Вопрос захоронения радиоактивных отходов — одна из тех тем в атомной энергетике, которые, как считают специалисты, больше всего сопровождаются в обществе мифами и спекуляциями. При этом во всем мире давно применяются технологии надежной окончательной изоляции этих отходов от окружающей среды.
О том, как ведется работа в этом направлении в России, почему такие хранилища радиоактивных отходов сравнивают с матрешками и как будет обеспечена их безопасность на многие сотни лет, рассказал в интервью РИА Новости директор созданного пять лет назад предприятия госкорпорации "Росатом" ФГУП "Национальный оператор по обращению с радиоактивными отходами" (НО РАО) Денис Егоров.
Беседовал специальный корреспондент Владимир Сычев.
- Денис Борисович, какова роль Национального оператора по обращению с радиоактивными отходами? Зачем потребовалось его создавать, ведь в стране уже существовала инфраструктура для их хранения?
— Дело в том, что на момент создания Национального оператора существовала инфраструктура пунктов временного хранения радиоактивных отходов и их комплексной переработки. Подчеркиваю — временного.
До недавнего времени была принята практика долговременного хранения отходов и отложенного решения вопросов их окончательной изоляции. Именно поэтому решение проблем ядерного наследия и обеспечение ядерной и радиационной безопасности населения и окружающей среды на тысячелетия — серьезная техническая, экономическая, а главное, эколого-социальная задача.
Широкое применение атомной энергии в науке, промышленности и повседневной жизни человека сопровождается образованием радиоактивных отходов. При этом стоит учитывать, что основной объем накопленных РАО образовался в результате реализации ядерных оружейных программ СССР. Кроме того, серьезной задачей становится необходимость окончательной изоляции РАО, образующихся в результате производственной деятельности предприятий и вывода из эксплуатации объектов использования атомной энергии.
Первые отечественные предприятия по обращению с радиоактивными отходами, "Радоны", были созданы в 1960-х годах. Срок эксплуатации данных объектов уже истекает.
Ситуация изменилась к лучшему, когда Российская Федерация подписала и в 2005 году ратифицировала Объединенную конвенцию МАГАТЭ о безопасности обращения с отработавшим ядерным топливом и о безопасности обращения с радиоактивными отходами, а затем был принят и в июне 2011 года вступил в силу федеральный закон №190 "Об обращении с радиоактивными отходами", законодательно закрепивший принцип обязательного захоронения радиоактивных отходов.
Без преувеличения, это стало решающим шагом к решению очень большой экологической проблемы.
В соответствии с законом был создан Национальный оператор по обращению с радиоактивными отходами, который занимается проектированием и созданием пунктов окончательной изоляции РАО. Наше предприятие осуществляет эту единственную функцию — мы не занимаемся ни переработкой, ни транспортированием радиоактивных отходов, ни их временным хранением.
- Применялся ли при создании предприятия зарубежный опыт?
— Безусловно, когда готовился закон, анализировался опыт других стран с развитой атомной энергетикой в части окончательной изоляции радиоактивных отходов. Нам ближе всего оказался опыт создания подобного предприятия во Франции. Там такая организация существует с 1991 года.
- Прошедшие пять лет, конечно, пусть и небольшой срок, и все же — что главное сделано к настоящему моменту, какое место сейчас занимает НО РАО в российской атомной отрасли?
— За это время, я считаю, мы выполнили те задачи, которые перед нами стояли на начальном этапе. Мы начали эксплуатацию собственными силами трех, существовавших еще до вступления в силу закона, пунктов захоронения жидких РАО, в прошлом году начали эксплуатацию первого и пока единственного в стране пункта окончательной изоляции твердых радиоактивных отходов третьего и четвертого классов (это низкоактивные и очень низкоактивные отходы) и, самое главное, мы закончили проектирование и получили все лицензионно-разрешительные документы для строительства подземной исследовательской лаборатории в Нижне-Канском массиве в Красноярском крае.
- В целом есть ли удовлетворенность от того, как развивается предприятие?
— Я удовлетворен тем, что сделано к настоящему времени. Конечно, где-то есть задержки, но, наверное, когда мы изначально составляли планы и определяли сроки реализации тех или иных проектов, то были в чем-то идеалистами. С другой стороны, поспешность в вопросах обращения с радиоактивными отходами неуместна. Если, например, законом установлено проведение определенного числа экспертиз, то их и надо проводить. Если даже с первого раза не удается пройти экспертизу, то лучше доработать проект, чем потом столкнуться с какими-либо проблемами при его реализации.
Мы набираем свой вес, становимся предприятием с развитой сетью филиалов и, что самое главное, уже начали принимать отходы на окончательное захоронение.
- Одним из главных событий в сфере ядерной и радиационной безопасности в России в прошлом году назывался ввод в эксплуатацию первого отечественного пункта окончательной изоляции радиоактивных отходов (ПЗРО) третьего и четвертого классов в Новоуральске Свердловской области. За счет чего в нем обеспечивается надежная изоляция отходов?
— В отличие от пунктов временного хранения, где, повторюсь, радиоактивные отходы находятся временно, пункты окончательной изоляции радиоактивных отходов представляют собой объекты с многобарьерной защитой, которая гарантирует безопасность на многие сотни лет. Это железобетонные конструкции, своего рода упаковки одна в другой, такую многоуровневую защиту иногда называют матрешкой — даже при разрушении одного, двух защитных слоев все равно надежно работают остальные. Наконец, есть естественная геологическая защита — скальный массив.
Если говорить о ПЗРО в Новоуральске, то в нем размещение отходов происходит на уровне до десяти метров ниже поверхности земли. После закрытия пункта это будет зеленая лужайка.
- Где будут построены следующие подобные пункты?
— В Новоуральске действует первая очередь ПЗРО объемом 15 тысяч кубометров, и в нынешнем году мы намерены приступить к сооружению второй очереди, уже прошли общественные слушания по проекту. В итоге к 2020 году общий объем хранилища составит около 54 тысяч кубометров. Помимо этого, в Уральском федеральном округе предусмотрено строительство в городе Озерске пункта окончательной изоляции отходов третьего и четвертого классов объемом 214 тысяч кубических метров, он сейчас проектируется. Плановый срок ввода в эксплуатацию озерского пункта — 2021 год.
Помимо этого, проектируется и ПЗРО для радиоактивных отходов третьего и четвертого классов в Сибирском федеральном округе в городе Северск. Объем этого пункта — 150 тысяч кубометров, его ввод также намечен на 2021 год.
В целом планируется, что в каждом федеральном округе будет создано по одному пункту окончательной изоляции РАО третьего и четвертого классов.
- Какова логика выбора мест для таких пунктов, например для Новоуральска?
— Еще до принятия закона Уральский электрохимический комбинат спроектировал сооружение данного объекта, была построена первая очередь. Но в 2011 году вышел 190-й федеральный закон, и поскольку в соответствии с ним деятельность по эксплуатации ПЗРО может вести только НО РАО, нам и был передан данный объект.
Места размещения пунктов в Северске и Озерске были выбраны в результате проведенной работы по выбору перспективных площадок для их размещения. Мы руководствовались требованиями законодательства, результатами анализов геологической среды, а также принципом снижения рисков при их транспортировке.
Пока окончательно не решено, где будет размещен объект в Северо-Западном федеральном округе. Сейчас завершается разработка обоснования инвестиций по созданию объекта в Сосновом Бору. Также мы планируем строить такие объекты в Приволжском или Южном федеральном округе, но там пока идет научный анализ по поиску перспективных площадок, чтобы учесть все требования законодательства.
Но отдельной огромной задачей будет строительство хранилища для наиболее опасных отходов первого класса — высокоактивных и второго класса — среднеживущих. Такие отходы образуются, в частности, при переработке отработавшего ядерного топлива. Любой национальный оператор, подобно нашей организации, ставит перед собой прежде всего задачу создания такого стратегического объекта.
- Как здесь идет работа?
— Поиск площадки под создание этого пункта был начат давно, еще в начале 1990-х годов. И в результате многочисленных исследований была выбрана площадка в Нижне-Канском скальном массиве. Ведь этот массив — уникальный, очень надежный природный барьер безопасности.
Учитывая опыт по созданию таких объектов за рубежом, было принято решение сначала построить подземную исследовательскую лабораторию для тщательного изучения свойств массива и подтверждения безопасности создания пункта захоронения именно в этом месте.
- Что собой будет представлять лаборатория?
— Это уникальный объект — четыре отдельных шахты-ствола глубиной свыше полукилометра, соединенные горизонтальными выработками общей протяженностью пять километров.
Мы в нынешнем году начинаем строительство лаборатории, продлится оно до 2024 года. И уже параллельно строительству ведем исследования. Срок исследований в самой лаборатории пока не определен, потому что пока не окончательно разработана их программа. Но только после проведения всех исследований и анализа их результатов будет окончательно приниматься решение о возможности строительства пункта захоронения радиоактивных отходов первого и второго классов в Нижне-Канском массиве.
Если подтвердится, что создавать такой пункт безопасно, то отходы первого класса (высокоактивные), помещенные в специальные контейнеры, планируется опускать в вертикальные выработки (на уровне порядка 500 метров), где, собственно, и будет происходить их окончательная изоляция. После заполнения выработки будут забетонированы.
Что касается отходов второго класса, то их предстоит помещать в горизонтальных выработках, так называемых каньонах, между вертикальными выработками.
Если мы обоснуем возможность строительства, то лицензию на сооружение этого пункта изоляции планируем получить не раньше 2029 года.
По такому сценарию идут работы и за рубежом. Во Франции подобная лаборатория уже действует, и в прошлом году был принят законодательный акт о начале строительства такого ПЗРО первого и второго классов. В Финляндии в 2015 году была выдана лицензия на сооружение такого пункта.
- По мере того как будет развиваться НО РАО, внедряться новые наработки, можно ли будет говорить о том, что их можно будет предложить зарубежным коллегам?
— Да, и прежде всего опыт и технологии, которые будут применяться при создании подземной исследовательской лаборатории, и результаты исследований, которые в ней будут вестись. Похожий опыт имеют финны и шведы, потому что они, как и мы, планируют размещать этот объект в гранитоидном массиве. Французы используют глиняный массив. Но, конечно, к этому вопросу мы сможем подойти только тогда, когда будет построена наша лаборатория.
- Одна из особенностей НО РАО — это некоммерческая структура, целью которой не является получение прибыли. В связи с этим каким образом идет финансирование работы предприятия, строительства и эксплуатации новых объектов?
— У нас два основных источника финансирования. Первый — средства, предусмотренные федеральным бюджетом и федеральной целевой программой. За счет них, например, проектировалась подземная лаборатория.
Проектирование, строительство и эксплуатация ПЗРО третьего и четверого классов идет за счет средств специального резервного фонда Росатома. Из средств фонда также финансируется эксплуатация трех пунктов захоронения жидких радиоактивных отходов.
Этот фонд, в свою очередь, формируется за счет ежеквартальных отчислений в госкорпорацию "Росатом", предприятий атомной отрасли, у которых наиболее активно образуются радиоактивные отходы. Они подают данные об объеме образующихся у них отходов и по установленному тарифу проводят оплату.
- Но такие предприятия объективно заинтересованы в том, чтобы уменьшить объемы производимых у себя отходов и благодаря этому самим сократить отчисления в фонд. Известно, что работа в этом направлении ведется, внедряются новые технологии.
— Так оно и происходит, это естественный и хороший стимул для таких организаций, которые тем самым снижают нагрузку на окружающую среду. Изначально, когда создавался долгосрочный прогноз по объемам вновь образуемых радиоактивных отходов, их ожидалось больше, чем возникло в реальности. Предприятия начали применять современные технологии, сокращать объемы своих отходов. И мы, в соответствии с корректировкой объемов образования отходов, вносим изменения в свои инвестиционные планы. Мы, например, сократили число планируемых пунктов захоронения радиоактивных отходов третьего и четвертого классов.
- С учетом активной работы предприятий по снижению объемов вновь образующихся отходов и, как следствие, сокращения отчислений — не будут ли пересмотрены подходы к безопасности объектов, проектируемых НО РАО с целью экономии средств?
— На безопасность самих ПЗРО это никак не повлияет. Отказа от каких-либо решений в области обеспечения безопасности пунктов не будет. Просто уменьшится число таких пунктов.
- Очень часто доводится слышать утверждения людей, далеких от атомной отрасли, что Росатом строит ядерные могильники по всей стране. Чего здесь больше — неосведомленности или откровенных провокаций? И как НО РАО решает вопрос общественной приемлемости своих проектов?
— Я сам давно участвую в разных общественных обсуждениях, и потому мне лично эта проблема хорошо знакома. Есть определенная категория людей, которые наши аргументы не слышат. Но многое зависит от региона. Например, на слушаниях в Северске практически не было политизированных вопросов, речь шла только о материалах проекта по созданию ПЗРО. То же самое в Новоуральске.
Мы сталкиваемся в основном с двумя вопросами — почему к нам и что мы будем за это иметь? На первый вопрос мы отвечаем, что при выборе места прежде всего речь идет о геологических условиях, а также максимальном приближении новых объектов к местам образования и накопления отходов. На второй вопрос мы объясняем, что не намерены получать прибыль. Хотя сейчас НО РАО разработан проект постановления правительства о том, что все-таки определенную прибыль мы сможем получать. И ее мы планируем направлять на социальные проекты в регионах размещения ПЗРО.
Что касается представителей организаций, скажем так, скептически настроенных к нам, то и с ними мы работаем, мы открыты для них, готовы отвечать на любые вопросы. Самое главное, чтобы они нас слышали. Не всегда это происходит, видимо, они преследуют какие-то иные цели.
Отмечу, что построение системы взаимодействия Национального оператора с общественностью в регионах присутствия — это одна из ключевых задач нашего предприятия. Более того, коммуникационная обязанность НО РАО напрямую записана в законе "Об обращении с радиоактивными отходами".
На наш взгляд, за эти пять лет Национальный оператор смог не только преодолеть бывшее поначалу серьезным общественное недоверие, но и выработать систему взаимодействия с общественностью, позволяющую говорить, что миссия компании — обеспечение экологической безопасности страны в области захоронения радиоактивных отходов — является основным корпоративным принципом нашей работы.
