Спасо-Богородицкий Одигитриевский женский монастырь под Вязьмой строится в память о защитниках Отечества, павших на месте так называемого Вяземского котла. Здесь осенью 1941 года в немецкое окружение попали пять армий. Из миллиона солдат выйти смогли лишь 85 тысяч. Здесь до сих пор поисковики находят следы боев: мины, осколки, бессчетные останки погибших. Потому и обитель на этой земле задумана как монастырь поминовения погибших воинов.
В синодике обители уже более 12 тысяч имен — их ежедневно поминают здесь в молитвах. Монахиням со всего мира приходят письма с просьбой внести на вечное поминовение имена родных и близких, историями о тех, кто не вернулся с войны, и о том, как человек на ней обретал веру.
Настоятельница монастыря, игумения Ангелина (Нестерова) рассказала нам одну из них, лично ей особенно дорогую, — свидетельство ее духовного отца, фронтовика, насельника Троице-Сергиевой лавры схиархимандрита Михаила (Балаева, 1924-2009), с которым она познакомилась в 1998 году. Отец Михаил чудом выжил в ходе боев за Вязьму в 1943 году и решил после этого посвятить всю свою жизнь Богу.
По его же благословению была написана уникальная икона Божией Матери — "Одигитрия Вяземская ратная", на которой воины Красной армии изображены как мученики. Сейчас этот образ находится в Покровском храме монастыря.
Явление Богородицы
"Отец Михаил, — вспоминает матушка Ангелина, — говорил, что на войне часто случалось так: те, кто хотел отсидеться, погибали, те же, кто шли в бой, как в последний раз, готовые принести себя в жертву, спасались. Они и были мучениками".
Сам отец Михаил, в миру Виктор Федорович Балаев, выходец из крестьянской семьи, ушел на фронт в 17 лет. Это был конец 1941 — начало 1942 года. Мама зашила ему крестик в мешочек, где хранились документы — он был всегда на груди. После первого ранения, выписавшись из госпиталя, осенью 1942 года он оказался под Ржевом. Здесь его сослуживцами стали несколько солдат, вышедших из того страшного "котла" под Вязьмой в октябре 1941-го. От них он услышал о Вяземской трагедии и о явлении Богородицы.
Когда определялись места прорыва, точек было несколько: в районе деревни Мартюхи, где сейчас стоит скит, в районе деревни Доманово, по реке Курьяновке — там строится Спасо-Богородицкий монастырь, и под деревней Марково. Задача была рассеять внимание неприятеля и постараться, чтобы хоть один прорыв удался. Солдат, который рассказывал это отцу Михаилу, упомянул и о том, что, когда выходили по реке Курьяновке от села Богородицкое, все видели, как над верхушками деревьев шла женщина.
"Мы лежали в окопах недалеко от Богородицкого, на вечер был назначен прорыв немецкой линии. Огонь с немецкой стороны не прекращался. Артиллерия, минометы, пулеметные очереди — казалось, голову от земли поднять невозможно. Вдруг видим, откуда-то появилась женщина не очень высокого роста, в темной одежде, — то ли накидка не ней, то ли широкий плащ. Пошла по кустарнику и как бы рукой звала за собой. Пригнувшись, мы побежали за ней, но не все — может, другие ее не видели. Пробежали так километров пять. Она вроде бы шла медленно, а мы еле за ней поспевали. Потом она стала подниматься в небо и удалилась, а мы остановились, поняв, что бой уже идет за нашими спинами. Так и вышли из окружения".
Отец Михаил говорил, что ребята об этом никому не рассказывали, ему же сказали, потому что увидели у него нательный крестик. Те, кто видел это явление, поняли, что это была Божия Матерь: попытка прорваться из окружения была предпринята 14 октября 1941 года — в праздник Покрова Пресвятой Богородицы.
"Когда мы сказали батюшке, — вспоминает игумения Ангелина, — что в селе Богородицком стоял и стоит храм во имя иконы Божией Матери "Одигитрия" ("Путеводительница" — ред.), отец Михаил благословил найти иконописцев и написать икону "Вяземская Ратная" и описал, как она должна выглядеть".
В 2009 году первая такая икона была написана тверскими иконописцами Наталией и Валерием Колтовыми. Фотографию этой иконы отец Михаил одобрил и благословил написать еще несколько таких икон побольше размером. На них Богородица стоит на облаке, а внизу — те воины, которые победили в войне, не щадя жизни своей, в плащ-палатках и с крестами. Они изображены подобно 40 мученикам Севастийским (в IV веке — ред.), загнанным в ледяное озеро за отказ поклониться идолам. Река рядом голубая и светлая, уходящая на Небеса, — тот путь, которым эти воины ушли к Богу.
"Как-то я спросила батюшку, как на фронте солдаты относились к вере в Бога. Он сказал, что разные были, но кто лежал в окопах, — верили все, может быть, каждый в своего".
Обещание Богу
В марте 1943 года дорога войны привела уже самого Виктора Балаева, имевшего к тому времени два ранения, в город Вязьму. Тогда он находился в составе одной из стрелковых частей 33-й армии. Вот как отец Михаил об этом рассказывал своей духовной дочери Ангелине (Нестеровой), которая, будучи сама родом из этих мест, не раз расспрашивала его о событиях на ее малой родине.
"Наша часть шла от города Ржева. Весна, грязно, болота. Очень тяжело было… Передвигались практически все время пешком. Когда приблизились к Вязьме, нужно было форсировать реку. Было это 12 марта. Над рекой на горе стоял большой собор. Там укрепился немецкий пулеметчик. Несколько попыток штурма захлебнулось. Подошла наша очередь идти по тонкому покрытому водой льду. Когда прозвучала команда "в атаку", я сказал себе: "Останусь жив — пойду в монахи". Наша рота пошла в атаку. Перебежал через реку, лег в окоп. Посмотрел по сторонам — до берега добежало лишь двое из ста. Так Господь меня спас".
В этом бою был ранен и сам Виктор Балаев. Он очнулся в госпитале только через несколько дней.
"Мне довелось как-то спросить батюшку, — добавляет матушка Ангелина, — когда он в жизни почувствовал присутствие Божие наиболее близко? Ответ был: "У вас, под Вязьмой".
Вернувшись на родину в 1947 году в звании старшего сержанта, Балаев проработал два года художником-инструктором в профтехшколе деревни Богородское, был принят в областной Союз художников. Через несколько лет Виктор Федорович сдержал данный Богу обет: 12 июня 1959 года он был принят послушником в Троице-Сергиеву лавру, а на следующий год подал наместнику — будущему патриарху Московскому и всея Руси Пимену — прошение о пострижении в монашество. Позднее он стал одним из ближайших помощников (келейников — ред.) патриарха Алексия I и потом 20 лет нес послушание в патриаршей резиденции в Переделкино.
Последние годы пред кончиной, страдая от ран, полученных в годы войны, схиархимандрит Михаил провел в своей келье. 14 июля 2009 года один из старейших насельников Троице-Сергиевой лавры скончался от ишемической болезни сердца.
"Молимся на мощах"
"Это все, что могу сказать, — говорит игумения Ангелина (Нестерова). — Мне думается, что вера в Бога для каждого человека не "стационарна", она развивается: один в критический момент вдруг вспоминает, что есть Бог; другого, уже знающего, что "есть Бог", критический момент приводит к мысли и решению совершить Поступок во славу Божию. Или посвятить всю дальнейшую жизнь Богу".
…В местах массовой гибели воинов поисковики вяземского отряда "Долг" находят нательные православные кресты, иконы — в сумках, сапогах, портмоне, планшетах. Община Спасо-Богородицкого Одигитриевского женского монастыря установила в этих местах уже более 250 поклонных крестов.
Над найденными останками павших воинов в Покровском храме монастыря совершается чин отпевания и погребения с отданием заслуженных почестей героям. Когда митрополит Смоленский и Рославльский Исидор освящал храмовый придел Иоанна Воина, он признался, что "чувство такое, что мы молимся на мощах, как древние христиане".
