Николай Александров, для РИА Новости.
Смерть Бориса Стругацкого знаменательна, но знаменует она нечто совсем иное, нежели смерть его брата, Аркадия Стругацкого: конец времени Стругацких. Времени, а не творчества, поскольку произведения их останутся с нами, у них своя жизнь. Что же такое время Стругацких?
Культура требует заботы и внимания. Без этого культурный слой быстро истощается, перестает плодоносить, выветривается. С этой точки зрения, самая защищенная и жизнестойкая вещь — пустыня. Смерть, исчезновение пустыне не страшны, но страшны культурной почве. Культура поддерживается уникальностью, то есть не общей, среднестатистической, усредненной массой, но явлениями неповторимыми, единственными.
Одно из последних онлайн-интервью Бориса Стругацкого >>
Когда мы говорим "отечественная фантастика", то подразумеваем в качестве безусловного образца именно братьев Стругацких. Именно отечественная, а не советская. Советская фантастика — это "Туманность Андромеды" Ефремова. Или "Гиперболоид инженера Гарина", или уже окончательно и давно забытые кровавые романы Александра Богданова, вроде "Красной звезды". Все это фантастика утопическая, оторванная от социальной реальности, хотя в этой самой реальности и многое проясняющая.
Художественный мир братьев Стругацких вырастает из совершенно иного мироощущения, имеет другую природу мысли. Это мировоззрение, так и хочется сказать здесь, позабытой научной интеллигенции. То есть людей в первую очередь здравомыслящих, свободных от идеологической мифологии, активных, подвижных, обладавших ясным сознанием вопреки замутненному мифами времени.
По Стругацким, миф порождает невежество, то есть невежество по природе своей мифологично, поглощено корыстью и страстями. Невежество лениво, неподвижно, консервативно. Невежество — это обеднение и вырождение.
Просветительский пафос придавал произведениям Стругацких особый характер. Их фантастика — какие бы миры в их произведениях ни рисовались — с одной стороны, никогда научной не была. Стругацкие писали о человеке, а не о технических достижениях, обращались к земной, узнаваемой реальности.
Они не писали фантастики ради фантастики, не занимались выдумыванием условных и абстрактных фантастических миров. Фантастика для них была лишь способом рефлексии, анализа окружавшей их действительности. А с другой стороны, она была именно научной, то есть естественным продолжением научного (ученого, просвещенного) взгляда на мир.
Понятно, что романы Стругацких не равны друг другу, сильно различаются по настроению, стилистике. Одно дело шутливо-фельетонный "Понедельник начинается в субботу", и совсем другое — "Обитаемый остров" или "Сказка о Тройке".
У Стругацких качество сознания (степень просвещенности) — всегда показатель качества души. Стругацкие — это такой поздний позитивизм, освобожденный от пут советской идеологии. Воплощение надежды на силу здравого смысла.
И вот это время закончилось. Что знаменует это завершение, наверное, могла бы объяснить картина Алексея Германа-старшего по роману Стругацких "Трудно быть богом". Если, конечно, она когда-нибудь выйдет на экраны.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
