Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования, МИА "Россия сегодня"
Читавшие "Краткий курс истории ВКП(б)" (ныне ставший библиографической редкостью) помнят, что, согласно учению товарища Сталина, по мере приближения к построению коммунизма классовая борьба в советском обществе должна обостряться. Кстати, судя по тому, что произошло с СССР (в каждом из обломков которого был реставрирован капитализм) Иосиф Виссарионович более адекватно оценивал действительность, чем его преемники, убравшие данное положение из многотомной "Истории КПСС" вышедшей в 1964-80 годах.
Но дело не в коммунизме и классовой борьбе. Правоту тезиса легко определить даже умозрительно. Понятно, что любая общественная, политическая, экономическая модель характеризуется устойчивыми вертикальными связями, проще говоря, любая система в политике и экономике имеет свою элиту. Реформирование или слом системы несет угрозу интересам старой элиты, поскольку любое переформатирование старого включает социальные лифты (на поверхность выносит меньшиковых, а голицины отправляются в ссылку). В такой ситуации, независимо от того, теряет ли старая элита только часть властных полномочий, или под угрозой находится ее экономическое и физическое выживание, старая элита начинает сопротивляться обновлению. Не вся. Часть ее бывает готова встроиться в новую жизнь, но часть категорически не приемлет перемены и готова бороться с ними не щадя живота своего.
Собственно во время встречи глав государств СНГ в Минске, в ходе которой также состоялось заседание Межгосударственного совета ЕврАзЭС и Высшего евразийского экономического совета ЕАЭС, произошло только одно важное событие — необратимость процесса евразийской интеграции перешла из эвентуального состояния в реальное.
Созданное в 2001 году Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС) рисковало повторить судьбу всех предшествующих проектов, и поначалу казалось, что так оно и будет.
Все годы существования СНГ мы наблюдали традиционный саботаж Украины, имевшей "особое мнение" едва ли не по каждому вопросу, колебания среднеазиатских государств (кроме Казахстана), сложные взаимоотношения в Закавказье, двуличную позицию Молдовы (пытавшейся, даже при власти коммунистов, в значительно худших условиях, чем Киев, дублировать украинскую политику "многовекторности") — все это обещало, что создание работоспособных структур здесь затянется навсегда и будет заболтано.
После инспирированных США переворотов в Грузии (2003 г.), на Украине (2004 г.) и в Киргизии (2005 г.) судьба нового интеграционного проекта висела на волоске. Единственный надежный партнер — Казахстан занял выжидательную позицию, а Белоруссия (тоже традиционно) попыталась выжать максимальные финансово-экономические преференции только за то, что она не будет формально отказываться от интеграции (впрочем, и активно развивать ее Лукашенко тоже не собирался).
Это было верное решение. Если бы тогда время было упущено на бесплодные уговоры Украины, окно возможностей закрылось бы, и ЕврАзЭС действительно повторил бы судьбу предшествующих проектов, став еще одним "форумом для встреч глав постсоветских государств".
Но проект Таможенного союза был реализован, после чего было решено форсировать создание Евразийского экономического союза (ЕАЭС).
Создание ЕАЭС знаменует переход к высшей форме интеграции. Что бы ни говорили официальные лица, но сам формат союза предполагает постепенное дополнение сугубо экономического интеграционного формата политическим.
Даже простое углубление экономической интеграции сокращало возможности элит и выдвигало на первый план новых людей, занятых не перераспределением собственности внутри постсоветских государств, но согласованием их внутриэкономических и внешнеторговых интересов. Переход же к формату ЕАЭС гарантировал начало процесса формирования новой надгосударственной элиты.
Напомню, что говоря о будущем ЕАЭС еще в 2012 году, Владимир Путин отмечал, что в качестве модели выбран Евросоюз. Понятно, что предполагается пройти путь от условного евразийского "объединения угля и стали" до сегодняшнего уровня интеграции ЕС быстрее и с учетом допущенных Евросоюзом ошибок. Но вопрос ведь не в том, будет ли евразийская бюрократия столь же многочисленна и некомпетентна, как брюссельская, а в том, что она вообще будет, и в ее пользу будут перераспределены полномочия национальной бюрократии государств-членов ЕАЭС.
Не удивительно, что в этих условиях позиция Лукашенко, двадцать лет успешно защищающего свое "право" бесконтрольно хозяйствовать в Белоруссии, вновь скорректировалась, и белорусский лидер недвусмысленно поддержал пришедший к власти в ходе февральского переворота нацистский режим в Киеве. Здесь было и безоговорочное признание его политической легитимности, и попытка уклониться от введения защитных мер в рамках Таможенного союза и даже откровенно грубые оценки возвращения Крыма в состав России, вроде предложения на тех же основаниях присоединить Россию к Казахстану — как правопреемнику Золотой Орды.
Позиция Лукашенко понятна — победа России в украинском кризисе ликвидирует его пространство для маневра. Он теряет свою позицию единственного военного союзника России на Западе и возможность, шантажируя Москву возможной нелояльностью в трудные времена, выбивать себе все новые и новые финансово-экономические преференции, ставя, тем самым, под вопрос целесообразность существования Таможенного союза.
Несмотря на очевидную оппозицию Лукашенко, не скрывавшего своего "особого мнения" даже во время публичных мероприятий, в Минске было решено объявить о роспуске ЕврАзЭС в связи с началом работы с первого января 2015 года ЕАЭС. Этот факт свидетельствует, что даже украинский кризис не помешал России сохранить и укрепить позиции на постсоветском пространстве.
В члены ЕАЭС была принята Армения. А Таджикистан и Киргизия (члены ЕврАзЭС, сразу заявившие о желании вступить в ЕАЭС, но безбожно торговавшиеся) теперь должны будут ускорить процесс принятия решения — с первого января 2015 года интеграционная структура, членами которой они являются, прекращает свое существование, и надо быстро присоединяться к новой.
Теперь каждый волен самостоятельно делать выбор, с кем он, и самостоятельно же отвечать за последствия своего выбора. Об этом, в частности, свидетельствует резкая реакция Владимира Путина на попытку президента Молдовы пожаловаться на трудности в двусторонней торговле после подписания Молдовой соглашения об ассоциации с ЕС. Ответ был явно адресован не только Кишиневу.
Отныне все должны понимать, что бессмысленных "братских" уступок ради сохранения несуществующего единства больше не будет, и никто не будет "входить в положение" провинциальных элит, не способных понять и оценить геополитические риски и по-прежнему мечтающих усидеть на двух стульях.
Как говорил последний марксистский руководитель СССР и его первый и последний президент: "Процесс пошел!"
