О том, что граждане получили официальную возможность сообщать следователям о коррупции на транспорте через Twitter и другие соцсети, об аресте в 2016 году имущества коррупционеров более чем на 20 миллионов рублей и о том, что таможня и транспортные госкорпорации наиболее подвержены коррупционным рискам, в преддверии Дня борьбы с коррупцией, который отмечается в России 9 декабря, рассказал корреспонденту РИА Новости Марии Зуевой исполняющий обязанности руководителя Московского межрегионального следственного управления (ММСУ) на транспорте Следственного комитета (СК) РФ Сергей Вазюлин.
— Сергей Анатольевич, каким образом чаще всего выявляются факты получения взяток?
— Есть источники, из которых к нам поступает информация. Общественность нам сообщает об этом, это же не какой-то скрытый механизм. Да, где-то поступают обращения от граждан, в том числе, анонимные, о тех или иных случаях, они, конечно же, берутся в работу, прорабатываются мерами и предоставленными нормами уголовно-процессуального законодательства. Где-то подключаются наши коллеги из органов внутренних дел, из Федеральной службы безопасности.
Совместной работой такие факты фиксируются, а затем передаются следствию для рассмотрения и для дачи процессуальной оценки. Немаловажно, что в работе по выявлению фактов коррупции серьезную роль на сегодняшний момент играет общественность, но есть и составляющая работы оперативных служб. Совсем недавно мы открыли свои представительства в социальных сетях "ВКонтакте", Facebook, Twitter, Youtube, где предоставили возможность гражданам также направить свои обращения, заявления.
— Какие области транспортной сферы наиболее подвержены риску коррупции?
— Вообще транспорт в Центральном федеральном округе — это огромная структура, и правоохранители в достаточной степени заняты в работе по борьбе с коррупцией. С учетом расследуемых дел и материалов мы бы выделили серьезный объем расследуемых уголовных дел в сфере таможенного контроля — там и экономическая и финансовая деятельность, которые тесно переплетены. Довольно много уголовных дел, где объектами расследования становятся действия должностных лиц в госкорпорациях на транспорте, в транспортных органах власти. Есть уголовные дела там, где к непосредственной уголовной ответственности привлекаются сотрудники правоохранительных органов.
— За что дают взятки?
— Бывает, что даются взятки за получение контрактов, если мы говорим о сфере хозяйственной жизни. Если это правоохранительная сфера — за избежание административной ответственности, за получение разрешений, в том числе, потому что в транспортных структурах много контролирующих подразделений, за допуск до работы определенных механизмов, судов, за общее покровительство и так далее. Ситуации разные. Если брать аэропорты и вокзалы, здесь получение и дача взятки — это преступления, совершенные из желания не быть привлеченным к ответственности и выдворенным из страны за нарушение визового режима, перегрузы, проносы недопустимого объема наличности. Правил много и за каждое их нарушение предусмотрена ответственность, которой все стремятся избежать.
— Сколько чиновников и правоохранителей привлечены к ответственности в этом году и за предыдущий период?
— За девять месяцев 2016 года привлечено к уголовной ответственности 20 сотрудников органов внутренних дел, девять сотрудников таможни, два работника сферы здравоохранения, один работник образовательной организации, два работника сферы сельского хозяйства, два сотрудника органов Минтранса, 19 лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих организациях и 66 лиц других категорий. В 2015 году к ответственности привлечено девять сотрудников органов внутренних дел, один сотрудник ФМС, 27 сотрудников ФТС, два из Минздрава, один из Минобразования, один сотрудник Минтранса, 28 человек из коммерческих и некоммерческих организаций.
— А каков самый большой и самый маленький размер взятки?
— Они варьируются от нескольких тысяч и десятков тысяч рублей до десятков миллионов. Одна из самых крупных взяток — 2 миллиона рублей за последнее время. Вообще получается следующая картина: в 2012 году ущерб от взяток был 684 тысячи рублей, в 2013 году — более 31 миллиона рублей, в 2014 году — более 12 миллионов, в 2015 году — свыше 24 миллионов. В 2016 году, если судить по наложенным арестам на имущество для обеспечения приговора, то мы уже арестовали имущества более чем на 20 миллионов рублей по коррупционным делам. Поэтому работа здесь достаточно жестко ведется. Если говорить о предметах взятки, то они больше, конечно, наличными денежными средствами передаются, нередки случаи передачи и в валюте. Это все фиксируется и органами, с которыми мы взаимодействуем: органы внутренних дел, органы госбезопасности, службы собственной безопасности в системе Федеральной таможенной службы различных уровней. Активно с нами взаимодействуют и службы собственной безопасности госкорпораций.
— Расскажите, с какими видами коррупции приходится сталкиваться вашему ведомству?
— Начнем с того, что коррупция — двустороннее явление. С одной стороны, это противоправное действие какого-то чиновника, должностного лица. С другой стороны — провоцирующим коррупцию является само поведение гражданина, преследующего свои цели.
Коррупция может быть бытовая, когда физическое лицо пытается избежать ответственности, либо достичь каких-то личных целей.
Допустим, человек хочет избежать штрафа при задержании за нарушения на транспорте. Например, на железной дороге за неправильное оформление документов, так сказать, отделаться малой кровью. Второе направление коррупции формируется при участии чиновников, осуществляющих свои полномочия, отчасти это и коррупция в коммерческих структурах. Все чаще мы встречаем случаи погружения в нее ответственных лиц из госкорпораций, из коммерческих структур, занятых в работе с государством, в основном, при получении контрактов для извлечения выгоды для себя. Все заинтересованы, к сожалению, в подкупе должностных лиц того или иного уровня для того, чтобы, в том числе, наживаться за счет государства.
— Какова ситуация с коррупцией на настоящий момент?
— Наша страна переживала сложный период в 90-х годах, и, к большому сожалению, сложилась такая порочная практика, что все вопросы и проблемы можно решать вне рамок закона, а за это кого-то надо либо заинтересовать, либо отблагодарить. Мы видим, что в определенных окружающих Россию государствах такая практика на сегодняшний момент существует. Допустим, если говорить о коррупции среди мигрантов, то люди вообще не считают чем-то уж очень противоправным, что он полицейскому в том же самом аэропорту или на железнодорожном вокзале за отсутствие регистрации даст какое-то незаконное вознаграждение и пойдет дальше. Это что? Это социальное явление. У человека такой уровень правосознания. Поэтому над этим надо очень глубоко задуматься и работать. Не зря же в государстве существуют не просто какие-то предписания, а целая программа противодействия коррупции во всех ее эшелонах.
— А что говорит статистика по данному направлению?
— Ну, если говорить о 2016 годе, то нами рассмотрено 280 сообщений о преступлениях коррупционной направленности. В производстве у следователей находилось 262 уголовных дела, в суд из них направлено 111 уголовных дел, перед судом предстал 121 обвиняемый. Конечно, по большинству из этих дел уже вынесены приговоры, часть пока находится на рассмотрении.
В 2012 году управлением возбуждено 82 уголовных дела, в 2013 — уже 224, в 2014 — 237, в 2015 — 252 и за 9 месяцев 2016 года — 262, при том, что этот год еще не завершен.
Сразу скажу, что погони за цифрами нет, и никто жестких векторов не задает, чтобы цифры были "с приростом". Нет, так складывается ситуация. Этому способствует и работа оперативных служб, и, в том числе, сигналы, которые поступают от общества.
— То есть рост показателей связан с усилением работы по выявлению фактов коррупции?
— Мое мнение, что да. Ну и открытость все-таки граждан, которые сообщают об этих фактах и через интернет-приемную, на личных приемах, посредством почты. Есть такие случаи, когда человек боится сообщать напрямую о фактах коррупции, бывает, что информация об этом анонимно к нам приходит, и мы тоже с ней работаем. Если говорить именно о получения взяток, то картина выстраивается следующим образом: в 2013 году было выявлено 26 фактов получения взяток и 125 фактов дачи взятки, в 2014 году фактов получения было 37, а фактов дачи — 153. Разница почти в 5 раз. В 2015 году — 34 факта получения, 129 — фактов дачи. За 9 месяцев 2016 года ситуация кардинально изменилась: за получение взяток уже возбуждено 49 уголовных дел, а за дачу — 53, то есть 50% на 50%.
— Сергей Анатольевич, а какие еще есть способы профилактики коррупции в ваших рядах?
— Прежде всего, это проверки, которые перед назначением на должность проходят сотрудники. Также у нас разработаны памятки соответствующие, в которых мы попытались дать рекомендации, как правильно себя вести в тех или иных ситуациях, как правильно сообщить о преступлении, которое, возможно, в отношении тебя совершается или в которое тебя пытаются вовлечь. Естественно, новые сотрудники проходят инструктаж и знакомятся с этой памяткой, чтобы правильно работать, правильно оценивать ту или иную ситуацию.
Мы проводим занятия, приглашаем сотрудников других ведомств для того, чтобы они могли правильно сориентировать, в том числе и психологов. Я считаю, что это очень важная составляющая, потому что сотрудники Следственного комитета и других правоохранительных органов, да вообще сектора госвласти, находятся в постоянном контакте с обществом, с лицами, которые уже совершили преступление. Конечно, всегда существует опасность как бы самим не оказаться втянутым в совершение преступлений, поэтому правильное поведение наших сотрудников — это очень важная составляющая.
У нас действует комиссия по конфликту интересов: когда сотрудник считает, что занятие им должности или принятие каких-то процессуальных решений ставит его в неудобную жизненную ситуацию (из-за знакомства с кем-то, либо состояния в родстве), он пишет заявление. Собирается комиссия, рассматривает этот момент и дает оценку, стоит ли отводить сотрудника от работы на этом участке или нет, стоит ли поднять вопрос о занятии этой должности или предложить ему перемещение.
— А находятся ли в производстве вашего ведомства дела, подобные нашумевшим делам в отношении высокопоставленных сотрудников Следственного комитета?
— У нас есть дела достаточно серьезные, расследованием которых мы занимаемся. Из свежего — дело о противоправной деятельности главного бухгалтера одного из подразделений полиции на транспорте, которая путем злоупотребления предоставленных ей полномочий похитила денежные средства, вверенные подразделению. Ущерб составил более 43,5 миллионов рублей. Эта схема была выявлена и нами расследована. Хорошевский суд Москвы в июле этого года вынес, на наш взгляд, достаточно суровый приговор. Нами расследуются уголовные дела и в отношении сотрудников таможенной сферы, и сотрудников правоохранительного блока. Есть ряд уголовных дел, в том числе и в отношении должностных лиц транспортной инфраструктуры, которые причинили ущерб, брали взятки достаточно серьезного размера. Но с учетом того, что дела пока в производстве, о подробностях говорить не буду.
— Расскажите об особенностях работы следователей по коррупционным делам.
— Целью таких расследований является не только направление дела в суд и привлечение к наказанию, но и устранение причин и условий, способствующих совершению преступлений. Это тоже является предметом доказывания. Перед следователем стоит задача выяснить, почему произошло преступление, какие факторы этому способствовали, в каких условиях оно совершалось, и отреагировать мерами, предоставленными законом — внести представления в соответствующие службы и ведомства для устранения недостатков, принятия мер профилактики. От своих следователей мы требуем, в том числе не только направить это представление, но и лично участвовать в его рассмотрении с выходом в тот или иной коллектив или организацию. Личное присутствие всегда способствует тому, что принимаются более жесткие меры по изменению тех или иных действующих правил и норм, в том числе на уровне коллектива.
— С какими новыми формами коррупции приходится сталкиваться в последнее время?
— Ну, они, конечно же, связаны, прежде всего, с банковской сферой, которая активно развивается. Мы все становимся пользователями различных электронных счетов, карточек. Поэтому очень часто коррупционные схемы крутятся за завуалированностью перечислений, передачей этих денежных средств. И следователю надо быть готовым расследовать не только факты, когда из рук в руки что-то передается, а в том числе быть готовым к знанию финансовой системы.
Злоупотребление коррупционное все больше приобретает изощренный характер, завуалированный под гражданско-правовые отношения, под заключение договоров. Здесь тоже приходится держать руку на пульсе. Развивается экономика, банковская система, и мы вынуждены повышать свое образование, чтобы идти в ногу со временем.
— Какие меры предпринимаются для улучшения ситуации и борьбы с коррупцией?
— Конечно, каких-то универсальных правоохранительных "пилюль" от коррупции сложно придумать, потому что изначально коррупция — это явление социального порядка. От того, насколько здорово общество вообще и насколько в нем правильно заложены правила поведения, общения, а еще и правосознания, можно, наверное, судить об уровне преступности вообще, в том числе и коррупции. Поэтому, на наш взгляд, прежде всего, нужно начинать с уровня образования и уровня правосознания граждан.
Практически вся коррупционная составляющая относится к подследственности нашего ведомства. Это и получение взяток, и дача взяток, и мошенничество с элементами коррупции, и злоупотребление должностными полномочиями. Выявление коррупционных преступлений также является обязанностью оперативных служб, с которыми у нас налажено достаточно, как мне кажется, успешное межведомственное взаимодействие.
— Освещение вашей деятельности в СМИ способствует борьбе с коррупцией?
— Да, конечно. Освещение нашей деятельности через средства массовой информации, в том числе и через наш сайт, позволяет информировать о ней граждан не только в форме отчета о выполняемой работе, но и способствует повышению правосознательности. За определенные действия могут наступить достаточно серьезные последствия в виде уголовной ответственности, о которых человек, наверное, просто не задумывается. Через средства массовой информации надо тоже обращать на это внимание. Кроме того, в том числе с помощью СМИ, практикуется у нас и общение с учебными коллективами: мы стараемся разъяснять закон и участвовать в воспитании студентов прежде всего потому, что это уже активные граждане государства.
— Каким образом взаимодействуете со студентами?
— Мы стараемся выступать с лекциями, участвовать в открытых круглых столах и в семинарах на различного рода площадках, обращать внимание на проблематику, на способы противодействия коррупции. Мы в этой части достаточно эффективно взаимодействуем, стараемся пригласить коллег из МВД, из системы таможенных органов для того, чтобы наиболее полно попытаться ответить на задаваемые вопросы. В качестве эксперимента мы запустили в этом году проект с целью узнать, насколько студенты профильных юридических вузов владеют этой проблематикой. Ведь завтра мы уже получим их действующими юристами в гражданскую сферу либо в правоохранительную. Управление объявило конкурс, мы направили соответствующее предложение в адрес ректоров ряда ведущих институтов с просьбой поучаствовать в нашем конкурсе так, чтобы студенты могли выразить, что они видят в современной коррупции, какие инструменты воздействия на это явление предлагает молодежь на сегодняшний момент, и как они видят свою роль в борьбе с коррупцией.
— Может быть, учтете какие-то их предложения?
— Конечно. Итоги подведем на нашем Общественном совете. Более того, эти работы будут сконцентрированы в сборник, чтобы они не пропали даром, и мы предложим ознакомиться с ними каждому нашему следственному подразделению, потому что и следователям будет интересно отчасти своих недавних сверстников выслушать и посмотреть на ту или иную проблему другими глазами. Общественный совет как форма общения с людьми, прямое обсуждение проблем, ничем не завуалированное, для нас имеет положительное значение. Мы отчитываемся перед своим Общественным советом о выполненной работе за год. Вот допустим, по коррупции в текущем году было уже такое заседание — на основе отчетов идет осмысление всех этих материалов, нам дают рекомендации.
— То есть вы сейчас делаете ставку на работу с общественностью. Это новое направление в работе следственных органов?
— Скажем так: идеи, о которых я сейчас говорю, — это не изобретение и не ноу-хау следственного управления. Как раз еще на стадии образования Следственного комитета и до него эти идеи, институты уже были заложены в систему. Я так думаю, что на фоне еще и качественного межведомственного взаимодействия они дают свой результат, когда мы можем констатировать, что уголовные дела отличаются более высокой актуальностью расследования.
Наверное, и цифры об этом скажут. Многие же вопросы, даже законодательные инициативы, как раз из этой работы вытекали, поэтому они и были заложены еще тогда. Сейчас они совершенствуются, расширяются. Поэтому, мне кажется, вектор работы правоохраны любой, в том числе и Следственного комитета, не должен быть тайной. Чем больше мы для общества открыты в том плане, что можем рассказать, чем занимаемся, наверное, тем большее доверие возникает к органам следствия.
