Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"
В Японии происходят вроде бы чисто внутренние события, которые очень ярким образом вписываются в происходящие в мире процессы — в перестройку глобальной системы отношений, той системы, которая, по сути, сложилась после Второй мировой. Благодаря чему Вторая мировая, ее причины, смысл и итоги, становится неожиданно очень актуальной. И вот в этот момент парламент в Токио обсуждает закон, который позволит силам самообороны (так называются вооруженные силы страны) применять оружие за пределами Японии, в частности — в миротворческих операциях. Что это — часть процесса возрождения японского боевого духа или что-то иное?
Добро должно быть с кулаками
Как видим, от права защищать страну от нападения Япония не отказывалась, поэтому вооруженные силы у нее в итоге появились — под названием "силы самообороны". И вот теперь в парламенте обсуждаются ситуации, когда стране может потребоваться коллективная самооборона за пределами Японии. Например, участие в миротворческих (или иных!) операциях, которые проводит "группа стран".
Понятно, что современная война очень даже предполагает ситуации, когда жизненным интересам Японии может угрожать нечто, находящееся, допустим, на Ближнем Востоке. И силы самообороны могут увидеть для себя необходимость участвовать в какой-то ближневосточной или другой войне вместе, допустим, с американскими вооруженными силами. Ну и легко представить, как и кем такая "мирная" операция может обосновываться.
Но это пока — теория. А в парламенте обсуждается на сегодняшний день несколько иная и очень конкретная ситуация, имеющая отношение к миротворческим операциям ООН, в которых Япония участвует, для чего в 1992 году был принят специальный закон.
И вот в ходе парламентских слушаний выясняется, что во вполне реальной такой операции, в Южном Судане, 350 военнослужащих находятся в деликатном положении. Они могут участвовать в ней, по закону 1992 года, только если соблюдается перемирие и обе стороны согласны на присутствие японских миротворцев. Но в реальной жизни перемирие там еле держится, вдобавок и правительственные силы, и повстанцы еще и зверствуют в отношении местного населения. Что делать японским солдатам? И что им делать, если перемирие срывается уже откровенно — по закону ведь надо в этот момент немедленно уходить. То есть любая сторона конфликта может сказать: "японцы — на выход".
Главное же, что этим 350 человекам закон разрешает применять оружие только для защиты самих себя. А защищать, например, мирных жителей они фактически не могут.
Нетрудно предположить, что по итогам дебатов в Токио будет решено, что пора иметь нормальные вооруженные силы, хотя будет множество оговорок по части того, что такое "нормальные" и насчет их чисто миротворческого характера. В общем, это что-то вроде советской дискуссии 60-х насчет того, что добро должно быть с кулаками.
И понятно, как встретит окружающий мир сам факт того, что от благородной декларации 1947 года — отказ от войны — страна перейдет к "нормальности", будет "как все". Особенно легко представить себе реакцию тех стран, на которые Япония напала в годы Второй мировой: это Китай, обе Кореи, хотя оккупировала она тогда еще десяток нынешних независимых государств.
У всех своя логика
Открываешь любое китайское издание буквально в любой день и находишь там свежий комментарий на эту тему. Вот пример, авторская статья в "Жэньминь жибао" под названием "Обманывающий самого себя Абэ ухудшит образ Японии".
Синтаро Абэ — нынешний премьер-министр страны, при котором Япония пытается избавиться от наследия Второй мировой, в законах и мышлении. Здесь интересно все — и сам процесс избавления, и то, как его понимают сами японцы и люди за пределами Японии.
Приговор китайской статьи таков: японцы отказались участвовать в пекинском параде 3 сентября (дата окончания Второй мировой), они обвиняют Китай в том, что тот "чрезмерно сосредоточен на своей печальной прошлой истории". В Токио также то каются и извиняются перед соседями, то отказываются признать свои зверства во время войны. В стране множество правых деятелей, которые считают ее не агрессором, а жертвой провокаций США, Великобритании и других. Японии следовало бы поучиться у Германии, которая прошла большой путь, чтобы примириться со своими бывшими жертвами, заключает китайский автор.
Это и правда феномен: за пределами Японии ее воспринимают как двуликую и лицемерную страну. Не видят логику в "отказе от полного раскаяния" при наличии мирной конституции.
Да многие и не верили в то, что конституция продержалась бы долго — уж слишком она выглядела радикальной, вдобавок принималась под оккупацией. И вот сейчас, когда в Токио меняют законы, многие говорят: мы так и знали. Вот он, конец лицемерия и переход агрессивного реваншизма на легальное положение. Ну, или происходящее подается именно так.
Но вот вам статья уже в японской газете, где американский японовед объясняет, почему Япония не Германия. Фактически он говорит о том, что раскаяние — чисто западная штука, которая в Японии выглядит и воспринимается по-другому. Она даже в Китае другая. И в этом суть всего.
"Очищение" Германии, говорит американец, произошло после 1960-х, когда дети "бунтующего поколения" начали спрашивать отцов: а что конкретно ты делал на Восточном фронте? Но в Японии такого быть не может. Там раскаяние не коллективное, как в западной цивилизации, там дети не могут призвать отцов к ответу — они обязаны деликатно оставить их наедине с их личным, индивидуальным раскаянием.
Не говоря о том, что очищение Германии тоже выборочное, замечает автор: немцы раскаиваются скорее по части уничтожения евреев, чем в том, что вторглись в Норвегию (почему именно и только в Норвегию?— но автору виднее).
А теперь осталось представить, сколько еще в мире самобытных культур и цивилизаций, которые всегда воспринимали давнее и недавнее прошлое совсем не так, как мы этого от них хотим. И готовят нам неожиданности сейчас, когда меняется, вдобавок ко всему, и представление о том, что можно и что нельзя говорить.