Федор Лукьянов, главный редактор журнала "Россия в глобальной политике", для РИА Новости.
Агентство США по международному развитию (USAID), крупнейший оператор американской невоенной помощи другим государствам (на него приходится две трети 40-миллиардного годового бюджета, выделяемого Конгрессом на эти цели), прекращает деятельность в России. Само ведомство ссылается на соответствующее указание российского руководства, в Москве это официально не подтверждают, однако в заявлении МИДа USAID обвиняется в попытках влиять на политические процессы в России. Что представитель Госдепа отвергает.
Внешнее влияние на овощебазы
20 лет назад автору этих строк довелось некоторое время прослужить сотрудником американской компании, которая, выиграв конкурс на грант USAID (12 миллионов долларов, по тем временам – огромные деньги), осуществляла информационно-пропагандистскую поддержку процесса приватизации в России.
Сотрудники фирмы, в основном специалисты по рекламе и связям с общественностью, по большей части искренне стремились содействовать быстрой трансформации России от "коммунистической диктатуры" к "свободному обществу".
И в своей сфере почти все были очень неплохими профессионалами. К сожалению, все они в Россию приехали впервые и о нашей стране не знали практически ничего.
Впрочем, за исключением одного вдумчивого коллеги, остальные были уверены, что многие знания – многие печали. Мой непосредственный начальник, например, до России занимался той же самой работой в Боливии, и нисколько не сомневался, что никакой разницы, что и где приватизировать, нет. Рынок есть рынок, программа действий идентична.
По мере работы энтузиазм американцев быстро уменьшался, поскольку результатов компания добивалась странных. Апофеозом моего личного вклада в строительство российского капитализма стала кампания по осуществлению пилотного проекта – приватизации сети овощных баз в одном из российских регионов.
К акции подошли серьезно. Сначала очень известная международная фирма в области инвестиционного консалтинга подготовила – за немалые деньги – многостраничную разработку на тему, как проводить тендер. Потом мы занимались распространением информации об этом историческом событии.
Наконец, прошел конкурс, на котором по странному стечению обстоятельств выиграл директор этого самого объединения овощебаз, ставший из администратора его владельцем. Это американцев несколько удивило, но они решили, что человек просто эффективный менеджер, предложивший более интересный план развития бизнеса.
Последним этапом стал толстенный отчет о грандиозном шаге вперед в деле строительства рыночной экономики на русском и английском языках.
Таких деяний за неполный год моей работы было много. Затем компания поссорилась с заказчиком, российским правительством (не из-за качества работы, а исключительно по причинам личной неприязни), и с треском вылетела с контракта USAID, а ее место заняло другое пиар-агентство, их злейший конкурент на мировом рынке.
Много лет спустя мне в Нью-Йорке попалась книга, из которой я узнал, что фирма, где я тогда работал (вскоре она, кстати, обанкротилась), оказывается, считается чуть ли не основоположником "цветных революций" – с 70-х годов она приходила в разные страны, прежде всего в Латинскую Америку, и готовила почву для политических перемен.
Не знаю, как получалось там, но мой опыт пребывания в стенах ее офиса в России скорее убедил в том, насколько бессмысленно тратились деньги американских налогоплательщиков и сколь обратные результаты получались.
Возможно, мне просто не повезло. Но с тех пор я почему-то не очень боюсь внешнего влияния, относясь к нему с юмором.
Внешние влияния и как ими управлять
Каков бы ни был механизм сворачивания работы USAID в России, понятно, что это отвечает сегодняшнему курсу российских властей на ограничение присутствия в стране иностранных организаций, финансовое содействие которых может быть истолковано как участие в политической жизни.
Так, наибольшее раздражение госорганов вызывала поддержка со стороны USAID ассоциации "Голос", которая осуществляла мониторинг выборов, тем самым напрямую имела отношение к оценке легитимности власти в России. О недопустимости подобных форм воздействия заявил в своей предвыборной статье в феврале этого года Владимир Путин (он ввел там новое понятие "противоправная мягкая сила"), а в развитие данной точки зрения недавно принят закон, предписывающий получателям грантов из-за рубежа регистрироваться в качестве иностранных агентов.
Коллизия, связанная с USAID (за 20 лет пребывания в России организация потратила здесь 2,7 миллиарда долларов), вызывает неоднозначную реакцию, поскольку агентство участвовало в реализации и программ совершенно неполитического свойства, например, по борьбе с туберкулезом, ВИЧ/СПИД, помощь детям из неблагополучных семей и пр.
В то же время на официальном сайте ведомства среди достижений упоминается, что финансируемые им организации помогали составлять Конституцию РФ, российский Гражданский и Налоговый кодекс, а содействие USAID напрямую привело к принятию в 2001 году Земельного кодекса, который узаконил право "продавать, покупать городские и сельские земли, а также владеть ими". Участие в написании национального законодательства трудно не считать политической акцией, что бы при этом ни имелось в виду.
Если отвлечься от избыточной подозрительности российских властей, которые зачастую склонны видеть угрозу везде и нередко предпочитают запретительные меры более тонким методам работы, тема финансирования извне процессов, имеющих отношение к функционированию государственности, является весьма сложной и деликатной.
Эпоха глобализации делает государственные границы проницаемыми, а любые внутренние процессы вступают в резонанс с внешними. И дело не в чьей-то злой воле и намеренном расшатывании ситуации в той или иной стране (хотя и такое случается), а в специфике транспарентного и взаимозависимого мира.
Любое государство, будь оно демократическое, авторитарное или переходное, сталкивается с самыми разнообразными внешними влияниями – культурным, информационным, экономическим, политическим, гуманитарным – и пытается если и не отгородиться от них (это попросту невозможно), то хотя бы ими управлять.
Протекционизм в широком (а не только экономическом) смысле этого слова становится одной из доминирующих тенденций. Что, естественно, не гарантирует успех таких попыток – ни в экономике, ни в прочих сферах.
В этих условиях вопрос о легитимности внешнего участия, особенно когда оно напрямую исходит от правительства другой страны, тем более обладающей несопоставимой ни с кем мощью, встает ребром.
Правильно – значит по-американски?
Западный, особенно американский, подход к внешней помощи исходит из того, что существует некая правильная модель общественно-политического устройства. И содействие ее формированию в странах, где по какой-то причине ее нет или она неустойчива, представляет собой миссию, не подлежащую сомнению. И в этом смысле не политическую, а как будто бы общечеловеческую, само собой разумеющуюся.
При этом в любом доктринальном документе, который определяет рамки и характер такого рода помощи, говорится о том, что она служит инструментом политики США, поскольку способствует созданию международной среды, благоприятной для реализации целей и задач Соединенных Штатов.
Противоречия здесь нет, поскольку американская политическая философия со времен основания государства по ту сторону Атлантики, базируется на том, что Америка являет собой образец новой и правильной общественно-политической модели.
Взлет США к мировому господству в ХХ веке, впечатляющие достижения страны по многим направлениям служат, с точки зрения многих американцев, подтверждением этого. Стало быть, утверждение американских идеалов в других странах одновременно способствует и их процветанию, и успеху Соединенных Штатов.
Нежелание же иностранных правительств и социумов следовать этим путем интерпретируется как либо непонимание, либо как злая воля.
Понятно, что за этой общей картиной могут скрываться прикладные задачи политических стратегов. Но первично именно такое представление, убежденность в собственной правоте, которая всегда была источником силы Америки, не склонной, в отличие от Европы, к самоедским рефлексиям, и нацеленной на действие, а не поиск объяснений, почему оно невозможно.
Впрочем, это может служить и причиной слабости, поражений и провалов. Уверенность американцев в том, что при всех национальных различиях есть универсальные принципы, которые нужно поддерживать и наступит успех, во-первых, вызывает своим напором растущее неприятие во многих частях мира, во-вторых, часто ведет к обратным результатам. Или даже парадоксальным – как в моем случае с овощебазами.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
