Ситуация вокруг КНДР стала одной из главных мировых проблем в уходящем году. Северная Корея продолжает ядерные и ракетные испытания, США и Южная Корея проводят масштабные учения, в Вашингтоне постоянно намекают, что могут прибегнуть к силе в отношении Пхеньяна: ситуация балансирует на грани войны, которая может стать первым в истории ядерным конфликтом. Посол по особым поручениям МИД РФ Олег Бурмистров рассказал специальным корреспондентам РИА Новости Наталье Кургановой и Полине Чернице о том, каким в Москве видят выход из этой непростой ситуации, предложениях России по этому поводу и о возможности переговоров между КНДР и США.
- Можно ли считать, что на сегодняшний день российская дорожная карта по КНДР является наиболее оптимальным и реалистичным планом для решения северокорейской ядерной проблемы?
— Это единственный на сегодняшний план урегулирования. Других планов просто нет — ни реалистичных, ни оптимальных. Он находится на столе нашего шестистороннего клуба. Дорожная карта — плод наших совместных с китайской стороной усилий. Мы начали им заниматься в начале этого года и отталкивались от китайских идей о двойной заморозке и параллельном продвижении. И никаких противоречий между китайским и российским подходами нет. Это позволило нам оперировать таким понятием, как российско-китайская дорожная карта, хотя она не является единым документом.
Надо сказать, что китайские наработки более подробные, более поэтапные и детальные, особенно в части параллельного продвижения к решению проблемы. Мы же считаем, что на нынешнем этапе достаточно более доступной и упрощенной формы документа. Поэтому мы с китайскими друзьями договорились, что будем продвигать наши совместные идеи параллельно и в том числе в каком-то едином формате. Плодом наших усилий стало совместное заявление министров иностранных дел России и Китая от 4 июля в ходе визита председателя КНР Си Цзиньпина в Москву.
Что касается того, есть ли какие-то другие планы решения проблемы Корейского полуострова, то да, они есть. Например, есть так называемая военная опция в США. Это, конечно, не документ, но все неоднократно слышали от американских официальных лиц, что военный вариант существует, хотя он не является приоритетным. Фраза обставляется разными оговорками, но тем не менее военная опция как вариант решения проблем полуострова существует в головах американской элиты, и мы это тоже не можем игнорировать. Когда некоторые люди по понятным причинам говорят, что военного решения проблемы не существует, к сожалению, это не совсем так. Военное решение тоже существует. И главная наша задача, в том числе задача дорожной карты и наших активных дипломатических усилий, чтобы эти планы и угрозы не были реализованы.
Совершенно ясно, что результатом реализации военного плана будет не урегулирование вопросов Корейского полуострова, а крупная военная катастрофа, причем катастрофа небывалых доселе в истории масштабов. Речь идет не только о крупном военном конфликте, но и о конфликте, который потенциально имеет ядерную составляющую.
- Мы предложили свой план партнерам по шестисторонним переговорам. Официальный Пхеньян заявил, что подобные планы ему уже предлагались к реализации и что КНДР не собирается отказываться от своей ядерной программы. В то же время США говорят, что не откажутся от проведения военных учений. Таким образом, тупик…
Район Северо-Восточной Азии, конкретно Корейский полуостров — это самый милитаризованный регион мира. Здесь накоплено со всех сторон такое количество всевозможных вооружений, что сам по себе он является пороховой бочкой, поэтому даже в результате случайных инцидентов может запуститься цепная реакция военных конфликтов. Это необходимо учитывать.
- То есть Северо-Восточная Азия по количеству вооружения обошла даже Ближний Восток?
— Да, даже Ближний Восток не напичкан стольким количеством вооружений, как Корейский полуостров, причем стратегических вооружений. Сейчас в Южной Корее находятся крупнейшие в мире американские базы и крупнейший контингент за пределами США, это десятки тысяч солдат. Мало того, там же находятся стратегические вооружения, частично на постоянной основе, частично они туда поставляются на ротационной основе. Речь идет об авианосных группах, которые почти постоянно находятся у берегов полуострова. Напомню, что осенью этого года целых три американских авианосных группы проводили учения у берегов Корейского полуострова. Стратегическая авиация США совершает облеты границ КНДР, атомные подводные лодки почти постоянно находятся в ее акватории.
Соответственно, Северная Корея обладает многочисленной армией, большим количеством различных вооружений, особенно волнует их южных соседей дальнобойная артиллерия, гаубицы, которые находятся у границы демилитаризованной зоны. Это десятки тысяч стволов, которые по всем оценкам достанут Сеул и всю эту огромную агломерацию, где проживает половина населения Южной Кореи, порядка 25-35 миллионов человек. Это будет военная катастрофа без применения собственно стратегических ядерных вооружений сама по себе. Плюс северокорейское руководство убеждает нас — мировое сообщество, что все это нацелено на убеждение США в том, что они обрели потенциал ракетно-ядерного сдерживания. Сами США в этом году осознали, что КНДР действительно разработала технологию баллистических ракет большей дальности, что происходят действительно ядерные испытания. Это является, конечно, фактором стратегического значения для региона, который непосредственным образом влияет на ситуацию.
- Ранее говорилось, что США с порога наш план не отвергли, сейчас какое у них видение?
— Наш план, прежде всего в части, касающейся проявления взаимной военной сдержанности, не отвергается ни одной из сторон. Определенный парадокс заключается, может быть, в том, что их (США и КНДР — ред.) отношение к нашему плану очень похоже. А именно — ни да, ни нет.
Кроме того, ни одна из двух сторон не принимает полностью наш план. При этом каждая из них готова с этим планом работать, готова вносить в него определенные коррективы, замечания, но при определенных условиях. Мы открыты к обсуждению и дополнению дорожной карты, она для этого и создана, это не догма, не какой-то окончательный документ. Мы приветствуем желание сторон именно работать над текстом дорожной карты и двигаться по ней. Это то, что опять-таки сближает позиции сторон.
- Какие условия выдвигают стороны?
Но когда речь идет о потенциальном крупном военном конфликте, катастрофе, то, наверное, нужно проявить с той или другой стороны какую-то мудрость.
- Взять, к примеру, период осенью этого года, когда КНДР не проводила ядерные испытания. Видимо, этому предшествовала большая дипломатическая работа.
— Да, у нас был период большой дипломатической активности. Мы несколько раз встречались с американскими партнерами, встречались дважды-трижды с северокорейскими партнерами. Мы были полны определенных надежд, потому что в конце августа завершились очередные крупные учения, пошла дипломатическая активность, зазвучал взаимный интерес к завязыванию контактов, в том числе на основе российско-китайской дорожной карты.
Это можно было перевести как сигнал о том, что Пхеньян готов к переговорам, во-первых, на равной основе, во-вторых, на основе приостановки ракетно-ядерной программы, которая, как они показывают, не нуждается в дальнейших испытаниях.
Мы были очень разочарованы, что наши американские партнеры не поняли этого языка, не воспользовались этой уникальной возможностью за последние, может, несколько лет, когда можно было бы начать диалог на основе взаимной заморозки. Вместо этого началась серия незапланированных военных учений, беспрецедентных по размаху, по привлечению стратегического потенциала. Как это назвать, если не провоцирование Пхеньяна на какую-то реакцию? Собственно, она и последовала 29 ноября. Такое впечатление, США не просто испытывают на прочность северокорейцев, не просто играют с огнем, а как будто это намеренно делается, чтобы спровоцировать Пхеньян на какие-то дальнейшие шаги, которые могут привести к затягиванию санкционной удавки, к полной экономической блокаде. Но разве это решение проблемы?
Ответа на вопрос, как это нас приближает к урегулированию, мы не получаем. Тем более странно звучат идеи, которые сейчас приняли на вооружение в администрации США, они, кстати, ничем не отличаются от того, чем занималась предыдущая администрация — усилить давление, в том числе в военной области. Такие действия могут иметь обратную реакцию, неадекватную в военном смысле. Если США к этому ведут дело, тогда в их словах и выражениях есть последовательность и логика. Если они этого не хотят, мы призываем вернуться к дипломатическим вариантам, это сделать несложно.
- Через месяц в Южной Корее стартуют Олимпийские Игры, и, конечно же, всех волнует вопрос с обеспечением безопасности, учитывая напряженную ситуацию на Корейском полуострове. Есть ли договоренности о безопасности проведения Олимпиады?
— Нам об этом ничего неизвестно. Мы не слышали никаких заверений или заявлений о том, что есть какие-то договоренности на этот счет.
- У нас есть опасения, что ситуация может еще больше обостриться?
— Мы надеемся на то, что у США и их союзников хватит разума, по крайней мере на период, начиная с настоящего момента, то есть на период до Олимпиады, во время и после, не проводить того, чем они активно занимались в октябре-ноябре-декабре.
- Мы с ними ведем на этот счет переговоры?
— Обязательно, мы убеждаем на всех уровнях все стороны воздержаться от провоцирования друг друга. Сама Олимпиада имеет символическое значение, даже в Древней Греции останавливались войны и устанавливалось перемирие.
С другой стороны, хорошо, что остаются хотя бы какие-то возможности открытыми, и мы знаем, что дискуссии идут и в США, в самой администрации, как выстраивать политику в отношении КНДР. У части элиты есть довольно здравый и, если можно сказать, рациональный подход. То, что позитивное исходит из Вашингтона, мы, конечно, приветствуем. Но это не значит, что мы автоматически приветствуем все. Мы пропускаем все заявления через призму реальности. И мы желаем, чтобы быстрее администрация определилась в русле дипломатических решений. О чем, кстати, в каждой резолюции СБ ООН написано очень четким языком: иного решения, кроме политико-дипломатического, нет. Когда США голосуют за эти резолюции, мы им напоминаем, что они поддержали в том числе и эти положения, так что пусть их выполняют.
- Если стороны все-таки примут за основу дорожную карту, как будут проходить переговоры?
- СМИ писали, что Россия готова выступить посредником между США и КНДР, так ли это?
— Мы в классическом смысле не являемся и не хотим играть роль посредника потому, что это непривычно для такой крупной страны, как Россия, просто выполнять роль почтальона, передатчика мыслей и идей. Нет, мы играем собственную роль — предлагаем обеим сторонам серьезно вчитаться и предъявить серьезные замечания по первому этапу нашей дорожной карты. Ни США, ни КНДР ее не отвергали, поэтому нам кажется, что если не возобладает военная опция, то мирной альтернативе ничего нельзя лучше придумать. Не буду называть поименно, но некоторые страны проявляют интерес не только к самой дорожной карте, но и интерес к ее реализации.
- В СМИ муссируется информация о том, что Россия как посредник готова предоставить КНДР и США площадку для переговоров во Владивостоке. Это только слухи?
— Это какие-то слухи. Но если стороны договорятся о чем-либо, то мы не откажемся предоставить такую площадку в России.
- То есть если стороны выступят с таким предложением, мы готовы им помочь?
- Недавно Россия присоединилась к очередной резолюции СБ ООН. При этом мы заявляем, что наращивание санкционного давления на Пхеньян бесперспективно, не могли бы вы прояснить здесь нашу позицию?
— Тут действительно диалектическая сложность. С одной стороны, КНДР нарушает предыдущие резолюции, провокация есть провокация, и не реагировать мы не можем. Но мы при этом выступаем против, во-первых, полной экономической блокады КНДР и, во-вторых, отстаиваем собственные экономические интересы. Мы все-таки выступаем за то, чтобы население КНДР жило нормальной жизнью. Плюс, когда мы говорим о том, что потенциал санкций исчерпан, мы имеем в виду прежде всего часть, касающуюся интересов Российской Федерации. В последней резолюции тоже наши красные линии были соблюдены — сохраняется наш крупный экономический проект "Хасан Раджин", сохраняется авиасообщение, сохраняются изъятия для авиазапчастей, для техобслуживания самолетов, сохраняются все изъятия, необходимые для нормальной деятельности наших диппредставительств и миссий других стран.
Во-вторых, нас не устраивает, конечно, тот искусственный цейтнот, в который западники загоняют работу по резолюциям. У нас за полгода приняты три сложнейшие резолюции, для имплементации которых требуются не месяцы, а годы, потому что это согласование с десятками ведомств. Все, что связано с резолюцией, это сложные аспекты, и мы предпочли бы сейчас сосредоточиться на том, что уже согласовано, на работе над этим.
- Очень много разных спекуляций в СМИ по теме северокорейских рабочих. Получается, что Россия не будет заключать новые контракты с северокорейскими работниками, но предыдущие контракты выполняются? Можете ли вы прояснить ситуацию?
— Принятая в спешке предыдущая резолюция поставила нас в сложное положение в том, что мы с момента ее принятия (11 сентября) не можем заключать новые контракты. Но когда мы стали разбираться, то получается, что наша система контрактов многоступенчатая, завязана на десятках наших регионов, разных ведомств. Сложно разобраться: где новый контракт, где старый, нет единого шаблона для контактов, есть многолетние контракты, есть краткосрочные, есть квалифицированная или неквалифицированная рабочая сила. Будет неправильным считать, что речь идет только о лесорубах. В России работают квалифицированные инженерные кадры на сложных объектах.
- То есть насильно никого мы высылать из страны не будем?
— Насильно не будем, будем строго следовать положениям резолюций.
- Но мы будем постепенно работать над приведением в порядок системы контрактов?
— В этом нет никаких сомнений. Документ будет исполняться. Но никакой массовой депортации не может быть.
- Планируются ли в ближайшее время визиты северокорейских представителей в Москву или российских в Пхеньян?
Недавно я ездил в США, были встречи в Белом доме и в Госдепе, такая сверка часов и попытка понять, что происходит в Вашингтоне. На данном этапе позиция у них сырая: нет единой межведомственной позиции и перспективы видения выхода из ситуации. Просто есть желание додавить Пхеньян до переговоров, в том числе силой.
- Чтобы Пхеньян первым сделал шаг и пошел на уступки?
— Да. Как вы понимание, это не то, с чего надо начинать. Но мы люди терпеливые и настойчивые и все равно будем разговаривать и с теми, и с другими сторонами. И убеждать их в очевидном и неизбежном — необходимости перехода к диалогу.
