Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Родившийся 160 лет назад, 30 марта 1853 года, Винсент Ван Гог – редкий случай одержимости художника, такой, которая похоронила одну эпоху в истории человечества и вывела мир в другую, сегодняшнюю.
И пока мы с нынешней эпохой не распрощались – будем спорить о Ван Гоге. В частности, о том, что это был, конечно, более чем странный человек. Но гении другими и не бывают, хотите великой культуры – умейте не мешать ее создателям.
Искусство должно быть непонятным
Вообще-то их было трое. Поль Сезанн, Поль Гоген, Винсент Ван Гог. Только-только XIX век благополучно породил на своем исходе новую живопись, названную импрессионизмом, только-только нечто похожее начало возникать в литературе, музыке, и только все успокоились насчет того, каким будет лицо XX века – другое, но вроде как симпатичное… Как появились вот эти три гения, три предупреждения на тему: нет, импрессионизм – это тоже уже прошлое, а будущее – это совсем не то, что вы думаете.
Что между ними общего? Их непрофессионализм: все начинали как любители, считались таковыми почти до конца жизни. Да что там, их работы воспринимали как безумную мазню. И все трое получили посмертную славу и – посмертные, к сожалению, деньги.
Любое из полотен Ваг Гога (а они давно превысили отметку в 100 миллионов долларов) могло бы кормить его всю жизнь. Все трое стали родоначальниками живописи XX (и XXI) века, но сами об этом и не догадывались. Хотя очень хотели, и отлично понимали, что именно этого и добивались.
Три человека, бросившие вызов коммерческим отношениям в искусстве, породили новый по сути арт-рынок, азартный, с куда большими деньгами и предсказуемый в своей непредсказуемости.
Первое, что они сделали – показали, что великое искусство должно быть непонятным для современников (оно и сегодня не всем понятно, и так буквально со всеми лучшими художниками XX века). Второе – что если вовремя угадать вот такого непонятного гения, то на этом можно заработать невиданные раньше деньги, особенно если гений уже умер в бедности.
Кстати, из всей упомянутой великой тройки Ван Гог – самый бедный, но Сезанн и Гоген тоже кормились большую часть жизни вовсе не искусством, а лишь получили наследство. Сезанн, правда, стал признанным примерно в последние пять лет жизни, но это потому, что он жил долго и даже успел увидеть XX век.
Человек с отрезанным ухом
Невозможно даже вообразить, сколько всего написано об этих людях, и особенно о Ван Гоге. Биографии, исследования, предисловия к альбомам. Но всегда можно сказать что-то новое, и не потому, что классики изменились – изменились мы, смотрим на классиков иными глазами.
И вот, буквально на днях, замечательное эссе, да еще под каким названием – "Арльский период мировой истории". Арль – это городок во Франции, где была написана большая часть работ Ван Гога и где с ним работали и другие художники. Замечателен и автор эссе, Максим Кантор, чьи романы уж как-нибудь показали, что ему есть что сказать именно о живописи.
Кантор делает из Ван Гога божество (и растирает в пыль импрессионистов). Ход мысли примерно такой: Арль для художника был точкой возрождения цивилизации, создания полностью нового искусства (кстати, бесплатного, поскольку рынок искусство убивает). И точка отсчета в целом для создания нового мира вместо того, что существовал – полностью неприемлемого. Все с нуля, этакая Парижская коммуна творцов обновленного, омытого природой искусства для тотально нового человека.
Но давайте посмотрим и на другую сторону этой же медали. Почему именно о медали речь – а потому что в школе, где я учился, на фасаде были прилеплены гипсовые медальоны (до сих пор там сохраняются) с четырьмя богами: Маяковский, Горький, Толстой, Пушкин.
И попробовал бы я сказать тогда в классе что-то насчет Маяковского – ненавидевшего себя хронического самоубийцу (стрелялся несколько раз). Или про Толстого, маленького бородатого человечка с жутким характером, напрочь лишенного чувства юмора. Нельзя было – гении культуры, как нам тогда внушали, обязаны быть и были образцами абсолютно во всем.
Боюсь, что школьникам до сих пор это внушают. А ведь на самом деле все наоборот. Гениальность – это отклонение. И главный урок существования гения среди обычных людей в том, что человеческое общество должно научиться как минимум терпеть гениев.
Винсент Ван Гог – экстремальный образец гениальности, переходящей в помешательство. Отчего он сошел с ума, сказать трудно. То ли виноват любимый им абсент, который тогда производили по опасным технологиям. То ли все было ясно еще с детства – "трудный" и "неприятный" ребенок.
Ван Гог, его ухо и другие сумасшедшие >>
Но так или иначе – история с отрезанным ухом, дикая ссора с дружившим с ним Полем Гогеном, жизнь в доме для умалишенных (диагноз – эпилепсия), самоубийство… Великие картины писал безумец.
Нормальный человек, впрочем, и не мог бы так работать. Давайте посмотрим на очевидные факты из биографии Ван Гога. Прожил 37 лет – как Пушкин. Начал работу в качестве арт-дилера с 17 лет – да, но сам впервые попытался рисовать только в 27 – за 10 лет до смерти, а всерьез учиться начал лишь за четыре года до нее, когда переселился в Париж. В Арле с 1888 года, в 1890-м стреляет себе в грудь.
Поразительная цифра, приведенная Максимом Кантором: примерно за год Ван Гог написал там 190 холстов, свои лучшие работы, не считая рисунков. По большей части делал картину за день, с уникальным умением увидеть в маленькой детали весь мир. Сезанн, для сравнения, писал иногда одну картину несколько лет.
Вот что такое гений (в обоих случаях). Не пытайтесь это повторить. Это нереально.
Ужасный век, ужасные сердца
Но вернемся к исходной точке нашего разговора: что же это такое, что заставляет нас, сегодняшних, считать Ван Гога (и других) хоть и безумным, но гением?
Художники (и музыканты, и литераторы, и прочие) – это те, кто предлагают человеку иной взгляд на мир, то есть, в общем, заставляют задуматься о новом смысле жизни. Это если в целом. А что такого сделал в этом смысле Ван Гог, художник, то есть тот, кто создает нам новое зрение?
И тут, конечно, прежде всего видно, что Ван Гог – бунтарь против своей эпохи, то есть Европы XIX века. Который, судя по всему, был ужасен.
Легко человеку не бывает никогда и нигде, но именно XIX век породил какое-то жуткое самоощущение – да вот хотя бы Ван Гог с его угрюмыми ранними "Едоками картофеля", а потом – как выход – полностью иной взгляд на мир, сияющее великолепие его "Звездной ночи" и пшеничных полей Арля. Таким мир не видел тогда никто.
Если вспомнить, этот самый XIX век начался массовым истреблением народов в ходе наполеоновских войн, потом породил целое скопище непримиримых революционеров-разрушителей или утопистов, веривших в технический прогресс и полеты на Луну как выход…
И если вспомнить, что потом пришел век двадцатый, который всерьез попытался осуществить идеи девятнадцатого – то есть модель коллективного и общенационального улучшения жизни и самого человека, с концлагерями для надежности… Кстати, нация как субъект и объект улучшения человека – это тоже идея скорее XIX века, в наше время подвергаемая серьезному сомнению.
В итоге получается, что Ван Гог, дитя скучной провинциальной Голландии, никак не способный в том мире ужиться, основатель "арльской коммуны" бесплатно работающих художников, видящих мир по-иному – это скорее перепрыгнувший через не менее жуткий XX век наш современник.
Но понять его от этого легче не становится.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
