Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Не только поставки Китаю российских энергоресурсов, но намечающийся модернизационно-технологический альянс двух стран - вот что стало наиболее интересным итогом завершившегося в среду визита в Пекин главы российского правительства Владимира Путина.
Авиастроение, нанотехнологии, биотехнологии, информатика, медицина - области, перечисленные премьером по итогам своей двухдневной работы в китайской столице. Это новая (и долгожданная) тенденция - далеко не только экономическое, но и политическое достижение в двусторонних отношениях.
Формула цены
Еще накануне отъезда Путина в Пекин было известно, что успешного завершения переговоров по долгосрочным поставкам в Китай российского газа в этот раз не ожидается. Так что слова премьера о том, что две страны "приближаются к финалу" в газовых переговорах - это приятная неожиданность. Так же, как и достигнутая в Пекине договоренность по нефти, уже идущей по трубопроводу на юг от Сковородино (китайская сторона решила "уточнить" цену на нее, и платила меньше, что довело "Транснефть" до идеи разорвать все соглашения и подать в лондонский арбитраж).
Российско-китайская дискуссия вокруг цены на газ, который предполагается поставлять Китаю на протяжении целых трех десятилетий, вовсе не сводится к умению "сойтись на середине". На середине можно было провести границу по Амуру, тем более что эта река была, возможно, единственной в мире аномалией, где одной стороне - СССР и потом России - принадлежали и один из берегов, и вся акватория. Реки все же обычно делятся пополам, по фарватеру. Так что в переговорах, окончательно урегулировавших 6 лет назад все территориальные вопросы между двумя большими странами, исход был известен заранее. С газом все сложнее.
В неофициальных сообщениях о ценовом споре упоминалась "вилка" между 350 и 250 долларами за 1000 кубометров газа. И как бы ни славились китайцы умением торговаться до упора и еще немножко после упора, сойтись на середине, вроде бы, не так трудно.
Но речь идет о поставках в совокупности 68 миллиардов кубометров газа в год (30 млрд кубометров по западному маршруту, которые, предположительно, пойдут с 2015 года, и еще 38 млрд кубометров - по восточному маршруту) на протяжении 30 лет. Таких контрактов в мировой энергетике еще не было. Так что ничего удивительного, что переговоры тянутся уже около пяти лет и будут тянуться еще некоторое время.
Но как можно было определить даже не саму цену, а формулу цены на 30 лет вперед? Сегодня Китай может увязать в один клубок цену на получаемый им туркменский и прочий газ с ценой, за который Москва старается продавать газ Европе, и все это вместе - с котировками сжиженного газа и европейскими намерениями избавиться от "российской газовой зависимости". Но как и в чем выразить эту формулу цены в эпоху финансового кризиса, когда никто не знает, чего будут стоить доллар или евро через год? Может, считать в мешках риса?
И Москва, и Пекин разделяют идеологию "мировой энергетической стабильности", суть которой - избавить цены на энергоносители от рыночной неопределенности и перейти к стратегии стабильных и предсказуемых поставок.
Россия даже сделала эту идею ключевой темой Санкт-Петербургского саммита "большой восьмерки" в 2006 году. Партнеры тогда декларацию подписали, а потом о ней забыли. А вот Китай мыслит по-другому. Но это в целом понятно, что идея хорошая. А когда начинаешь подходить к ней конкретно, то получается крайне неопределенно.
Реальности модернизации
Среди множества экономических документов, подписанных в этот раз в Пекине, заметен итоговый меморандум о модернизационном сотрудничестве, который поднимает наше экономическое сотрудничество на уровень глобальной политики.
Выход, как видим, найден в, фактически, содействии Китая модернизации российской экономики (хотя, кто спорит, не без выгоды для китайской стороны). А это, вдобавок ко всему, повторим - еще и политика. В том числе - внутренняя российская.
Не откажу себе в удовольствии процитировать недавний комментарий насчет ключевой темы всего президентства Дмитрия Медведева: "Если речь о политике России на западном направлении, то есть там, где ЕС и США, то смысл предлагаемого им Москвой "модернизационного альянса" очевидно политический… мы сотрудничаем по части технологической модернизации российской экономики, а за ней неизбежно последует модернизация политическая (но не в обратном порядке). В общем, хорошее предложение.
Российские либеральные силы, вообще склонные к внешнеполитическим иллюзиям, немедленно нагрузили эту простую формулу альянса множеством дополнительных смыслов. Типа того, что суть дела - в решительном повороте Москвы на Запад, на страх восточным деспотам, а иначе никак, потому что все ресурсы модернизации находятся исключительно в США и ЕС.
Было бы очень странно совершать эти "развороты" как раз в тот момент, когда сам Запад разворачивается на Восток, когда все яснее, что модернизационный потенциал и множество других ресурсов все больше перемещается туда, где стремительно развиваются новые державы".
Как видим, экономические особенности нашего с Китаем сотрудничества далеко не всегда бывают радостными - но для российской модернизации они очевидно полезны.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
