Поддержка экспорта станет одной из тем Восточного экономического форума, стартующего во Владивостоке уже на этой неделе. Российский экспортный центр разработал стратегию по продвижению товаров из РФ с упором на Азиатско-тихоокеанский регион, запущена программа Made in Russia, призванная показать иностранцам изюминку отечественной продукции. О том, под каким слоганом продаются в Китае продукты питания, за что Ближний Восток полюбил "Машу и медведя", о будущем автопрома в Африке, а также о развитии онлайн площадок в интервью РИА Новости в преддверии ВЭФ рассказал глава РЭЦ Петр Фрадков. Беседовали Дарья Станиславец и Вероника Буклей.
— РЭЦ не так давно запустил бренд Made in Russia. Могли бы вы подвести первые итоги продвижения продукции под этим зонтичным брендом?
— Мы начали работу на некоторых рынках. Мы исходим из принципа добровольности: принимаем компании, которые хотят идти под этим брендом. Задача только не в этом, а в том, чтобы через СМИ, блоги, интернет, телевидение рассказать не только про бренд Made in Russia, а пиарить и продвигать, что сделанное в России имеет право на существование.
Мы пытаемся поддерживать этот тренд. Сегодня мы расширяем наши возможности за счет других электронных площадок.
— Как в целом развивается продвижение продукции через онлайн-площадки? Планируете ли заключать соглашения с другими компаниями, помимо Alibaba?
— В Китае мы еще работаем c JD.com. В Японии мы обсуждаем подобные вещи, но еще пока не начали с Rakuten — это их основная площадка, где закупается 80% Японии, в Индии это Indiamart. У нас хорошо продвинулись отношения с eBay, с которыми мы подписали соглашение на ПМЭФ.
Не могу сказать, что мы вышли на прорывные объемы, но это вопрос узнаваемости. Мы также работаем и с российскими площадками, например, с Ozon.
— Какие товары были бы интересны на японской площадке?
— Это товары народного потребления: шампуни, косметика, гречка. Огромный бизнес на этом не сделаешь, средний чек может составить 10 долларов, но дело не в этом. Когда нам говорят, что объемы маленькие, мы отвечаем, что они никогда не будут большими. Дело не в объеме, а в том, чтобы предприниматели имели возможность продать свои товары.
— Какие продукты из России наиболее интересны Ближнему Востоку и Латинской Америке?
— Здесь очень важно межрегиональное сотрудничество. Например, Ближний Восток хорошо поставляет товары из мусульманских регионов: Башкирии, Татарстана. Здесь много нюансов.
Недавно мы встречались с коллегами-аниматорами. По некоторым оценкам, бренд "Маша и медведь" входит в топ-5 анимационных брендов в мире.
Этот мультфильм очень популярен в Китае, но также и на Ближнем Востоке. Вы знаете, почему? Потому что у Маши очень правильный платочек. Это совершенно другая логика.
— Что вы обсуждали с коллегами по анимации?
— Мы считаем, что эта индустрия становится одной из конкурентоспособных направлений. Мы можем продавать эту продукцию на экспорт, помогать адаптировать мультфильмы с точки зрения языка, формата, продвижения. Такой опыт у нас тоже есть. Мы хотим договориться, чтобы это было более системно — это должна быть одновременно и выставочная деятельность, и франшиза, и продажа сувенирной продукции, которая нуждается в сертификации и так далее.
Для нас это все равно нечто большее — это вовлечение в культуру. Для нас задача — сформировать позитивный образ России, продвигать не столько сам мультик, сколько позитив. На неангажированных рынках это на самом деле работает.
— Расскажите, пожалуйста, о вашей программе на ВЭФ. Планируется ли подписание каких-либо соглашений?
— У нас на форуме две задачи: региональный трек, то есть еще раз повстречаться именно с экспортерами дальневосточного региона, сверить часы с администрациями регионов. С другой стороны, мы уже не первый год мы используем эту возможность для встречи с компаниями из Кореи, Японии. Это тот случай, когда экспорт является драйвером привлечения инвестиций.
— Интересуются ли автоконцерны расширением производства в России?
— Насколько я знаю, внутренний спрос на продукцию автопрома восстанавливается. С другой стороны, иностранные автопроизводители в России в условиях меньшего спроса используют наши механизмы, для того, чтобы переориентировать эти производства на продажи в близлежащие страны. Так мы работаем с Volkswagen в Калуге, Nissan в Ленинградской области, Hyundai. Это стандартная практика, коллеги говорят, что система экспорта, которая создается в России, применима для них. Могу точно сказать, что экспорт в третьи страны по крупным иностранным производителям за последний год сильно увеличился. Основные рынки — это страны СНГ, и даже некоторые страны Восточной Европы.
— Какие страны наиболее всего заинтересованы в продукции российского автопрома? Рассматриваете ли сейчас новые регионы для экспорта?
— Мы обсуждаем Африку, это например, "КамАЗ", "АвтоВАЗ", который они хотят использовать для такси. При этом Африка — сложный регион, среди наших партнеров он, наверное, для нас, к сожалению, на последнем месте, потому что риски очень высоки. Многие страны либо неплатежеспособны, либо политически нестабильны. Мы пытаемся предложить лучшие условия, но пока массового выхода нет. Нам нужно партнерство, потому что регион находится в тяжелом финансовом положении. Ведь необходимо не только вывести продукт на рынок, но и обеспечить спрос, исполнение обязательств. Мы примерно понимаем, как двигаться дальше.
— "Трансмашхолдинг", "РЖД Интернешнл" и РЭЦ заключили соглашение о партнерстве и поддержке деятельности на международных рынках. Над какими направлениями уже ведется работа?
— Сотрудничество уже идет. С ТМХ мы выводим их продукцию на отдельные рынки, это и локомотивы, и пассажирские вагоны и так далее. С "РЖД Интернешнл" мы работаем по реализации комплексных проектов под ключ. С точки зрения железных дорог это значит, что в отдельно взятом регионе берем под ключ задачу модернизации железных дорог. Это не просто поставка чего-то, это инжиниринг, это автоматика, система безопасности и так далее.
— Есть ли сейчас заявки на такие проекты?
— Много: Куба, Иран, Индия. Если говорить о Кубе — это в целом по стране, Индия — это большой регион, либо большая дорога, Север-Юг они хотят модернизировать. Обсуждали с Бразилией, но первые три находятся в более "живой" стадии проработки.
— Как строится диалог с Европой и США?
— Специальный фокус на этих странах мы не делаем, хотя есть металлопродукты, в Европу идут средства транспорта, если брать Восточную Европу, то это энергетическое оборудование. США точно не наш фокус, специально этой страной мы не занимаемся.
— Какова динамика несырьевого экспорта за последние полгода? Какова его доля в общем объеме экспорта?
— За первое полугодие 2017 года показатели достаточно неплохие. У нас хорошо идет рост экспорта по всем показателям. За полгода рост несырьевого неэнергетического экспорта составил, по нашим расчетам, 57,2 миллиарда долларов, что на 19% больше, чем в прошлом году.
За полгода в стоимостном выражении значительно выросли поставки металлопродукции (+32%), драгоценных металлов и камней (+28%), стекла, керамики, изделий из камня (+26%). Более чем на 20% выросли объемы экспорта продовольствия, на 16% — лесобумажной продукции. По нашим оценкам, позитивные тенденции сохранятся и по итогам года можно ждать хороших результатов.
— Когда может уравняться сырьевой и несырьевой экспорт?
— Я думаю, это будет зависеть от конъюнктуры цен на сырье. Мы будем продолжать наращивать несырьевой экспорт. В будущем, эффект низкой базы будет пропадать. Согласно проекту развития международной кооперации экспорта, у нас план до 2025 года расти несырьевым неэнергетическим экспортом на 7% в год, что позволит удвоить цифры к 2025 году относительно 2016 года. Это наш главный показатель. На фоне этого показателя, цены на сырье могут вести себя по-разному.
Если брать сырьевой и несырьевой в целом, то несырьевой экспорт составляет порядка 55%. Но для нас важен, чтобы рос несырьевой неэнергетический экспорт.
Что касается регионов, первенство делят АТР и СНГ. По некоторым странам СНГ, которые начали восстанавливаться после кризиса, заметен спрос. Это Белоруссия, Казахстан. Узбекистан — сейчас очень интересный рынок.
Если брать сегмент МСП, на который мы делаем особенный упор, там АТР — однозначный лидер, что хорошо. Понятно, что номенклатура — это продукты питания, товары народного потребления, машиностроение. Очень неплохо стал показывать себя регион Латинской Америки, там весь объем — это машиностроение, железнодорожная техника, локомотивы, автотранспорт, в первую очередь грузовой, запчасти. Традиционные направления — это удобрения, металлы.
— Какие задачи вы ставите перед собой на ближайшие три года? Каков Ваш личный KPI?
— Я хочу, чтобы узнаваемость системы поддержки максимально росла, чтобы самое небольшое региональное предприятие могло воспользоваться мерами нашей поддержки. Чтобы любое предприятие могло, быстро разобравшись в теме, воспользоваться нашими услугами.
— Насколько вам помогает в работе то, что мы находитесь в структуре ВЭБ?
— Не помогает и не мешает, мы распределили обязанности и естественным образом сосуществуем.
— Недавно РФПИ отделился от ВЭБ. Хочет ли РЭЦ последовать его примеру?
— РФПИ — это суверенный фонд, а мы скорее набор инструментов. Если мы внутри, или вне, с точки зрения восприятия никакой добавленной стоимости не приобретаем. Мы с коллегами договорились о правилах игры, нормально работаем. При этом у нас есть корпоративные правила, согласно которым менеджмент ВЭБа не влияет на наши решения, несмотря на то, что формально он держатель наших акций.
