Что стало бы с СССР, если бы нацисты захватили осенью 1941-го Москву? Был ли генерал Власов спасителем столицы, вел ли Сталин с немцами сепаратные переговоры о мире?
В год 70-летия битвы за Москву об этом рассказывает военный историк, автор книг "Антисуворов", "От Дубно до Ростова", "Битва за Харьков (февраль – март 1943 года)", "Краткий курс истории ВОВ. Наступление Маршала Шапошникова" и других Алексей Исаев, с которым беседовал обозреватель РИА Новости Сергей Варшавчик.
– В чем особенность московской битвы, выделяющая ее из ряда других сражений Второй мировой?
– В беспрецедентном по масштабам использовании немцами танковых войск. Вермахт решил судьбу Франции в мае 1940 года всего лишь одной танковой группой генерала Клейста. Летом 1941 года Западный фронт генерала Павлова разгромили две танковые группы. А в октябре 1941 года на Москву пошли сразу три танковые группы. Ни до, ни после немцы не использовали таких огромных танковых сил (каждая танковая группа насчитывала примерно 150-200 тысяч человек).
– В начале операции "Тайфун" под Вязьмой и Брянском в плен попало более 688 тысяч советских бойцов и командиров. Западный фронт, по существу, рухнул. Могли ли немцы взять Москву еще в октябре?
– Не могли, поскольку их остановили резервы [советских войск], которые были срочно переброшены с других участков. Из-под Ленинграда, с Юго-Западного фронта, из Среднеазиатского военного округа, с Дальнего Востока. Были введены резервы Ставки Верховного главнокомандования в виде танковых бригад. Это глубоко ошибочное мнение, что между Москвой и немцами, после того, как фронт рухнул, никого не было.
– Маршал Жуков написал в своих мемуарах, что "к исходу 7 октября все пути на Москву, по существу, были открыты".
– Это не более чем фигура речи для того, чтобы подчеркнуть драматизм сложившейся ситуации. Если бы окруженные советские войска внезапно исчезли, и немцам не надо было добивать их в "котлах", тогда вермахт действительно пошел бы на Москву. Но и к 7 октября на их пути имелись отдельные части. Например, отряд Старчака, на начало войны занимавшего должность начальника парашютной службы Западного Особого округа. Довольно быстро перебросили и курсантов – из подольских пехотного и артиллерийского военных училищ, из училища имени Верховного Совета РСФСР. В итоге на Можайскую линию обороны довольно быстро выдвинулось немалое число, как пехоты, так и танков.
– Почему именно с севера немцы ближе всего подошли к Москве? Генерала Гудериана, наступавшего с юга, задержала оборона Тулы?
– Дело в том, что, в отличие от южного направления, на севере действовали сразу две танковые группы (ставшие в январе 1942-го танковыми армиями) – 3-я генерала Рейнгардта и 4-я генерала Гепнера. Поэтому удары, которые наносились с севера и северо-запада, были значительно сильнее. От них Москву спасли два фактора – умелая оборона 16-й армии Рокоссовского, а также, то обстоятельство, что немцы наступали через лесистую местность, бедную дорогами. То есть они не пошли на Москву в лоб, как Наполеон, а попытались пойти в обход.
– Ну, логика в этом была. Немцы не собирались ввязываться в затяжные городские бои. Они хотели взять столицу России в клещи.
– Да, такая логика была, и она завела немцев в сложную для применения танков местность, где можно было малыми силами эффективно обороняться. Например, поставить на прямую наводку зенитки и выбивать у наступающих танки.
– Не кажется ли вам, что вторая фаза московской битвы во многом свела на нет усилия первой, оборонительной? Сталин переоценил силу Красной Армии на тот момент, решив перейти в стратегическое наступление чуть ли не на всех фронтах. В итоге же наступление захлебнулось в крови.
– Задачей контрнаступления было отодвинуть фронт как можно дальше от Москвы, пока немцы не опомнились. Она была выполнена, немцев отодвинули на сотни километров. Другой весьма важный фактор советского контрнаступления, который обычно упускают из виду – это ремонтный фонд бронетехники. Когда танк подбивают, его можно быстро отремонтировать и вернуть в строй. Но если фронт отходит, танк становится трофеем противника.
Именно так было с советскими механизированными корпусами во время приграничных сражений лета 1941-го, а также с немецкими танковыми дивизиями летом 1943 года под Курском. Поле боя достается победителю. В ходе наступления под Москвой войска Красной Армии собрали богатые трофеи из числа танков, БТР и автомашин противника. Вышедших из строя, как вследствие боевых повреждений, так и как небоевых потерь. Например, из-за поломки двигателя. Многие немецкие дивизии превратились из танковых в условно подвижные, передвигаясь на лошадях. Напомню, что в романе братьев Вайнеров "Эра милосердия" оперативники МУРа во главе с Жегловым ездят на автобусе "Опель-Блиц", прозванном ими "Фердинандом". Как раз из тех машин, что остались на полях Подмосковья.
– Что вы можете сказать о трех попытках предложения перемирия, которые в 1941 и 1942 годах якобы предпринимал Сталин?
– Скажу, что рассказ об этом встречается в книгах писателя Владимира Карпова, но не подтверждается архивными документами, которые стали доступны к концу 90-х годов. Особенно удивляет попытка приписать подобные переговоры к началу 1942 года. То есть в то время, когда Красная Армия отбросила врага от столицы, а Сталин как Верховный главнокомандующий в планах на 1942 год воодушевленно поставил вооруженным силам страны задачу окончательно изгнать немецкие войска с территории СССР.
– Писатель Георгий Владимов в книге "Генерал и его армия" называет генерала Власова спасителем Москвы. Говорят, что по заданию Политуправления даже писалась книга "Сталинский полководец". С другой стороны, некоторые мемуаристы ставят под сомнение, что Власов командовал 20-й армией. Мол, он болел, а армией руководил начштаба генерал Сандалов. Какова действительная роль Власова в разгроме немцев под Москвой?
– Власов командовал одной из резервных армий, 20-й, но не она играла главную скрипку в контрнаступлении. Эта роль досталась к северу от Москвы 1-й ударной армии генерала Кузнецова. А к югу, под Тулой, ударной силой контрнаступления была 10-я армия генерала Голикова. Поэтому говорить о Власове как о спасителе Москвы – некорректно. Он был одним из командармов, не более. Москву спасли, остановив немецкое наступление, дивизии 16-й армии генерала Рокоссовского. Спасителем Москвы можно назвать и генерала Жукова, человека жесткого и где-то даже жестокого. Но в тот момент нужен был именно такой, выражаясь современным языком, кризисный менеджер.
Что же касается руководства 20-й армией, то я смотрел документы этой армии в Центральном архиве министерства обороны в Подольске. На них присутствует подпись Власова, начиная с самой ранней даты – конец ноября 1941 года. И так продолжалось весь декабрь. Более того, я сличил образец его подписи в должности командира 4-го механизированного корпуса и командующего 20-й армией – они идентичны.
Однако дочь Сандалова сильно обиделась на меня по поводу этого исследования, заявив, что ее отец не мог врать. Он ей рассказывал, что с конца ноября по начало декабря 1941 года Власов болел, находился в тылу и только подмахивал составленные Сандаловым приказы. Так ли это – проверить практически невозможно. Но его подпись наличествует, и я не могу сказать, что приказы были плохие.
– Какова, на ваш взгляд, роль Жукова в трагической судьбе 33-й армии, и ее командарма генерала Ефремова, который застрелился, попав в окружение при неудачном наступлении в ходе Ржевско-Вяземской операции?
– Жуков, на мой взгляд, допустил крупную кадровую ошибку, назначив в январе 1942-го именно Ефремова руководить очень сложной операцией по взятию Вязьмы. Я думаю, ему следовало бы поручить эту задачу своему заместителю, генералу Захарову, который обладал более выраженными волевыми качествами, чем Ефремов. Жуков писал Ефремову: "Есть возможность отличиться". Но генерал ей не воспользовался.
Вместо того, чтобы плотными порядками стремительно идти на Вязьму, Ефремов вытянул свою 33-ю армию "кишкой" вдоль оси наступления. А ведь если бы Вязьма была тогда взята, по транспортной системе группы армий "Центр" был бы нанесен сильнейший удар. Другое дело, что по ту сторону фронта сидели не дураки. В итоге Ефремов столкнулся под Вязьмой с двумя танковыми немецкими дивизиями, которые немцы успели развернуть к северу и к югу от города. Для сравнения скажу, если бы у них в ноябре 1942-го под Сталинградом нашлись две танковые дивизии, которые можно было повернуть одну на север, другую на юг у Калача, знаменитая советская операция "Уран" по окружению войск Паулюса провалилась бы.
– 6 сентября 1941 года Гитлер приказал командующему группой армий "Север" фельдмаршалу Леебу передать группе армий "Центр" все танки и значительное число войск для того, чтобы "как можно быстрее" начать наступление на Москву. Получается, столица тем самым спасла Ленинград, оттянув основной удар на себя?
– Нет. К началу операции "Тайфун" это имеет косвенное отношение, хотя, конечно, танковая группа генерала Гепнера серьезно усилила удар по Москве. Но судьба Ленинграда решилась на Лужском оборонительном рубеже еще в июле-августе 1941 года. Можно сказать, что ленинградцы сами спасли себя. Напротив, ленинградские резервы понадобились, чтобы помочь Москве. А ведь эти войска могли бы пробить коридор к блокадному городу, возможно, еще в 1941 году.
– Чем объяснить такое соотношение потерь в битве за Москву? У нас 1 806 123 человек, у немцев – 581 900?
– Тем, что мы воевали в условиях эвакуации промышленности. Советская артиллерия в зимнюю кампанию 1941/42 годов сидела на голодном пайке. Немцы в ответ на один наш гаубичный выстрел отвечали несколькими выстрелами из тяжелых орудий. Мало у нас было и танков. К концу января 1942 года в войсках самыми распространенными советскими танками были легкие Т-60. Средние и тяжелые были к тому времени выбиты, и их восстановление шло медленно. Не было у Красной Армии и самостоятельных механизированных соединений в виде танковых дивизий, корпусов или армий. Под Москвой мы сумели выстоять, имея лишь танки непосредственной поддержки пехоты. Это все равно, что сражаться кинжалом с противником, который машет мечом.
Надо понимать, что московская битва была операцией колоссальных масштабов на очень большом фронте при очень сильном еще вермахте. Группа армий "Центр" в 1941/42 годах не сравнима с собой образца лета 1944 года, когда она развалилась в ходе операции "Багратион" под ударами советских войск.
– В 1812 году Москва была сдана, и это не отразилось на боеспособности русских войск. Наоборот, переломило ситуацию не в пользу Наполеона. Чтобы было бы, если бы немцы взяли Москву в 1941-м?
– В отличие от 1812 года, Москва была важнейшим узлом железных и автомобильных дорог. Поэтому ее взятие означало коллапс транспортной системы СССР, сдачу Ленинграда в виду потери коммуникаций. И потому Москву сдавать было нельзя.
