Новосибирская митрополия Русской православной церкви — это не только "Тангейзер" и "Щелкунчик". Огромный регион на границе с Казахстаном, где мороза за окном нет меньше трети дней в году. Как выжить на улице человеку, лишившемуся дома? Что может сделать для него Церковь и чего не делает государство? Как помочь больным детям так, чтобы их родители захотели завести новых? Обо всем этом — в репортаже РИА Новости.
Антон Костенко занимается помощью бездомным несколько лет. "Мы хотели понять, можно ли это сделать вообще — дать людям нормальные условия, дать возможность выбраться со дна и начать жить по-человечески". Вместе мы идем по коридору общежития для тех, кто остался без крова. В Новосибирске таких два, оба — под опекой местной епархии.
"У государства всего один центр для бездомных на 40 мест, где не оставляют на день. Первая неделя ночевок бесплатно, потом надо платить 2800 рублей в месяц. Ко всем этому — миллион проверок и трубочка (алкотестер — ред.) на входе. А у нас 200 мест только в епархиальных приютах", — рассказывает он.
"Только" — это не считая еще двух сотен мест в приютах фонда "Линия жизни", так же действующего по благословению митрополита Тихона. В коридоре двухэтажного здания пахнет гороховым супом и сидит кот.
"А вот и такой тоже есть", — Антон открывает дверь в одну из комнат и демонстрирует модного безшерстного питомца одного из постояльцев. С кошками здесь можно. "Но только с кошками", — улыбается хозяин.
В этом приюте — преимущественно те, кто болеет. Инвалиды, оставшиеся без крыши над головой. С направлением отсюда их принимают в городских клиниках, одно это уже можно назвать маленькой революцией. На Антона они смотрят с уважением, на меня — настороженно. Здесь чисто и даже уютно, но на самом деле — совсем не идиллия.
"Мы даем возможность работать всем, даем возможность заработать. Сейчас будем участвовать в тендере на уборку улиц в одном из районов. Но бывает всякое. Недавно, например, за сутки вместо работы срезали всю проводку и трубы", — рассказывает мой собеседник.
"Пройти огонь, спилить провода и медные трубы", приходит в голову парафраз известной поговорки. С огнем тут тоже знакомы — недавно напротив приюта сожгли баню. Так здесь протестуют против "засилья бомжей". "Не хотели грязных бездомных, так где ж им мыться-то теперь", — смеемся мы. С мытьем, тем не менее, все обстоит хорошо — душ в приюте есть.
"Мне еще царские монеты тут один хотел продать. И продал же! Ну, естественно, потом выяснилось, что никакие они не царские".
В доме инвалидов есть маленький храм преподобного Спиридона, в другом епархиальном приюте, где подопечные более "трудоспособны", церковь освящена в честь святителя Иоанна Шанхайского. На аналое — его образ. Икона привезена из Сан-Франциско, где служил прославленный миссионер. По свидетельствам своей паствы, в быту владыка был неприхотлив: облачения носил из самой дешевой ткани, обувался в сандалии на босу ногу, а зачастую и вовсе отдавал обувь нищим и ходил босой, какая бы ни была погода. За это его здесь уважают особенно.
Приюты расположены в тех районах Новосибирска, где не всегда безопасно гулять ночью — что в обуви, что без. Здесь много цыган, наркоманов, здесь нет "полноценных" храмов, и эти два — без преувеличения — луч света в темном царстве. На службы по выходным приходят местные жители. Пока немного, но все впереди, в этом здесь никто не сомневается.
Огнедышащий журналист
Ивану не дашь больше 25 лет. Он "присматривает" за постояльцами второго приюта — для тех, кто более здоров. "Вообще-то у меня четыре курса журфака за плечами. И еще я лучший в мире выдыхатель огня", — улыбается он. "Не верите? Вот я на Youtube. Эти два трюка не может повторить пока никто".
Выдувание огня, или breezing — самое опасное из искусств, связанных с огнем. Считается, что этот трюк зародился в Индии. Бризер выдыхает изо рта горючее топливо на открытый огонь, что приводит к возникновению огненного потока, идущего прямо от человека.
После прогремевшей на всю страну трагедии в пермском клубе "Хромая лошадь", когда в огне погибли полторы сотни человек, Ивану запретили выступать в цирках. Он оказался на улице, позже попал в лагерь, по его словам, сектантский, где "потерялся окончательно". Сейчас у него есть деньги и возможность добраться домой, но…
"Хочу остаться, помогать людям, здесь к этому привык", — смущенно и чуть в сторону говорит бризер.
"Сможем здесь у нас сделать файер-шоу?" — предлагает Антон.
"Не вопрос!"
"Мы всех пытаемся устроить по специальности", — резюмирует мой спутник. Непонятно, с иронией или всерьез.
"Перестаньте подавать завтрак в постель!"
Одна из историй, которые любят рассказывать в епархии, тоже связана с бездомными. Однажды, приехав в приют, владыка Тихон увидел в соседнем дворе группу людей, разливавших по стаканчикам водку. "Наши", решил он и уверенным шагом направился к компании с намерением пристыдить и вразумить. "Водку вылили!" — скомандовал митрополит, что немедленно было исполнено. "Построились и пошли!" Мужики смиренно построились и пошли. Приведя подопечных в центр, архиерей велел им разойтись по комнатам и осмыслить свое поведение, на что услышал робкое: "Батюшка, мы же не бомжи, мы местные, живем тут".
В теплое время года во дворе приюта стояла палатка, в которой могли на короткое время разместиться все желающие — прийти, переночевать, утром поесть и уйти. Внутри тесными рядами стояли кровати, и чтобы сэкономить место, тарелку с едой бездомным ставили прямо на койку. В один прекрасный день в епархию пришла жалоба: "До каких пор вы будете подавать нам завтрак в постель?"
В соседнем с приютом для инвалидов здании — Дом для мамы. Это особая гордость Антона и всей епархии. Здесь живут женщины с детьми, оставшиеся без жилья. Они очень разные — есть и заслуженные учительницы, и девушки, только недавно вышедшие из детских домов.
"Каждому, кто покидает детдом, положено жилье. Мне его не дали — потому что я из области, а не из Новосибирска. Обратилась к областным властям — отказали, потому что детдом мой находится в городе. Вот, теперь тут…", — невысокая девушка с добрыми грустными глазами рассказывает историю своей многолетней борьбы с непобедимой российской бюрократией. У нее двое детей и молодой человек. Жилья у него тоже нет.
"Здесь можно жить сколько угодно, мы никого не ограничиваем. Детей устраиваем в школы и детские сады, помогаем с документами. Ремонт только надо сделать, а денег, как всегда, нет" — вздыхает Антон.
Может, и надо. Но мы сидим на кухне, и я завидую: у меня кухня хуже.
Разговоры в пользу бедных
Однажды журналистка спросила у митрополита Тихона, чем в первую очередь можно помочь неизлечимо больным детям. "Добрым словом и добрым сердцем", — не задумываясь, ответил тот. На следующий день епархию обвинили в том, что вместо материальной помощи Церковь занимается отвлеченными разговорами. Это рассказывается с усмешкой — о сложных отношениях Новосибирской епархии с местной прессой знает вся страна.
Детский центр паллиативной помощи, созданный при активном участии владыки Тихона при районной больнице рядом с наукоградом Кольцово — один из немногих в стране (подобные есть только в двух столицах и Казани). Здесь всего пять мест, но сотрудники помогают десяткам детей на дому.
"Я работаю в IT-cфере, прихожу в перерывах между работой. Невозможно сравнить ощущения, когда помогаешь ты и когда помогают тебе", — Мария, одна из волонтерок центра, ухаживает за младенцем, который получил серьезные травмы при родах.
Директор центра — диакон Кирилл, врач анестезиолог-реаниматолог; все волонтеры — из православных храмов Новосибирска. В отделении лечат детей с генетическими заболеваниями — спинально-мышечной атрофией, поражениями церебральной системы, муковисцидозом. В отличие от взрослых отделений, онкология здесь "не популярна", зато очень распространено "снижение порога выхаживания" — много недоношенных детей с осложнениями.
Здесь очень уютно, отделение признано одним из лучших не только в России, его уровень отмечали специалисты из Европы. Здесь ставят детям гастростомы вместо желудочных зондов и учат этому других хирургов — эта практика в России до сих пор не распространена, а детям так жить гораздо проще. Очень не хватает медицинской техники, практически всего — государство финансирует центр из расчета 2000 рублей за койко-день, в реальности расходы выше ровно в три раза, и это без учета заработной платы и стоимости коммунальных услуг.
Но в центре руки не опускают. "Наша гордость — в семьях, где есть дети, нуждающиеся в паллиативном уходе, уже нет разводов, никто не разводится из-за больного ребенка. Потому что мы помогаем. Они, представляете, даже решаются завести еще детей, потому что чувствуют защищенность. Не боятся", — рассказывает отец Кирилл, пока мы идем по отделению.
"А какие-то особенные истории можете вспомнить?"
"Была одна, грустная, но по-христиански чудесная. Состояние одной девочки ухудшалось. Я зашел в палату и увидел, что ей осталось жить несколько часов. В этот момент в отделение пришла ее мама, которая раньше там ни разу не появлялась и не звонила, мы с ней поговорили, и выяснилось, что ребенок не крещен. Тут в палату зашла сестра милосердия из церкви рядом, я взял у нее святую воду и покрестил девочку. До священника я смог дозвониться только после службы, в восьмом часу вечера. Он успел совершить миропомазание, и она умерла".
В Новосибирской митрополии сейчас 233 прихода и молитвенных помещения (храмов и часовен), 7 монастырей и более 200 священнослужителей. Помощью людям, оказавшимся в беде, занимаются церковные центры социального обслуживания инвалидов и оставшихся без жилья, реабилитационные центры для наркозависимых, сестричества милосердия. Здесь есть уникальный отдел, который занимается помощью детям-инвалидам и сиротам — он опекает почти тысячу детей в домах ребенка, социально-реабилитационных центрах и центрах содействия семейному устройству, коррекционных школах, школах-интернатах, специализированном детскому саду и детском отделении психоневрологического интерната (ПНИ). Отдел помогает и выпускникам сиротских учреждений, в том числе — материально.
По данным Московской патриархии, на сегодняшний день в Русской православной церкви существует более 4000 социальных учреждений, проектов и инициатив — в частности, открыто более 90 приютов для бездомных и более 400 проектов помощи инвалидам.
"Сегодня мы имеем полную возможность совершать в нашей стране дела милосердия… И если в каких-то приходах или епархиях кто-то все еще считает, что совершение добрых дел, социальное служение Церкви есть нечто второстепенное, прямо не связанное с посещением воскресных богослужений и с исповеданием нашей веры, то эти люди глубоко ошибаются", — сказал патриарх Кирилл в одном из своих выступлений.
