Рабочая партия Курдистана несет на себе основное бремя борьбы с "Исламским государством" (организация запрещена в РФ) и другими радикальными группировками в Сирии и Ираке. Об этом в интервью РИА Новости заявил один из лидеров РПК Джемиль Байык, который, в связи с тюремным заключением основателя партии Абдуллы Оджалана, исполняет обязанности ее председателя и находится в горах Кандиль (Ирак). По его словам, РПК добилась значительных успехов в противостоянии исламистам, однако очень нуждается в оружии. Кроме того, по словам Байыка, победа над радикалами невозможна, пока не ликвидированы их связи с Турцией.
— Как РПК оценивает ситуацию в турецком Курдистане, где Турция ведет спецоперацию против курдских радикалов?
— Война, которую ведет Турция в Курдистане, основана на обмане мирового сообщества. То, что там происходит, это именно война, которую они прикрывают борьбой якобы против РПК. На самом деле РПК не участвует в этой войне, а война ведется против мирного населения.
Турецкое правительство исчерпало себя, поэтому, ведя войну против курдов, оно именно в этом находит способ продлить свою жизнь.
Эта война идет не только внутри Турции. В первую очередь Турция направила войну против своих соседей (Сирии и Ирака — ред.). Ее переломным моментом стала война в Кобани. Блокада Кобани (исламистами в 2014 году — ред.) была начата именно по желанию Турции. Турция хотела сначала уничтожить курдское движение в Кобани.
Следующим шагом должен был быть Африн (курдский кантон на западе Сирии — ред.). И тогда же турки дали приказ своей полиции и внутренним войскам готовиться к ведению войны внутри страны.
Первый этап у них сорвался — им не удалось захватить Кобани. Поэтому они приступили ко второму — действиям против курдского населения внутри Турции. Это решение было принято на Совете безопасности Турции, который состоялся 3 октября 2014 года. Вскоре они начали массовое подавление и уничтожение курдского населения. В парламенте Турции был даже издан закон о непреследовании военных и полицейских, участвующих в этой операции.
На втором этапе власти Турции начали репрессии против Партии демократии народов (HDP, левая прокурдская партия Турции — ред.), которая объединила все левые и социалистические силы и получила в турецком обществе большой вес.
Самой главной преградой перед этими планами были наш лидер Апо (Абдулла Оджалан — ред.) и наше движение. Мы тоже вели работу по демократическому преобразованию и готовились к выборам, в результате 7 июня турецкое руководство не добилось своих планов. Наша Партия демократии народов получила на выборах победу, 80 депутатов прошли в парламент.
Поэтому турецкие власти начали собирать националистические движения, в том числе Республиканскую партию и Партию национального движения, чтобы достичь новых договоренностей и начать новую войну, начать новые гонения. Их цель — сохранить и укрепить существующую систему и удержаться на ногах. Для этого им нужна была только война. Перед ними стояло два пути — путь войны или путь демократических преобразований республики, так как в парламенте было достаточно сил, которые были готовы реформировать конституцию и строить новую демократическую республику. Но это не соответствовало их планам.
Плюс к этому НАТО поддержало Эрдогана, так как Турция — страна НАТО и ее союзник. НАТО понимало, что если в Турции начнутся преобразования, появится республика демократической направленности, то интересы самого НАТО будут нарушены. То, что Меркель прилетела в Турцию, — это выражение общей позиции альянса.
Они направили все свои силы на внутреннюю часть курдского населения Турции. Конечно же, наше движение дало достойный ответ этому. Они не ожидали такого. То, что мы начали в Шенгале (езидский район на западе Ирака — ред.), в Рожаве (сирийский Курдистан — ред.) и, конечно же, народное сопротивление в северном Курдистане (турецком — ред.). Наше движение смогло дать отпор этим силам, которые хотели реализовать эти планы на всем пространстве Ближнего Востока. Они очень хорошо осознают, что пока есть наша сила, им не удастся полностью реализовать свои планы так, как они хотят.
Именно из-за этого начались массовые репрессии против мирного населения, убийства, насилие. Они хотели, чтобы народ освободил города и там остались только силы самообороны, вышедшие из народа, и армия. Они хотят показать всему миру, что борются только против РПК. Поэтому НАТО и Европа закрывают глаза на все это. Иначе Эрдоган не смог бы вести такую войну. Но им выгодно, чтобы эта диктаторская система сохранялась, потому что благодаря ей они могут реализовать свои планы в отношении всего этого региона.
Конечно, Эрдоган также использует ситуацию с беженцами. Турки угрожают Европе и НАТО тем, что если они не поддержат политику Эрдогана и не будут ему помогать, то Турция пустит этих беженцев в Европу. Это еще один козырь в их руках. И именно в этих рамках у них есть общие договоренности, поэтому НАТО молчит, закрывает на все глаза.
— Власти Турции утверждают, что есть тесная связь между РПК и Партией демократии народов. Например, турецкий парламент даже снял депутатскую неприкосновенность с нескольких депутатов от HDP. Действительно ли есть такая связь?
— Конечно, такие обвинения — это очередная уловка Эрдогана, чтобы продлить свою власть. Обвиняя HDP в связях с РПК, утверждая, что она является террористической, Эрдоган ставит целью, во-первых, вывести эту партию за пределы парламента, создать условия для досрочных выборов. Во-вторых, он хочет поднять свой рейтинг среди националистически настроенных слоев Турции.
Если HDP с ее 59 депутатами окажется за пределами парламента, то появятся условия для того, чтобы на новых досрочных выборах правящая партия получила большинство.
Таким образом, появится этот султанат, который хочет Эрдоган. Таким образом, он добивается одновременно двух целей — переманивание турецких националистических голосов и уничтожение курдского течения, подавление курдского народа.
— Мы видим, что в спецоперации на востоке Турции гибнут и полицейские, и военные. Все понимают, что простые мирные жители не могут убивать военных. Отсюда появляются заявления властей, что курдские повстанцы из дружин YPS связаны с РПК. Действительно ли это так?
— Да, естественно, эта молодежь обращалась к нам за помощью, и мы ей помогли. Но надо учесть такой фактор: это все дети из тех деревень, которые были уничтожены в 90-х годах (в ходе предыдущей массовой спецоперации — ред.). Надо понять их уровень ненависти к этому правительству, к этой стране. Это поколение, которое родилось в 90-х годах. Естественно, они хотят отомстить. Их храбрость базируется на том, что они испытали. Их бросили на улице, их оставили голодать.
Молодежь все это осознала. Естественно, она обращается к нам за помощью. И мы им помогаем, так как мы сами вышли из этого народа. Наша основная роль — защита этих молодых людей, женщин, детей. Но воевать они начали сами. Выросли и начали достойный отпор за то, что было нанесено им в течение этого времени. Эта молодежь пережила это и выросла с этим. Это их право — обращаться к нам. Мы им помогаем и еще больше будем помогать в этой их справедливой борьбе.
— В чем заключается эта помощь? Вы передаете им оружие?
— Конечно, мы стараемся помочь им с оружием. Но надо понять — никто нас не поддерживает. Мы сами вынуждены покупать это вооружение у контрабандистов здесь, в Южном (Иракском) Курдистане. Это в основном легкое вооружение. С таким против вертолетов, самолетов, танков, которые бомбят города, многого не сделаешь. Турки используют даже фосфорные бомбы и напалм. Чтобы дать соответствующий отпор, нужно соответствующее оружие. Если бы оно у нас было, поверьте, мы бы давно нанесли большое поражение. А так нам удается только сопротивляться и защищать себя.
Но то, что мы покупаем на рынках, это очень маленькая доля, так как у нас нет много денег. Основной источник оружия YPS — это трофеи, которые YPS захватывает у противостоящей стороны. Например, неделю назад в городе Ширнак YPS только в одном бою захватили 12 автоматов.
— Вы обращались с просьбой об оружии к какой-нибудь стране?
— Конечно, мы обращаемся. Мы не скрываем, что готовы к тому, чтобы нам помогли. Все знают о нашей справедливой войне. Но никто нам не помогает, никто не проявляет инициативу. Нам приходится самим добывать себе оружие. Но наше главное оружие — наш дух и сила воли.
— Известно, что РПК вмешивается в события на востоке Турции. В частности, ее бойцы нападают на военных в пустынных областях страны, устраивают засады. А какие потери несет сама РПК в этих боях?
— Конечно, у нас есть потери. Но наши потери — не в результате той войны, которую Турция ведет в городах. Основная часть погибающих в городах — это мирное население, которое оказывает сопротивление захватчику. Говорят, что это не мирное население, а вооруженные силы РПК.
На самом деле наши вооруженные силы находятся в горах, там же ведут подготовку и оттуда ведут свои боевые действия. Потери РПК в основном в результате авианалетов.
И на самом деле эти потери невелики. У нас серьезных потерь нет и не будет.
В то же время Турция никогда не пойдет на наземную операцию, так как знает, что у нее нет шанса на победу. В очень редких случаях наши вооруженные силы вмешиваются в эту войну в городах. В основном воюет само местное население. Все данные о наших потерях, которые они называют, — сплошная ложь.
Поэтому все потери РПК, о которых говорят турки, преувеличены, ничего такого нет. Но каждый день погибают два, три, четыре турецких солдата, иногда по 10-20, с каждым днем все больше несут потери. Важно, что это не просто солдаты и полицейские, это спецназ.
Что касается нашей стороны, то мы несем потери не только в Турецком Курдистане, но и в Иракском и Сирийском (где РПК воюет против исламистов — ред.). Общие жертвы, которые мы насчитали за этот период, это 800 человек. Из них около 600 человек — это мирное население. За этот весь период где-то 150-200 человек — это наши жертвы.
— С чем связана, по вашему мнению, неожиданная отставка премьер-министра Турции Ахмета Давутоглу?
— Когда Турция осенью начала массовую войну против курдов, они говорили мировому сообществу, что к концу осени все кончится. Думали подавить народ, отрезать помощь и покончить с сопротивлением. Обещали уже к весне покончить с РПК. Как видим, им это не удалось. Наше движение уже много раз оказывалось в такой ситуации. Уже много правительств, много представителей власти сменились по причине этой войны с нами в Турции. Многие приходили к власти и говорили, что мы вот-вот уничтожим РПК. Где они все сейчас? А РПК жива.
Так же будет и с ПСР (правящая в Турции Партия справедливости и развития — ред.). Они обещали к весне решить вопрос с РПК, им это не удалось, и как результат, мы сейчас видим распад турецкого правительства. Давутоглу выкинули. Ему предъявили счет за то, что не удалось добиться успеха. Кто-то же должен понести за их потери ответственность. Это показывает, насколько мы сильны.
— Изменится ли как-то турецкая политика в отношении курдов после назначения нового премьер-министра?
— Какое бы ни было правительство, ничего не изменится. Давутоглу хоть немного пытался быть независимым (от Эрдогана — ред.), это тоже сыграло свою роль в том, чтобы его убрали. Любой человек, которого назначат премьер-министром, будет куклой в руках Эрдогана.
Эрдоган все время в своей политике совершает перевороты. Это было видно в его политике в отношении Каддафи, Асада, Малики — всех он называл братьями, ходил с ними в обнимку, с их правительствами проводил собрания. И где они все сейчас?
Эрдоган против своей партии так же ведет переворот за переворотом, он убирал ключевых людей — президентов и министров. Эрдоган всех их убрал, потому что у них у всех была своя более-менее независимая точка зрения. Сейчас Эрдоган мечтает о том, чтобы построить свой Османский султанат и стать новым султаном. А какой будет новый кабинет, это не важно, все будет решать один человек.
— Какова численность Рабочей партии Курдистана?
— Наша основная проблема — не в количестве людей. Мы можем под оружие поставить многотысячную армию. Миллионы людей за нами стоят во всех четырех частях Курдистана. Проблема — как вооружить их. Если бы было оружие, мы могли бы за короткий момент тысячи поставить под оружие. К нам приходит очень много людей. Количество огромное.
Кроме того, наши войска — это не обычные солдаты, которых заставили взять в руки оружие. Наши войска политически и идеологически образованны. Наш солдат — подкованный и знающий, что делает. И еще надо учесть, что в нашей борьбе большое участие принимают женщины. Их почти столько же, сколько солдат-мужчин, они участвуют во всей нашей работе и занимают посты, проявляют героизм. Поэтому наша армия — это не армия, это народ.
Надо учесть также, что наши партизаны — это люди, которые пожертвовали собой, полностью отдали себя этой борьбе. У них нет ничего личного, только их одежда и оружие. И народ это видит и поддерживает. У наших партизан нет ничего материального. Подобного нет нигде в мире.
Еще один важный фактор — у курдов исторически есть такая традиция. Когда в семье один из детей погибает на войне, то его оружие не должно остаться на земле — его должен поднять кто-то другой из семьи. За ним отправляют в армию второго сына или дочь. Поэтому никогда у нас проблем с новыми бойцами не было и не будет.
— Каково сейчас здоровье вашего лидера Абдуллы Оджалана, который с 1999 года находится в турецкой тюрьме?
— Когда захватили лидера Апо, первые несколько лет о нем не было никаких известий. Но затем, благодаря начавшимся переговорам, произошло смягчение режима. Были некоторые встречи (с адвокатами, депутатами и правозащитниками — ред.). Но с 5 апреля 2015 года это тоже прекратилось, и с тех пор Апо находится в полной изоляции.
Раньше с ним в одном блоке были пять человек, которые могли иногда его случайно видеть. Сейчас двоих из них перевели в другое место. Трое еще остаются там же, но и с ними нет никакой связи, они тоже лишены каких-либо контактов.
Недавно, 28-29 апреля, представители Европейской организации по правам человека были на острове Имралы, где находится тюрьма, проводили какие-то встречи. Потом они заявили, что видели его. Но они не сделали никаких заявлений для СМИ, каково его здоровье и условия его содержания. Мы призываем их сделать какое-то заявление и рассказать про то, что там было, так как уже длительное время не имеем никакой информации о нем.
За время своего заключения он получал много угроз. Ему угрожали, например, что его отравят "так, что черви, которые будут есть его тело, тоже умрут от отравления".
Однажды мы действительно узнали, что его начали травить. Но нам удалось вмешаться, мы оповестили мировое сообщество об этом, подняли везде народ, и тогда Европейская организация поехала туда, установила, что был такой факт, и остановила это.
Есть общеизвестный факт: до сих пор заключенные острова Имралы выдерживали на этом острове только пять лет, потом они умирали. Наш лидер держится уже 17 лет. Это еще раз показывает уровень его духа и воли, его сознательность. Он даже может психологически контролировать свое здоровье, выдерживает все эти натиски. Если ты находишься на краю пропасти и вот-вот упадешь, то единственный для тебя выход — научиться летать. Наш лидер, выдерживая такое давление, доказал, что это возможно.
— Весной 2013 года Абдулла Оджалан сделал заявление об одностороннем прекращении огня со стороны РПК. После этого партия начала выводить свои отряды с территории Турции сюда, в горы Кандиль. Однако с тех пор многое изменилось, вновь начались столкновения между армией и курдами. Оджалан как-то комментировал это?
— Нет, ведь он находится в изоляции, в тюрьме. С самого начала у турецкого правительства и ПСР не было желания решить курдскую проблему. Все переговоры велись только для того, чтобы убедить нашего лидера призвать силы сопротивления сложить оружие и сдаться. Уничтожить наше движение и разоружить. Но когда они поняли, что наш лидер не поддастся этим уговорам, они и начали новый натиск на курдское население.
— Считаете ли вы, что объявленное Оджаланом перемирие было нарушено?
— Мы изначально очень хорошо понимали, что турецкое правительство не собирается соблюдать это перемирие, оно хочет обмануть нас. Но мы решили использовать перемирие для развития демократических институтов в нашем обществе, развития различных курдских организаций.
После того как они поняли, что мы не дураки и даже попытку обмануть нас мы используем для развития, они мирные процессы прекратили и опять начали войну — прямой, открытый, насильственный силовой метод войны против нас.
Мы, РПК, очень хорошо знаем историю, изучаем ее. В Турции еще со времен Османской империи есть поговорка: "Все, что совершается ради власти, свято".
— Мы находимся на территории Иракского Курдистана. Какова ситуация сейчас здесь? Как вы относитесь к расколу между двумя партиями, ДПК и ПСР?
— Южный Курдистан не смог вести самостоятельную, зрелую, положительную политику. В результате в Южном Курдистане начался очень серьезный политический кризис, он продолжается по сей день. Если бы им удалось преодолеть противоречия, проявить солидарность, то их успехи были бы намного выше. Но, к сожалению, политическая незрелость и разрозненность Южного Курдистана не дает местным лидерам никак собраться.
На данный момент в Южном Курдистане нет политической системы как таковой. Есть официальное правительство, но оно бездействует. Власть находится в руках Демократической партии Курдистана (ДПК), власть принадлежит определенному кругу, и они это называют "государственностью". Им не удалось достичь компромисса с Патриотическим союзом Курдистана, и это чревато плохими последствиями.
Можно заметить, что сейчас судьба Демократической партии Курдистана и турецкой ПСР тесно связаны. Они схожи не только в сотрудничестве между ними, но и в выстроенной ими системе. У них одновременно идут одинаковые процессы, параллельные, что в Турции, что здесь. ПСР взяла все в одни руки в Турции. То же самое происходит и в ДПК.
У мирового сообщества сложилось ошибочное мнение. Оно считает ДПК силой, представляющей курдов. А на самом деле это не так. ДПК находится в тесном сотрудничестве с суннитским блоком, который представляет Турция, Катар, Саудовская Аравия и прочие силы. Они хотят перекроить порядок в этом регионе и усилить в нем свое влияние.
Сейчас среди курдов сложились две основных линии — ДПК и мы. Линия ДПК состоит в том, что она сотрудничает с Анкарой и даже с ИГИЛ, со всем суннитским блоком. Этот суннитский исламистский блок во главе с Турцией, Саудовской Аравией и Катаром хочет расчленить Ирак и Сирию в своих интересах. В то же время он является проамериканской и пронатовской коалицией.
Наша линия представляет интересы курдского народа и других народов региона. Мы выступаем за мир и совместную спокойную жизнь, равноправие и самоуправление. Это самая сильная альтернатива против них.
То, что ИГИЛ захватил Шенгал и Мосул (район и город на западе Ирака — ред.), не было победой ИГИЛ. Это было частью обширного плана, воплощаемого суннитским блоком. Этот план подразумевает отдать этот район ИГИЛ, а взамен в Рожаве регионы Камышлы, Румейлан и другие районы отдать ДПК. И таким образом расчленить курдскую территорию. И как можно говорить, что ДПК, участвующая в этом заговоре, представляет интересы курдов?
Самый наглядный пример этого, когда Россия обнародовала факты поставки ИГИЛ нефти в Турцию с помощью нефтевозов (соответствующие заявления делало Минобороны РФ, а также сам Владимир Путин), барзанисты (последователи президента Иракского Курдистана Масуда Барзани — ред.) заступились за ИГИЛ и Турцию. Тем самым они даже решили противостоять заявлениям России, говоря, что Россия не права, хотя все знают, что это истина.
Все должны понимать, что силы, сотрудничающие с ИГИЛ, не могут считаться гуманистическими. И наоборот, мы, кто борется с ИГИЛ, должны считаться правильными и гуманистическими. Поэтому курдский народ с большим энтузиазмом поддерживает нас.
Именно благодаря тому, что РПК вмешалась в ситуацию и помогла езидам в Шенгале, эти планы были нарушены. Никто не ожидал, что РПК вот так вмешается. Поэтому Турция вместе с ДПК хочет сломить нас, потому что здесь, в этом регионе, мы все больше набираем силу. Мы единственная сила, которая представляет опасность для них и является преградой для этих планов.
В последние годы местное население в Южном Курдистане повернулось к нам лицом, потому что они понимают эту ситуацию, понимают нашу положительную роль. Они приходит к нам в качестве ополченцев. И Барзани чувствует в этом опасность.
Нанесение авиаударов по нашей территории происходит не только благодаря разведданным, получаемым Турцией с беспилотников. Большая часть из них происходит благодаря разведданным, которые Национальному разведывательному агентству Турции передает ДПК. У них есть прямая и постоянная связь. Именно ДПК ведет слежку за нами, и вся эта информация передается туркам.
— Продолжает ли сейчас РПК воевать против ИГИЛ?
— Конечно, это мы везде воюем с ИГИЛ. А вы думали, кто? Кроме нас, никто сейчас не воюет против ИГИЛ. Мы единственная сила и в Ираке, и в Рожаве.
Пока мы не начали противостоять ИГИЛ, все убегали от них. Мы показали, что это не такая уж серьезная сила и можно ее разорвать в клочья, теперь все осмелели.
Если бы не борьба РПК против ИГИЛ в регионе Махмур, то Эрбиль (столица Иракского Курдистана — ред.) не устоял бы и тоже был бы в руках ИГИЛ. Если бы мы напрямую не вмешались в ситуацию, то и Киркук (нефтяной район Иракского Курдистана — ред.) также находился бы в их руках.
Во всем этом регионе в основных точках удар по ИГИЛ наносим именно мы. Пешмерга (армия Иракского Курдистана — ред.) только сейчас начала заикаться, что они готовы бороться. Слава богу, что они начали набираться смелости, но на самом деле активных действий со стороны пешмерга против ИГИЛ пока нет.
Я хочу сказать, что до тех пор, пока не будет перерезана связь Турции с радикальными течениями — ИГИЛ, "Джебхат ан-Нусра", "Ахрар аш Шам" и прочие, — невозможно говорить о победе над этими экстремистами. Первое, что нужно, если вы действительно хотите решать эту проблему, — перерезать связь Турции и этих организаций. Иначе все это бессмысленно.
