Андрей Клишас: приостановка выплат в СЕ — ответ на действия Страсбурга

О возможном рассмотрении Конституционном судом новых решений Страсбургского суда против России и дальнейших шагах российской стороны в отношении ПАСЕ в интервью корреспонденту РИА Новости Кристине Луна-Родригес рассказал председатель комитета Совета Федерации РФ по конституционному законодательству и государственному строительству Андрей Клишас.

- Андрей Александрович, в следующем году исполнится 20 лет как Россия присоединилась к Европейской конвенции по правам человека. Что дало российской стороне присоединение к этой международной конвенции?

- Для начала давайте вспомним, что в российской правовой системе на момент присоединения к Конвенции Совета Европы о защите прав человека и основных свобод (именно так она называется) было очень существенное количество проблем. Присоединением к Конвенции Россия интегрировалась в европейское правовое пространство, а это позволило, в свою очередь, имплементировать в национальную правовую систему прогрессивные стандарты защиты прав и свобод. Присоединение к Конвенции на тот момент задало вектор правового развития, позволивший довольно быстро внедрить в России систему защиты прав и свобод, значительно схожую с наиболее развитыми европейскими правопорядками. У нас в преамбуле Конституции закреплено, что Россия осознает себя частью мирового сообщества, что вместе с положениями части 4 статьи 15 о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы, предполагает, что государственная политика, насколько это возможно, исходя в том числе и из национальной конституционной идентичности, должна быть направлена по пути международно-правового сотрудничества и интеграции, имплементации международно-правовых стандартов.

- Как вы оцениваете работу России и Совета Европы? В каких областях работы Совета Европы России и Страсбургу удалось достичь прогресса, а где сторонам не удалось достичь взаимопонимания?

— В целом можно сказать, что взаимодействие между Россией и Советом Европы проходит в формате сотрудничества, хотя и не без шероховатостей. Так, к примеру, не только Российская Федерация совершенствует свою правовую систему, учитывая подходы Совета Европы, формируемые в рамках работы ЕСПЧ и Венецианской комиссии, — Совет Европы также, изучая в том числе российскую практику регулирования, ориентируется на необходимость учета национальных конституционных особенностей государств-членов. А это ведь является на настоящий момент, пожалуй, основной проблемой взаимодействия между Россией и другими государствами и Советом Европы в правовой сфере.

Несмотря на то что общеевропейский консенсус по ряду вопросов действительно существует и Россия является одной из его сторон — например, Российской Федерацией только приветствуются и внедряются избирательные стандарты, разработанные Советом Европы, — некоторые подходы и позиции Совета Европы вызывают ряд серьезных вопросов.

Совершенно опрометчиво, на мой взгляд, полагать, что государства в целях корректировки подходов к праву только для обеспечения имплементации подходов Совета Европы в национальные правовые системы будут перекраивать собственное конституционное регулирование, изменяя при этом стабильную ценностную систему. И ведь ни одно европейское государство так не делает. Другое направление, где также существует ряд проблем, — межпарламентское, в частности, работа Парламентской Ассамблеи Совета Европы. Категорически неприемлемой является ситуация, связанная с ограничением полномочий российской делегации в ПАСЕ. Применение таких мер только подрывает консенсуальный характер взаимоотношений внутри Совета Европы и уж точно не способствует построению конструктивного диалога между государствами, не соответствует тем ориентирам, которые были избраны Советом Европы при его учреждении.

© РИА Новости / Владимир Федоренко

Перейти в медиабанк

Нарушение паритета в международных отношениях — это крайняя мера, основания для применения которой в рассматриваемой ситуации отсутствуют. Но я надеюсь, разум у наших коллег все же возобладает и мы вернемся к нормальному формату взаимодействия по всем направлениям.

С положительной стороны следует отметить работу Конгресса местных и региональных властей Совета Европы, в котором участвует Россия, деятельность которого положительно сказывается на выстраивании международного регионального взаимодействия.

- Нужно ли России развивать отношения с Советом Европы и в каком направлении?

- Я абсолютно убежден, что отношения с Советом Европы развивать, безусловно, нужно. Россия это делала и делает, мы всегда готовы к диалогу и открыты к сотрудничеству. Президент России неоднократно это подчеркивал. В Концепции внешней политики Российской Федерации закрепляется, что Россия продолжит работу в рамках Совета Европы как самостоятельной универсальной европейской организации, обеспечивающей за счет своих уникальных конвенционных механизмов единство правового и гуманитарного пространств континента. Конституционный Суд Российской Федерации постоянно в своих решениях подчеркивает, что мы последовательно имплементируем в свою правовую систему международные правовые стандарты в различных сферах — главным образом в сфере защиты прав и свобод, восстановления нарушенных прав. Поэтому, думаю, вопрос о том, нужно или не нужно развивать отношения, не стоит. Хотя, конечно, если нас по каким-то направлениям Совет Европы не считает равными партнерами, лишая, к примеру, права участия в ПАСЕ, формировании судейского корпуса ЕСПЧ, мы не можем оставлять это без внимания.

- Как отразилось на наших отношениях с Советом Европы принятие закона о приоритете решений Конституционного суда Российской Федерации над решениями международных судов, в том числе Европейского Суда по правам человека?

— Здесь стоит сделать уточнение, что чисто юридически речь не идет о приоритете. Конституционный Суд был наделен полномочием определять возможность и порядок исполнения решений международных органов по защите прав человека, в том числе и Европейского Суда по правам человека. Это было сделано с той целью, чтобы избежать ситуации правового вакуума, когда было бы непонятно, как исполнить решение ЕСПЧ, невозможно это сделать, если данное им толкование Конвенции о защите прав человека и основных свобод вступает в противоречие с Конституцией Российской Федерации. Такая ситуация, увы, характерна по некоторым делам не только для России, но и для многих других стран-участников Конвенции, в том числе Германии и Великобритании. Это обусловлено национальной конституционной идентичностью, которую необходимо учитывать ЕСПЧ как бы он этого ни хотел.

Конечно, Совет Европы, сам Европейский Суд по правам человека придерживаются иной позиции — они исходят из того, что государства должны изменять тексты конституций и менять конституционно-правовые подходы. Однако и Совет Европы, и ЕСПЧ все же сами понимают, что являются субсидиарными органами. Но и здесь мы говорим, что позиции Совета Европы, ЕСПЧ будут учитываться нами при изменении актов конституционного характера, если к этому будут предпосылки, однако сами по себе эти позиции не могут служить определяющими основаниями таких изменений. Поэтому я не склонен полагать, что изменения в российском регулировании столь кардинальные, как о них некоторые говорят, делая акцент на неисполнении решений ЕСПЧ. Они и раньше порой не могли быть исполнены — при этом во многих государствах-членах Совета Европы. Напротив, введенное регулирование направлено на достижение правовой определенности.

© РИА Новости / Алексей Даничев

Перейти в медиабанк

- А как такой подход соотносится с нормами международного права?

— В международном праве существует базовый принцип государственного суверенитета, предполагающий недопустимость стороннего вмешательства в дела государства, а также то, что по общему правилу государство не может быть ограничено в своей юрисдикции. Он закреплен в Уставе Организации Объединенных Наций. Участие государства в международных договорах, в том числе и в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, априори не противопоставимо принципу государственного суверенитета, особенно когда международный орган, к примеру ЕСПЧ, де-факто вторгается в национальную юрисдикцию государства.

Действительно суверенным государством может быть только сильное государство. При этом, когда мы говорим о сильном государстве, в первую очередь необходимо иметь в виду национальную систему защиты прав и свобод, восстановление нарушенных прав. Международные субсидиарные органы не могут и не должны подменять собой механизмы национальной правовой системы. Иное бы означало отказ государства от принципа суверенитета.

- Можем ли мы ожидать рассмотрения каких- либо решений Страсбургского суда в Конституционном суде РФ в ближайшее время?

— К большому сожалению, в последнее время мы наблюдаем, как ЕСПЧ демонстрирует двойные стандарты, в частности, при рассмотрении дел против Российской Федерации. Появление новых решений, которые будут противоречить нашему конституционному правопорядку, исключить, к сожалению, нельзя, поэтому думаю, что Конституционному суду еще не раз придется рассматривать подобного рода дела по запросу министерства юстиции. Совет Европы это все-таки в первую очередь межправительственная организация, но это никоим образом не отменяет задач, связанных с гармонизацией законодательства как стран-участников Совета Европы в целом, так и Российской Федерации. Наша цель состоит в том, чтобы обеспечить соблюдение Конвенции.

- Андрей Александрович, почему же, желая в каком-то смысле наказать ПАСЕ, мы блокируем целиком взнос в Совет Европы?

- Взнос в Совет Европы действительно единый, но, к сожалению, способов донести нашу озабоченность у нас не так много. Я считаю, что мы уже неоднократно высказывались на самом высоком уровне по проблеме лишения прав нашей парламентской делегации в ПАСЕ. Об этом говорила Валентина Ивановна Матвиенко, об этом говорил Вячеслав Викторович Володин. На самом высоком парламентском уровне несколько раз до наших партнеров в Совете Европы доводилось, что ситуация является нетерпимой. Есть позиция МИДа на это счет, которая подчеркивается на всех встречах с европейскими коллегами, но нас не слышат. Мы просто вынуждены предпринимать такие шаги, которые должны обращать на себя внимание. Это, наверное, не самое лучшее решение, но, к сожалению, это решение продиктовано действиями Совета Европы. Это не наш каприз. Мы просто пытаемся сделать так, чтобы нас все-таки попытались услышать. То, что мы ограничили наш взнос, говорит о том, что мы от разговоров перешли к действиям. Следующее возможное действие — это мы не подаем список нашей делегации. Это возможный шаг, но если это произойдет, этот шаг будет вынужденным, продиктованным той политикой, которую проводит Совет Европы.