Вадим Дубнов, политический обозреватель РИА Новости.
Скандал, потрясший Грузию за полторы недели до парламентских выборов, не расколол страну. Наоборот, может быть, те, кто так точно спланировал финишную предвыборную прямую, и не предполагали, что страна, наоборот, объединится в шоке от того, что она увидела.
А то, что она увидела, детям и людям с неустойчивыми сердечными ритмами не рекомендовалось показывать.
Власть, видимо, поначалу надеясь затушить стремительно разгоравшийся бикфордов шнур, выложила на сайте МВД часть видеозаписей, снятых скрытой камерой в тюрьме в Глдани, на окраине Тбилиси. По нечетким кадрам можно было догадаться, что речь идет об избиениях заключенных.
Публикация всего остального была, как сказали в министерстве, недопустима для общественного просмотра. Однако в тот же вечер выяснилось, что выложенная лайт-версия стала лишь анонсом к полномасштабной демонстрации, которую устроили два оппозиционных телеканала.
Страна увидела, как в глданской тюрьме заключенных избивают. Что их насилуют резиновыми дубинками и вениками. И происходит это с той будничностью, к которой явно привыкли тюремщики и которая не удивляет заключенных. Кадры из тюрьмы перебиваются рассказами экспертов и правозащитников, а потом снова Глдани, сюжет повторяется, заключенного выводят в коридор, бьют, заводят в комнату, где его опять бьют, потом другой заключенный, уже без брюк…
Страна зажмурилась. За полторы недели до выборов.
Белые нитки для скандала
С тем, что все в этой истории с политической точки шито ослепительно белыми нитками, в Грузии соглашаются вне зависимости от политической ориентации.
Никто не удивлен тем, что записи, сделанные еще в 2011 году, ждали своего часа, и этот час наступил так кстати. Об их существовании знало, оказывается, гораздо больше людей, чем требуется для видеосъемки, и это тоже никого не смущает.
Над уверениями МВД в том, что всей операцией руководил сидевший в этой же тюрьме некий Тамаз Тамазашвили, друг Бидзины Иванишвили, главного грузинского оппозиционера, уже никто не смеется, потому что даже если бы дело обстояло и так, это ровным счетом ничего не меняет.
На вопрос о том, как Вано Мерабишвили, всесильный премьер-министр, вчера министр внутренних дел и правая рука президента, мог пропустить прямой и бесхитростный удар такой силы, кажется, без конспирологии ответить невозможно. Но даже предположение о том, что он на самом деле играет двойную игру и помогает Иванишвили, страхуя себя на случай его победы, тоже никого не особенно интригует.
Важно только то, что все увидели и ужаснулись. Совершенно при этом не удивившись. Ничего нового из этого телепоказа в Грузии никто не узнал.
Кто посочувствует власти?
О том, что грузинские тюрьмы – ад, знали все, всегда и задолго до Саакашвили, который, кстати, начинал когда-то министром юстиции. То, что ответственным за происходящее в ролике был назван нынешний министр внутренних дел Бачо Ахалая, тоже никого не удивляет. В Грузии его уже давно принято считать местным воплощением Малюты Скуратова, и это уже – при Саакашвили.
Но и о том, что российские или какие-нибудь еще постсоветские тюрьмы – такой же ад, в Грузии тоже догадываются. Однако это уже не является оправданием, потому что здесь уже научились не сравнивать себя с теми, у кого до сих пор на дорогах берут взятки, – и это тоже Саакашвили.
С другой стороны, еще в советские времена таким же брендом республики, как вино и разлитая в теплом воздухе коррупция, были воры в законе. Объявленная им война стала таким же брендом реформ Саакашвили, как упразднение ГАИ и административная реформа.
"И мы все знали, что воры в законе сбежали из Грузии, в том числе и потому, что даже они боялись наших тюрем, – вспоминает одна грузинская журналистка, – и нам нравилось, что воров в законе Миша уничтожил, и мы не задавали себе вопросов о той цене, которой эта победа была достигнута".
Реформа всегда жестока, особенно радикальная, а нерадикальная реформа, как показывает постсоветская практика, бессмысленна. Но есть проблема, с которой в восточной Европе справились, а в Грузии – нет: реформа, как и власть, пусть и по разным причинам, объективно стремится к бесконтрольности.
И потому так легко в реформаторе иногда уживаются деспот и герой, и так трудно понять, что главнее, и какими красками рисовать портрет, особенно, когда его пишут современники.
Грузинская власть выдергивает страну за волосы из ее первозданной и благословенной трясины. Она знает, что этой боли ей не простят. Значит, терять все равно нечего, и незачем тратить время и силы на интеллигентские пустяки, на правозащитников – вообще и в частности тех, которые все десять лет надоедливо цеплялись ей за фалды: в тюрьмах беспредел, бунты не случайны, надо что-то делать, тем более, что с ворами в законе уже расправились.
А на бесконтрольность никто не посягает, потому что любую оппозицию власть уже научилась побеждать. Пусть даже так, как ее побеждают там, где никто ни о каких реформах не помышляет.
Теперь власть признается: да, просмотрели. Да, это системная ошибка.
Но кто ей поверит и, главное, посочувствует?
Глдани как бренд десятилетия
Мераб Пачулия, руководитель грузинской социологической службы GORBI, еще, конечно, не замерял предвыборного эффекта разорвавшейся глданской бомбы. Он, впрочем, в отличие от многих коллег, и прежде не испытывал уверенности в том, что Единое национальное движение, грузинская партия власти, победит на выборах с былой убедительностью.
"По нашим данным получалось, в парламенте будет три партии – "националы", "Грузинская мечта" Иванишвили и христианские демократы. Но ни у одной из этих сил никакого явного преимущества не вырисовывалось".
А теперь все может измениться, и не в пользу власти.
Тому, кто обижен реформой, зачастую безразлично, уволили его за ненужность или по политической злокозненности. На митингах против Саакашвили вполне благополучные интеллигенты-либералы стоят плечом к плечу со вчерашними милиционерами и сегодняшними безработными. Но многим из них даже гнев не застилает глаза настолько, чтобы не видеть того, что за эти годы сделано, и как было бы жаль это потерять хотя бы из-за той цены, которую пришлось заплатить. И от того, что эта цена, возможно, была несправедливой, потерять будет еще обиднее.
Это было главным аргументом власти, на который оппозиции ответить было нечем, ей, наоборот, приходилось отбиваться от подозрений, что если она даже и не захочет все разрушить, она просто не сумеет это сохранить.
Ничего нового Грузия не узнала. "Но увидеть все в самом неприкрытом виде – шок. А шок всегда работает против власти", – полагает Мераб Пачулия.
В этом, возможно, и состоял замысел: чтобы хоть на полторы недели брендом десятилетия стало не то, что сделано, а Глдани. То, к чему власть так и не подступилась – и вообще, было слишком похоже, что Глдани ей не претит. Даже после того, как не осталось воров в законе.
А с другой стороны, воров в законе в Грузии ведь действительно не осталось.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
