Лучше на природе.

Кому-то это не под силу, кто-то начинает очень нервничать и сходить с ума, его начинают заглушать внутренние голоса, он не понимает, что с ним происходит. Люди отвыкли, страшно становится, а этого не надо бояться.

— Страхи вообще мешают людям реализовывать свои таланты и становятся причиной недовольства собой, внутреннего конфликта…

— Вся моя жизнь — это сплошное борение со страхом. Я все делаю вопреки. Но я понимаю, что надо, иначе никак, иначе совсем все будет плохо. Надо побеждать этот страх.

— А что помогает побеждать страх?

— Чувство неловкости. Как-то неловко, понимаете?.. Вот страшно, а неловко бояться.

— Вас можно "взять на слабо"? Скажем, если без навыка на опасный трамплин?

— Да, я скажу "слабо". У меня сильно развито чувство самосохранения.

— А где не скажете? В творчестве?

— Ну, вот мы сделали же этот поэтический спектакль с Кирой Левиной. У меня существует большая проблема — это связано с перенесенными операциями и наркозами — с памятью, я плохо запоминаю тексты…

— Но ведь вы такие длинные и сложные стихи, поэмы читаете наизусть на сцене?

— Это просто работа над собой называется. Чтобы прочесть "Бабочку" или "От окраины к центру" (Бродского). И мечтаю прочитать Беллу Ахмадулину, "Сказку о Дожде": "Со мной с утра не расставался Дождь. — О, отвяжись! — я говорила грубо…"

Я поняла, что это (запоминание) — проблема, мне это не нравится. А я очень люблю стихи и очаровываюсь людьми, которые могут так просто в приватной беседе легко взять и процитировать какие-нибудь прекрасные строки. И вот тут меня "взяли на слабо": а давай-ка сделаем полуторачасовую программу на двоих, читаем любимых поэтов? И вот мы с Кирой Левиной в театре Ленсовета на малой сцене сделали такой поэтический спектакль. И я читала, читала наизусть. Ахматову, Бродского, Цветаеву, Мандельштама. Значит, мне это действительно надо, потому что я это очень люблю.

— Ноты наизусть — тоже тренировка памяти?

— Да, и это большая удача, что когда-то я стала учиться в музыкальной школе и именно по классу скрипки. Первые три года я жила в детском доме, были всякие диагнозы, серьезная задержка развития, физического и психоэмоционального. И это все требовало очень серьезной работы. Мне очень повезло с приемными родителями, вообще мне повезло по жизни. И это один из ярчайших признаков Его присутствия в моей судьбе.

В нашем доме этажом выше жила мамина приятельница, она преподавала в музыкальной школе на тот момент. Это способствовало определению меня в музыкальную школу. Скрипку, правда, я осознанно в шесть лет выбрала: только скрипка! И потом уже, когда училась в педиатрическом институте, я узнала, как важна для развития коры головного мозга мелкая моторика. Когда на скрипке учишься, там левая рука ведущая, значит, правое полушарие. Игра на скрипке меня, можно сказать, спасла, компенсировала ту задержку развития. Поэтому скрипка для меня — дар Божий.

Украина и фашизм

— События на Украине, насколько вижу, не оставляют вас равнодушной. Как вы их расцениваете?

— Людей прозомбировали, спровоцировали. То ли у них такая национальная обида многолетняя накопившаяся… Но, мне кажется, не обошлось без подогревания извне. И это очень печально, что продолжают оперировать не очень честными методами.

— Как это остановить?

— Сложно ответить. Даже профессионалы, политологи не могут найти рецепта, чтобы вылечить ситуацию, очень нездоровую. Я это расцениваю как болезнь общества.

Наверное, важно с нашей стороны, России, не поддаваться провокации, не сходить до гнева, распрей, военных действий. Надо постараться сохранить уважение к нации, к стране Украина, какой бы сейчас период она не переживала. Любая страна как живой организм, который может претерпевать разные стадии развития и болеть в том числе. Если наш хороший знакомый или сосед заболевает, это не значит, что мы должны любить его меньше от этого, наоборот, надо набраться больше терпения и как-то ситуацию выруливать. Какими методами — это уже задача политиков, социологов, политологов.

— Всплеск национализма привел к тому, что многие ветераны на Украине в День Победы в этом году не смогли выйти на улицу, отметить главный для себя праздник, пообщаться друг с другом. Что вы думаете о "переписывании истории", когда черное начинают признавать белым и наоборот?

— Это беда. Вызывает как минимум возмущение. Ладно теперешняя ситуация, но ты оставь в покое историю, объективные факты. Сохрани уважение к тем людям, которые, даже если не совершали подвиг, жили в то экстремальное время и достойно, ценой жизни и здоровья защищали родину. У каждого своя правда, но перевертывать события и черное делать белым, а белое черным — последнее дело.

— А что скажете о включении Крыма в состав России, которое у нас называют воссоединением, а на Западе аннексией?

— Наверное, этого бы не произошло, если бы не было достаточно большого процента местного населения, желавшего этого. Конечно, кто-то расценивает это как захват, как вмешательство во внутреннюю политику чужой страны. Но есть объективные факты: число русскоговорящих людей в Крыму, исторические подоплеки — все это надо учитывать. Поэтому случилось то, что, по всей видимости, объективно должно было случиться. Да, такая удобная сложилась ситуация, и президент Путин воспользовался ею. И, на мой взгляд, очень грамотно и своевременно. Думаю, все-таки довольных людей на территории Крыма осталось много больше, чем недовольных. У меня внутреннее воодушевление по этому поводу.

Резонансная волна на востоке Украины, которая, как рикошет после Крыма, говорит о том, что назрели конфликты, которые правительство не в состоянии было решить многие годы.

Но больше всего настораживает сильная националистическая подоплека — мы возвращаемся к фашизму, не мы — они.

— Фашизм может снова обрести массовый характер?

— Боюсь, что да. Ведь это удалось когда-то Муссолини и Гитлеру. Как показывает практика, иногда почему-то исторический опыт ничему не учит и человечество готово неоднократно наступать на одни и те же грабли. Прозомбировать можно какое угодно количество людей. И чем менее вдумчиво люди относятся к ситуации, тем проще это сделать.

Поэтому нужно иметь очень серьезную антитезу фашизму. Отношение к явлению формируется из рассказов, из книг, из фильмов. Это задача общественных организаций, политиков, системы образования, причем с младших классов, с детского сада. Это задача всех, независимо от того, были у тебя родственники на фронте или нет. Об этом просто нельзя забывать и молчать. И каждый повод, например, 9 мая или 27 января (день снятия блокады Ленинграда) средства массовой информации, авторитетные люди, артисты, музыканты обязательно должны об этом вспоминать.

— В январе была нашумевшая история с "Дождем", когда телеканал провел опрос: "Нужно ли было сдать Ленинград, чтобы сберечь сотни тысяч жизней"? Как вы относитесь к сути и формулировке вопроса (по мнению некоторых специалистов, манипулятивной)? И к разгоревшейся дискуссии о праве ставить любые вопросы, о свободе творчества и обесценивании подвига?

— Это уже вопрос этики. Свобода свободой, но должна присутствовать этика. И надо думать, когда задаешь вопросы на подобные темы.

У меня двойственное отношение к ситуации, которая сложилась с "Дождем". С одной стороны, свобода творчества, раскрытие любых тем, свобода задать любой вопрос — это очень привлекательно. Но с другой стороны, задавая такой вопрос, ты ставишь под сомнение подвиг, который совершили люди, жившие в блокадном Ленинграде, ты своим вопросом как бы обнуляешь эти катастрофически сложные, ужасающие 900 дней и ночей, и все утрачивает смысл…

Наверное, есть темы и вопросы, которые надо очень корректно задавать, а может быть, и вообще избегать. По крайней мере, пока жив хотя бы один ленинградец-очевидец тех событий. Пытаюсь себя поставить на место блокадника…

— У вас же мама блокадница…

— Мама блокадница, бабушка блокадница. Это же был единственный их смысл, то, что питало их надежду, именно вот эта стойкость и суперидея: сохранить и не сдать город, отстоять его.

А если следовать логике опроса: что же мы Москву не сдали, вообще Гитлеру не сдались, зачем воевать?.. Проявить такую бесхарактерность, беспринципность — и остались бы одни "чистые арийцы"! Так нельзя. Это тоталитаризм, а сама природа не терпит тоталитаризма. Не зря же мы имеем такое разнообразие в животном, растительном мире. Это общий закон, который позволяет существовать планете, величайшее разнообразие, величайшая красота. Но почему-то какая-то часть населения пытается идти против природы, хочет убедить других, что она самая лучшая и должна превалировать. Даже с точки зрения природных законов это уже неправильно. Имеют право на существование все нации. Господь создал, значит, так должно быть. И мы должны мирно сосуществовать и учиться друг у друга, а не уничтожать друг друга.

Взаимоотношения религий и людей

— Тысячелетиями на планете сосуществуют разные религии, отношения между последователями которых меняются с развитием наук, миграции и других процессов. Что думаете о "религиозном будущем"?

— Как показывает практика, точка правильных решений — это "точка сборки", концентрации многих знаний. Люди бы не полетели в космос, если бы не освоили физику, математику, химию и другие науки, которые порой конфликтовали между собой. Когда эти науки нашли возможность соединиться и брать сильные стороны друг у друга, они выявили общее знание, которое позволило достичь важной цели. То же самое в медицинских вопросах: мы почти научились бороться с раком, по крайней мере, пролонгировать жизнь больных людей, или, например, взять появление пенициллина.

Мне кажется, разрозненные религии тоже должны когда-то прийти к общей "точке сборки", чтобы решить глобальную проблему — сохранение самого человечества. Потому что сейчас все очень зыбко: мы можем себя разрушить, можем разрушить эту уникальную планету Земля. И религия — одна из великих сил, которая способна нас образумить и сохранить то, что даровано нам.

Наверное, человечество рано или поздно придет от огромного количества религиозных конфессий к какому-то единому "золотому сечению", где будут собраны сильные стороны каждой религии. В плане человеческого поведения. Общечеловеческие каноны. Это позволит найти линию поведения для сохранения мира на планете. Это будут элементы буддизма, иудаизма, христианства, ислама… Все эти религии очень красивые. Вообще, любая религия — это часть общей культуры человечества и играет огромную воспитательную роль.

— Если говорить об "общечеловеческих канонах", то одна из основных добродетелей в христианстве и других мировых религиях — это смирение. Смирение, чувство меры, контроль эмоций — это все про вас или нет?

— Все про меня (смеется), все стараюсь. Контроль эмоций, сдержанность и терпимость — это требует, конечно, больших душевных сил. Над этим надо много работать. Все, что достойно в этой жизни, требует усилий. И значит, это правильный путь. Счастье — когда тебе не просто так и легко все достается. Счастье — когда есть усилие и тонус.

Я наблюдаю некоторые семьи, где все благополучно, есть достаток, и мне бывает жалко смотреть на детишек в таких семьях: они абсолютно перекормлены, неэмоциональны, у них нет стимула, потому что изначально все есть, им не за что бороться, не к чему стремиться. Этим колоссально обкрадывается жизнь. И молодцы те родители, которые, будучи в достатке, выстраивают воспитание, "семейную политику", поведение с детьми таким образом, чтобы у детей все-таки была мотивация, чтобы они всего своим трудом достигали, пусть даже самые маленькие цели.

Просветление невозможно без большого внутреннего, духовного труда. Мы иногда избегаем этого, но это неправильно. Работа — это наше счастье, и боль — это наше счастье, все, что мы преодолеваем, дает нам мудрость, силу и просветление.

Иногда, конечно, трудности почему-то выливаются в озлобленность, нигилизм, отрицание всего, всех и везде, саморазрушение… А так хочется рецепта абсолютного счастья, хоть как-то прикоснуться к всеобъемлющей мудрости, прийти в состояние гармонии, причем независимо от того, где бы ты ни был, кем бы ты ни был, с кем бы ты ни был.

— Вот последнее вызывает вопрос: мне кажется, гармония абы с кем невозможна.

— Значит, надо найти того, с кем это возможно. Это же тоже путь, часть пути — поиск. Не надо отчаиваться, если не сложились взаимоотношения с одним, со вторым, с третьим. Каждые взаимоотношения очень информативны и полезны. Даже если ты расстаешься, ты должен расставаться с чувством благодарности.

— Иногда это бывает очень сложно…

— Да нет же! Значит, ты не любил этого человека, если в момент расставания у тебя не остается к нему благодарности.

— Благодарность к человеку остается. А к ситуации, когда утрачивается гармония?

— Гармония — понятие внутреннее, абсолютно индивидуальное.

— Но как ее сохранить, если люди врастают друг в друга, потом происходит разрыв по живому — и человек ощущает себя уже не цельным?

— Это иллюзия на данный момент, мы просто об этом забываем. Мы зацикливаемся на моменте: что вот нам сейчас плохо — система рушится… А это просто ты уже готов — Господь тебя приготовил к следующей ступени. Ты должен сделать следующий шаг к чему-то новому, новым взаимоотношениям, новым знаниям. Проанализировать, сделать какие-то выводы — и идти дальше. И остаться благодарным тому, что с тобой случилось до этого момента, уважать этот кусочек пути, который тобой пройден. Не корить никого, ни его, ни ее, ни себя. Так случилось — все, идем дальше.

— Проблема в том, что в современном благополучном обществе люди, молодежь чаще теряют мотивацию идти дальше… У вас возникало когда-нибудь желание свести счеты с жизнью? И как вы с этим справлялись?

— Глупая затея. Когда ты молод, не в гетто, о двух руках и ногах, более-менее обладаешь здравомыслием, у тебя нет неизлечимого заболевания и ты не являешься обузой для родственников, причин для ухода нет. И, в принципе, — мое глубокое убеждение — это дело рук Господа Бога: Он позволил тебе появиться на этот свет, Он должен позволить тебе и уйти. Не тебе это решать.

Есть, конечно, ситуации, которые тяжело совместимы с жизнью, и тут долго можно рассуждать на тему эвтаназии… Но чаще всего люди совершают непоправимое, находясь в состоянии аффекта. Это, наверное, проявление глубочайшего психического накала, депрессии, когда человек, может быть, не видит выхода из ситуации.

Я никогда никого не осуждаю. Каждый имеет право на свой путь. У меня были знакомые и очень близкие друзья, которые выбрали этот путь: они решили уйти из жизни. Это катастрофа для окружающих, для родственников, для друзей, для близких. Но люди выбрали этот путь. И мне стоило много лет, чтобы как-то осмыслить и, может быть, отчасти принять, с уважением относится к этому пути, как к проявлению свободы выбора.

Но всякий раз у меня возникает чувство колоссальной досады. Потому что это очень ситуативно, сиюминутно, здесь и сейчас. Вот переживи ты этот острый момент, найдись рядом человек, который смог бы как-то отвлечь, найти правильные слова, — и все, все бы изменилось! И были бы еще дни, и недели, и годы, и десятилетия, и было бы еще много каких-то счастливых мгновений, просто бы жизнь продолжалась. А тут не оказалось нужного человека рядом — и случилась трагедия. И очень жаль, что в такой момент у стоящего на краю гибели не оказалось мотивации, сил… просто отвлечься. В такие моменты нужно просто отвлечься, совершенно про другое подумать.

Когда мне бывает плохо (у меня тоже бывают иногда очень тяжелые депрессивные состояния, меня это очень мучит, это реально очень тяжело), мне как-то неловко об этом плакаться, говорить друзьям, близким. Но я чувствую, как это ощущение накатывает, и понимаю, что грядет катастрофа. И что я начинаю делать? Я включаю музыку и начинаю танцевать. Беру наушники, иду на улицу и просто слушаю музыку и под нее танцую. Люди меня принимают за сумасшедшую, думают, какая странная особа — идет и танцует. А я просто иду и танцую. Я вытанцовываю свою боль. Это свое состояние. Пару раз мне это очень хорошо помогло.

— Спасало?

— Да. Вот такая простая штука. Я просто начинаю танцевать.

— А причины, по которым накатывает?

— Это, может быть, такая глобальная, тотальная усталость. Кто-то сказал из великих, что здравомыслящий человек не может окончательно быть счастливым. Потому что он не может оставаться равнодушным к тому, что его окружает, какие события. Все равно это рано или поздно пробивает брешь, твою защиту, как бы позитивно ты не был настроен, какие бы прекрасные люди, родные, любимые, тебя не окружали, — иногда все равно пробивает. Ты иногда можешь до конца не понимать причину этого состояния. Я думаю, такой суммарный эффект от того, что творится, — ты все равно ж это воспринимаешь… Просто нервная система, психика не справляется. Все летит к чертям, летит с катушек, и вот тут очень важно удержаться, не слететь окончательно с этих катушек.

Как рецепт — просто отвлечься, вектор сменить. И желательно — свежий воздух и очень активно двигаться, двигаться, двигаться! Загрузить себя. Это уже с точки зрения физиологии: ты насыщаешь свой организм кислородом, обновляешь кровь, и организм начинает легче справляться с зацикленностью. Потому что это — зацикленность. Суицидальные настроения — это акцентуация, зацикленность на той или иной ситуации. Ее нужно уметь вовремя расшатать, разбить, отвлечься.

Главное, чтобы было желание найти выход из ситуации. А в этом помогает степень ответственности. Я не имею права, потому что есть люди, которые завязаны на мне, за которых я несу ответственность, которым я обязана помогать, и стоп машина: работаем, живем дальше! Найди в себе силы пережить эту ночь, самый острый момент. Это труд. Мы не любим трудиться. А счастье есть труд, труд есть счастье.

Любовь, потеря и творчество

— Как родились песни "Не покидай меня, родная", "Я теряю тебя" — слова и музыка, которые разрывают душу?

— Все очень конкретно, очень лично. Я не писательница-сказочница, у меня нет вымышленных героев — все из жизни.

— Когда сильная любовь — и потеря?

— Конечно, это очень взбадривает, стимулирует в плане творчества. Но и очень выматывает. После таких потерь долго восстанавливаешься, а можешь и вовсе не восстановиться. Чувствуешь себя выжженной пустыней. Не сердце, а кусочек уголька в груди тлеет или даже уже не тлеет… Думаешь и молишься: пожалуйста, дай еще сил. Они появляются. Но они уже совсем не те, это другой уровень, менее, может быть, эмоциональный, более разумный, взрослый.

— Все авраамические религии призывают: не сотвори себе кумира. Но люди часто нарушают эту заповедь в любви. Вы тоже?

— Конечно, я иначе не могу. Пока я не сотворю себе кумира, я ничего не напишу. Но тут надо внести ясность: что значит "кумир"? Кумир — это полный восторг! Это полная влюбленность, это что-то искрящееся! Ты полностью очарован, ты погружен, ты разучаешься ходить пешком, ты бежишь, по эскалатору, по дороге… Ты даже не бежишь — ты летишь! И вот это сердце, которое — еще чуть-чуть — и просто выпрыгнет у тебя из груди. Потому что ты так волнуешься, потому что еще пару метров — и эскалатор доставит тебя наверх, где твой кумир ждет тебя!

И ты в предвкушении этой встречи и уже в полуобморочном состоянии. И думаешь: как бы не упасть! Вот это для меня "кумир", "сотворить кумира".

Это очень сильные переживания. И как научиться писать без таких переживаний? Я даже могу сказать, что это сродни допингу. Если ты пережил эту дозу и как-то потом так случилось, что не случилось, или вы расстались, или человека не стало в живых, — и твое сердце уже как выжженный уголек. И ты понимаешь, что у тебя нет сил испытать такую же степень очарования, влюбленности. Ты долго приходишь в себя, латаешь душу… Несмотря на большое число очень достойных людей, окружающих тебя. Но… В общем, вопрос.

— А может ли так быть, что одновременно два или даже три кумира?

— Может. Это просто разные планеты. Это как ты, например, любишь цветы — лизиантусы, любишь какое-нибудь швейцарское озеро, Бриенцзее например, и совершенно очарован фруктом фейхоа. Это же все разные любови! Уж не говоря о том, что есть любовь к родине, любовь к матери, любовь к любимому кролику. Очень много любви, слава Богу, и пусть ее будет как можно больше!

Вот когда мы говорим уже о семейных взаимоотношениях, тут должна речь идти о моногамности. В семейных отношениях не должно быть никаких двусмысленностей или трехсмысленностей. Если ты человек семейный, ты должен нести верность.

— А будучи человеком семейным, хранящим верность, ты имеешь право просто внутренне кем-то еще очаровываться?

— Имеешь, и пускай тебя это подпитывает, делает богаче духовно, интереснее для твоей семьи. Но это никак не должно разрушать твою семью. Все в дом, все в дом! (смеется)

— С Дианой Арбениной вы были кумирами друг для друга?

— Это, конечно, одно из ярчайших явлений в моей жизни… Но и до нее, и после нее, и во время нее были другие кумиры. Как и у нее, собственно. Это действительно был на тот момент очень нужный друг для друга творческий союз, я надеюсь, что нужный друг для друга в равной степени.

Могу сказать одно: Динка совершенно может заполонить, затопить собою, и она умеет любить и очаровывать. Она может тебе действительно дать веру, сделать тебя счастливой… Она безусловно тотальна и красива в любви. Опять же… этот фейерверк, он может быть коротким, но очень ярким…

— Разрыв послужил источником вдохновения для вас?

— Да нет… Написанных по этому поводу песен еще пока не случалось.

— Песни об утратах — не об этой?

— Были более фундаментальные потери… И слава Богу, что Динка жива-здорова, у нее дети есть, продолжение. Я за нее совершенно искренне рада. Многие годы я переживала, что она в поиске, как-то все нестабильно. А сейчас мне спокойно за нее.

— Вы хотели бы с ней общаться?

— Я — с удовольствием, я — открыта. Я по-прежнему очень ее люблю, уважаю.

Мне некоторые последние моменты творчества не очень стали близки. Но то, что она один из самых искренних, ярких, животрепещущих людей современности, что не может не вызывать отклик и очарование, это безусловно. Я это все вижу, ценю и счастлива, что когда-то мы с ней познакомились и сотворили коллектив "Ночные снайперы".

— Почему вы расстались?

— Так, значит, нужно было и ей, и мне. Может быть, не каждый полностью отдавал отчет, и не надо. Так случилось, значит, так должно было случиться. Все для чего-то нужно.

— Какой смысл вы вкладываете в понятие любовь — она свята?

— Безусловно. Это основа основ, величайшая сила, которая нас держит на плаву. Это лучшее, что есть вообще в человечестве. Если пропадет любовь, человечество точно сгинет. Поэтому все войны, разрушение, деструкция — это уменьшение концентрации любви в общем поле.

Поэтому нельзя допускать провокаций — я опять возвращаюсь к теме конфликтов, к Украине. Мы все русскоговорящие люди, соседи, которых так много исторически, культурно связывает. Дурацкая ситуация — не подобрать другого слова.

— Говоря о любви между двумя людьми, это в омут с головой и вся жизнь к ногам любимого человека или как-то иначе?

— Это как с ребенком, которого воспитываешь: надо давать ему возможность делать самостоятельные шаги, проявлять свою волю. В любви частенько случается так, что люди начинают друг друга душить. Безумной страстью, возникающим чувством собственничества. Этого нельзя допускать. Нужно обязательно какое-то расстояние, кислород. Нужно оставлять личное пространство, этот кокон нетронутым. Должно быть уважение его личной территории. И деликатность. Бесцеремонно вторгаться туда нельзя. Надо чувствовать собственную уместность, уместность своих слов, своего присутствия.

Сравним это с кулинарным шедевром: в меру должно быть соли, в меру сахара, каких-то других ингредиентов — и получается гастрономический экстаз. Всего должно быть в меру. Это, кстати, любимые слова моей бабушки Зои Михайловны.

— Какой внутренний критерий позволяет вам определить: да, это любовь!?

— Улыбка. И психологический комфорт того человека, которого я люблю. Он должен, будучи со мной, много улыбаться. Чтобы он не уставал и ему просто хотелось быть рядом со мной.

— Если выбор: любовь или творчество, человек или дело, если надо ради дела уехать и оставить любимого человека, то где приоритет?

— Если ты творческий человек и тебе надо уехать от любимого ради осуществления какой-то творческой цели, ты должен уехать и осуществить свою цель. От этого ты меньше любить не станешь и тебя меньше любить не станут. Как показывает практика, расстояние и время имеют мало разрушительного эффекта, если это действительно настоящие чувства. Мы иногда годами не видимся с любимыми друзьями, встречаемся, и как будто этих 8, 10, 12 лет и не было… Не надо бояться потерять: то, что должно быть потеряно, все равно потеряется. А то, что твое, с тобой и останется.

Каждый человек творчески одарен, и все можно развить — зависит от того, как ты сам к этому относишься. Нужно прислушиваться к себе. Потому что во многом тебе и в тебе говорит Создатель. Мы часто не прислушиваемся к Его словам, потому что отвлекаемся, не берем в расчет…

— А вы?

— Я прислушиваюсь: если Он мне говорит, я Ему верю. Мне очень страшно, но я Ему верю, и делаю так, как Он советует.

— Ощущая, что страдание творчески питает, человек может искусственно создавать его, например тот же разрыв, вовлекая в это любимых и любящих?

— Такая методика существует, я даже знаю таких людей… Если после рождаются шедевры, которыми люди потом веками наслаждаются, значит, это стоило того.

— Для вас существуют такие понятия, как "бросить", "отречься", "предать"? Вы их разделяете?

— Я бросала. Когда ты кого-то оставляешь, часто это расценивается тем человеком как предательство. Но не всегда так. Меня бросали, и я не расцениваю это предательством. Это просто пути развития. Тебе предлагается ситуация, и твоя задача расценить ее таким образом, чтобы тебе в итоге это стало в плюс.

— А если понимаешь, что у человека сильная зависимость?

— Мягко тогда, как ребеночка постепенно отнимают от груди: сначала шестиразовое кормление, потом пятиразовое, четырехразовое и так далее, потом прикорм. Конечно, если дорожишь человеком и хочешь минимизировать боль, надо постепенно. Шоковая ситуация озлобляет. Меня тоже постепенно отлучали, и сейчас я понимаю, как это делалось — была бескровная революция.

— Как быть с обещаниями?

— К своим обещаниям нужно, конечно, серьезно относиться, выполнять их. Но надо очень легко относиться к обещаниям, которые даются тебе. Это как ветер: сегодня северо-западный, завтра юго-восточный. У человека поменялись жизненные планы, сменился вектор — прими его таким, со всеми его изменениями. А нет — значит, в тебе говорит чувство собственничества. Ты полностью веришь его обещаниям и ждешь их, потому что ты внутренне присвоил себе этого человека: он целиком и полностью принадлежит мне, со всеми его мне данными обещаниями! Все, ты мой солдатик и должен теперь все это исполнять!

— Часто цитируют слова покойного патриарха Алексия II: "Выше закона может быть только любовь, выше права — лишь милость, выше справедливости — лишь прощение. Многое на свете имеет предел, но нет предела милосердию". Вы прощаете все?

— Я считаю, каждый учебник надо начинать с этой фразы. Это как молитва. Очень важные слова для человечества.

Конечно, уметь простить это тоже проявление духовной силы, внутренней работы. Когда ты прощаешь, принимаешь, смиряешься, у тебя светлее становится на душе. И человека ты отпускаешь, ему легче в итоге становится, на нем нет этого груза, чувства вины…

— Что вы называете вероломством?

— Вероломства вокруг очень много. То, что мы сейчас наблюдаем в Украине, это вероломство. В семейных отношениях очень много вероломства. Вероломство для меня — это вторжение в сакральную сферу с разрушительными целями, и это категорически неприемлемо.

— А верность?

— Верность — это проявление красоты и силы. Быть верным — значит быть сильным. Верность очень красива, потому что это тоже результат духовного пути, труда. В этом понятии заключено все: и терпимость, и смирение, и любовь.

— Какую роль в вашей жизни играют друзья?

— После любви, семьи, наверное — даже наравне — друзья. Только ими и живу. Любимый человек должен быть другом. Если любимый для тебя не друг, то отношения уже под большим вопросом. Критерий дружбы очень простой: если вдруг что-то случается, кому я могу позвонить? Список невелик.

— Есть ли в вашем творчестве тенденция: от надрыва в переживании любви, боли потери к более спокойному, философскому осмыслению непостоянства ("Увидимся скоро", "Осеннее шоссе")?

— Да, мне сейчас ближе такие тексты. Есть некая отстраненность, внутреннее желание говорить о многих серьезных вещах через улыбку, даже с иронией. Ты жив, здоров — уже есть повод улыбнуться.

— Это последствия пережитых испытаний, накапливаясь, приводят к каким-то внутренним изменениям?

— Да, количество переходит в качество.

— В интервью вас нередко спрашивают о доме, который строите под Петербургом, о намерении создать семью. Правильно ли я понимаю, что наметился поворот к тому, что принято называть "традиционными ценностями"? Если да, то как он связан с пришедшим в группу в 2012 году пианистом Никитой Межевичем?

— У нас есть некоторые планы. Но, мне кажется, немножко рано об этом говорить. Никита — очень цельная натура и очень талантливый музыкант. Находка!

— Что в финальном аккорде беседы пожелаете аудитории?

— Веры. Нам всем — веры! Которая будет нас вдохновлять, будет делать из нашей жизни настоящее счастье и радость, для себя и для других, для родных, близких, любимых, для окружающих, для города, для страны, для планеты — вот такой нам всем веры!