Предки Гучкова — убежденные староверы — за свою веру изрядно пострадали, о чем Александр Иванович никогда не забывал, а потому всегда помогал старообрядцам. Тем более и сам был "единоверцем" (форма староверия, с которой РПЦ вполне уживалась). Впрочем, уже его отец в самодержавно-православную действительность вписался успешно. И со своей купеческой хваткой сколотил большой капитал.
Сын пошел еще дальше: был и членом Государственного Совета, и главой Думы (3 созыва), а во время войны стал председателем Центрального военно-промышленного комитета, который объединил предпринимателей, помогавших русской армии.
Наконец, вошел в состав Временного правительства, получив портфели военного и морского министров.
Однако сын унаследовал от отца, похоже, не только капитал, но еще и авантюрную жилку. Отец свою жену-француженку похитил и вывез в Россию. А сам Гучков, хотя и закончил сугубо мирный историко-филологический факультет Московского университета, прославился военными подвигами, опасными приключениями и дуэлями.
В 1895 году во времена армянских погромов отправился в Османскую империю, где помогал пострадавшим, хотя это было далеко не безопасно. В следующем году добрался до Тибета и даже говорил с далай-ламой. Затем поступил на службу офицером казачьей сотни – охранять строительство Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). Потом вместе с братом путешествовал по Китаю, Монголии и Средней Азии. Тоже дело рискованное: воинственных кочевников там тогда встречалось немало.
В 1899 году участвовал в англо-бурской войне на стороне буров.
Тяжело раненный в бедро (так потом и хромал до конца жизни) попал в плен. Но когда окреп, был отпущен джентльменами под честное слово: больше на стороне буров не воевать. Во время Русско-японской войны стал одним из руководителей Красного Креста в Маньчжурской армии. И снова попал в плен. Но уже добровольно. При отступлении русских из Мукдена не захотел оставить раненых, которых не успевали эвакуировать: посчитал важным передать их японцам согласно международным нормам. Те, оценив мужество Гучкова, быстро его отпустили. Вернулся в Москву национальным героем.
Многие обвиняли Александра Ивановича в авантюризме и тяге к острым ощущениям, но никто не мог отказать этому человеку в мужестве. Перечисление всех похождений Гучкова, а то, что рассказано выше, далеко не все, да еще истории его многочисленных дуэлей – все это требует другого формата. Возможно, приключенческого романа.
Однако в отечественной истории Гучков остался прежде всего как крупный политик.
Хотя и здесь с весьма неоднозначным имиджем. Сказывались не только различия во взглядах, но и характер Гучкова, который часто шел напролом. Вызвал на дуэль даже лидера кадетов Павла Милюкова, правда, после пятидневных переговоров через секундантов они все же как-то договорились.
После Манифеста 17 октября 1905 года Александр Гучков стал лидером октябристов: "Мы, конституционалисты, не видим в установлении у нас конституционной монархии какого-либо умаления царской власти, наоборот, в обновленных государственных формах мы видим приобщение этой власти к новому блеску, раскрытие для нее славного будущего".
Однако, в отличие от либерала Милюкова, консерватор Гучков наполнял термин "конституционная монархия" во многом другим содержанием. Например, принципиально выступал против всеобщих и прямых выборов, полагая, что большая часть населения России к ним не готова.
Отношения с Николаем II сначала были дружелюбными, а затем враждебными. Ходили слухи, что Гучков имел неосторожность рассказать кому-то о конфиденциальных моментах своих бесед с императором. Слухи попали в прессу, чего царь простить Гучкову не смог, однако насколько точна эта информация, не очень ясно.
Сам Александр Иванович эти слухи упорно опровергал и считал, что его разрыв с государем вызван другими причинами.
Возможно, повлияла его жесткая и язвительная антираспутинская позиция: "Вы все знаете, — говорил он в Думе, — какую тяжелую драму переживает Россия. В центре этой драмы — загадочная трагикомическая фигура, точно выходец с того света". Возможно, сказалась жесткая критика царских чиновников, отвечавших за состояние русской армии. И здесь не обошлось без дуэли. Тогдашнего военного министра (Сухомлинова) Гучков открыто называл германским агентом.
Наконец, ряд источников называет его одним из тех, кто готовил дворцовый переворот: хотели отодвинуть императорскую чету и передать власть наследнику Алексею при регентстве Михаила Александровича. За Гучковым даже было установлено наблюдение. В сводках охранки среди филеров проходил под кличкой Санитарный — память о Маньчжурии.
Отречение царя Гучков (вместе с Шульгиным) принял лично. И не исключено, почувствовал в этот момент немалое удовлетворение. А вот потом, после того как великий князь Михаил Александрович заявил, что наденет корону, если только этого захочет демократически избранное Учредительное собрание, Гучков испытал не просто разочарование, а настоящий шок. Оказалось, у истории совсем другие планы, чем у него. Это с политиками случается. И нередко.
Соглашаясь на должность военного министра, Гучков еще не представлял, с чем придется столкнуться.
В переговорах с Петросоветом он не участвовал, их вел Милюков, а узнав результаты соглашения, обрушился на кадета, обвинив его в преступной уступчивости. Гучков считал, что с Советами надо разговаривать предельно жестко, иначе они неизбежно сядут на шею. Сюда же, на радость будущему военному министру, добавился и известный приказ №1 Петросовета, который разваливал армию, заменяя единоначалие властью выборных солдатских комитетов.
Каждый из них был прав по-своему. Милюков полагал, что в том хаосе, что творился вокруг, соглашение о создании Временного правительства это удачный результат. Появлялась надежда ввести революционный поток в упорядоченное русло.
Поэтому Милюков долго уговорил Гучкова все-таки попробовать. Тот нехотя согласился, но с этого момента оптимист стал пессимистом. Свое тогдашнее состояние в мемуарах он объяснил так: "Временное правительство висело в воздухе, наверху — пустота, внизу — бездна. Получалось впечатление какого-то самозванства".
На несколько месяцев логика Милюкова сработала, пусть дурно, но страна вошла на время в какие-то рамки. А в военном плане оказался прав Гучков. Какие-то изменения он принимал, поэтому упразднил национальные, религиозные и сословные ограничения при производстве в офицеры, но без единоначалия армию не представлял. Удостоверившись, что не может устранить в армии анархию, подал в отставку. Как заметил французский посол Палеолог, "отставка Гучкова знаменует ни больше, ни меньше как банкротство Временного правительства и русского либерализма. В скором времени Керенский будет властителем России… в ожидании Ленина".
Дальше Александр Иванович прошел путь, типичный для многих деятелей Февраля: участие в корниловщине, Белое движение, которое он финансировал.
Лишь позже пришло осознание, что победа большевизма на тот исторический момент была, видимо, неизбежна. Россию обожал, поэтому помогал голодающим на родине и в советские времена. Очень надеялся, что его немецкие друзья-финансисты устранят Гитлера до того, как тот нападет на СССР.
В 1936 году умер. Тяжко, от рака. По словам его старого оппонента Павла Милюкова, этот человек ушел из жизни "так и неразгаданным".
Говорят, на парижском кладбище Пер-Лашез, где Александра Ивановича похоронили, собрались люди, которые никогда бы не подали друг другу руки.
А проститься с Гучковым пришли все. Видимо, не случайно.
Спорная, но сильная, яркая, необычная личность. А это штучный товар.
