Материал подготовлен редакцией "Московских новостей"
О том, какие показания давали следствию члены ГКЧП, рассказывает в своем документальном расследовании "ГКЧП. 73 часа, которые изменили мир" бывший генеральный прокурор РСФСР Валентин Степанков. Газета "Московские Новости" опубликовала некоторые материалы, собранные Степанковым.
Из обвинительного заключения:
Действуя в рамках разработанного плана, Крючков и другие участники заговора предложили Янаеву Г.И. взять на себя исполнение обязанностей президента СССР. С этой целью Крючков передал ему на подпись заранее подготовленный указ, из текста которого следовало, что 19 августа Янаев вступает в исполнение обязанностей президента СССР "в связи с невозможностью исполнения их М.С. Горбачевым".
Пробежав текст указа, Янаев сказал: "Я это подписывать не буду. Считаю, что президент должен вернуться после того, как отдохнет, поправится, придет в себя. Кроме того, я не чувствую себя ни морально, ни по квалификации готовым к выполнению этих обязанностей".
Все загудели, стали успокаивать Янаева, что ГКЧП возьмет все заботы на себя, а ему останется только подписывать указы. А Горбачев, если поправится, то, разумеется, вернется к исполнению своих обязанностей.
Янаев же стал интересоваться, что именно произошло с Горбачевым, действительно ли он болен?
Из показаний Валентина Павлова:
Ему ответили: "А тебе-то что? Мы же не врачи Сказано же - он болен! Тогда Янаев стал говорить: "А как же тогда объяснить, почему я беру на себя исполнение обязанностей президента? Почему именно я? Пусть Лукьянов берет это на себя." В ответ Лукьянов заявил: "По Конституции ты должен исполнять обязанности президента, а не я. Мое дело собрать Верховный совет СССР". Они стали спорить между собой, откуда-то появилась Конституция ССCР и Закон о правовом режиме чрезвычайного положения. Обсуждали этот вопрос довольно энергично.
- Подписывайте, Геннадий Иванович, - мягко настаивал Крючков.
Из показаний Геннадия Янаева:
И тут я дрогнул и согласился подписать указ, оговорив, что буду исполнять обязанности президента не более двух недель.
Уж теперь-то мосты точно были сожжены.
Язов, Пуго, Крючков, Павлов, Бакланов вслед за Янаевым взялись за перья. Подписывали документы - Заявление советского руководства, Обращение к советскому народу, Постановление ГКЧП 1, внося в них по ходу обсуждения поправки.
Из показаний Александа Тизякова:
Разве кто из путчистов чей-либо пост захватил? Вице-президент СССР, премьер-министр СССР, председатель Верховного совета СССР, министр обороны СССР, глава КГБ СССР, МВД СССР - им свои посты захватывать не требуется. Разве это заговор? ЧП - это конституционные, законные меры.
Из показаний Владимира Крючкова:
Те, кто участвовал в ГКЧП, уже занимали государственные посты и ни к какой власти не стремились.
Из протокола допроса Дмитрия Язова от 30 августа 1991 года:
- 18 августа в 22.00 объявилась делегация из Крыма. Зашли с шумом Шенин, Бакланов, Болдин, Плеханов. Все под хмельком. Расселись и стали по порядку рассказывать. Первым Шенин...
- Расскажите его словами, о чем он говорил.
- Примерно час Горбачев не принимал, потом они зашли сами в его рабочий кабинет. Горбачев со всеми поздоровался. Увидев Плеханова, сказал: "А вы с какой стати здесь?" - и выставил его за дверь. Обрисовали ему обстановку в стране, что катимся в пропасть. И сказали, что неплохо бы вам, Михаил Сергеевич, уйти в отставку или временно поболеть. Что-то в этом роде.
- Это Шенин говорил?
- Да, Шенин. Бакланов повторил примерно то же самое.
- К чему, по их словам, свелось окончание разговора с президентом?
- Он их выгнал, подписывать документы не стал. В общем мы, дескать, "засветились". И если сейчас расходимся ни с чем, но мы на плаху, а вы - чистенькие...
- Командующие округами были уведомлены о том, что будет создан ГКЧП?
- Не все. Из отпусков я никого не вызывал. В воскресенье, 18 августа, ко мне где-то в 12–13 часов приехал Крючков.
- А почему вас не оказалось в составе делегации, отправляющейся в Крым на переговоры с Горбачевым? Почему направили туда Варенникова, а сами остались в Москве?
- Трудно ответить на этот вопрос определенно. Скорее всего потому, что неловко было перед президентом показываться с ультиматумом в качестве предателя...
Из протокола допроса главы Верховного совета СССР Анатолия Лукьянова от 24 августа 1991 года:
- Что вам известно о событиях, которые происходили в стране с 18 августа по сегодняшний день? Какова ваша роль в этих событиях?
- Я начну с роли. Я должен сказать честно, что никаким организатором, а тем более идейным вдохновителем заговора, как пишет пресса, я не был и быть не мог. Меня не было здесь с 30 июля до 18 августа. Я находился сначала в командировке, а потом сразу же вылетел с разрешения Михаила Сергеевича в отпуск на Валдай.
...Мне дважды звонил В.С. Павлов и сказал, что надо обязательно приехать. Я настаивал приехать 19 августа, как мы и договаривались с Михаилом Сергеевичем по телефону. Он сказал, что самолет полетел в Крым. Я решил, что речь идет о самолете, с которым Михаил Сергеевич прилетит в Москву. Надо собираться. Вертолет уже стоит. Поэтому я достаточно быстро, раз так настаивает премьер-министр, вылетел. Перед отлетом я попросил, чтобы в Москве на работу подошли мой помощник В. Иванов и начальник секретариата Н. Рубцов. Мало ли какие могут быть вопросы. Когда я прилетел, они уже были на месте. Мы нашли документы по союзному договору, который надо было заключать. Взял Конституцию, материалы по союзному договору и пошел к Павлову, это рядом, на втором этаже...
- Вы не покидали кабинет 19 августа? О вводе войск в Москву знали?
- Нет, о вводе войск я не знал. Мне никто ничего не докладывал.
- Помощники ваши выходили из Кремля? Видели, что он оцеплен войсками?
- Я вам скажу, что войска в Москве есть, я все же знал, но что ввод... Это было слышно, чисто на слух.
- Как Пуго охарактеризовал ситуацию?
- Пуго охарактеризовал ситуацию как в целом более или менее спокойную: в Москве войска, пока нет столкновений, но, наверное, будут митинги.
- То есть о том, что народ не согласен с вводом войск, вам стало известно со слов Пуго?
- Не только, это совершенно стало ясно из разговоров с депутатами 19 августа... Говорят, Силаев утверждает, что я не так себя вел. Но мы по всем вопросам договорились. Когда они ушли, то у меня появилась одна мысль - прорваться на радио.
- А 19 августа у вас такой мысли не было?
- У меня сохранилась часть бумажки
- Это тот текст, который вы хотели огласить по радио?
- Да, он заканчивался так: "Если это не будет передано, пусть работники телевидения, радио передадут народу: "Верховный совет будет делать все, чтобы вызволить нашу Родину из беды". Видите, она вся мятая, это я уже нашел потом...
- Как вы реагировали на слова Крючкова, что с президентом нет связи?
- У меня был такой накал, что я не задавал никаких вопросов Крючкову. Я твердо ставил вопрос: "Что вы делаете!"... Где-то в это время приехали Болдин, Бакланов и, если мне память не изменяет, начальник личной охраны президента Медведев. Это меня больше всего насторожило. Что такое?
Прибывшие Бакланов и Шенин доложили, что Михаилу Сергеевичу было предложено уйти в отставку. Доложили, что Михаил Сергеевич возмутился... отказался что-либо подписывать и заявил, что он может иметь дело только с Верховным советом или съездом, если надо такие вопросы решать. Тут я вижу, что это самый настоящий заговор, о моем участии в котором и речи быть не может.
- В каком часу вы ушли и куда?
- У меня записано: "В 23 часа 15 минут вернулся в кабинет..." ...19 августа в 10.20 ко мне пришли председатели Верховных советов 13 автономных республик, которые приехали на подписание союзного договора и не знали, что делать. Ельцин не принимал. Они пришли сюда. Как быть? У меня в дневнике записано: "...Нет никакой необходимости вам вводить ЧП, укрепляйте власть Советов на местах. Укрепляйте правопорядок и дисциплину на производстве, ведите уборку".
...И вот в 11.35 добираюсь до Болдина и говорю: "Указ совершенно незаконен, мне нужна связь любым путем".
- А вы не предпринимали попыток выйти на Михаила Сергеевича через Украину, чтобы они послали к нему человека?
- Когда я сказал, что мы выйдем, Крючков только засмеялся и говорит: "Туда не пройдет никто".
Москва. 19 августа.
Телефон на даче Валентина Павлова трезвонил почти без перерыва. Но премьер был не в силах поднять телефонную трубку.
- Где-то около семи утра мне позвонил охранник премьер-министра и попросил срочно приехать, - свидетельствует врач кремлевской больницы Дмитрий Сахаров. - Павлову, сказал он, плохо.
Я приехал. Павлов был пьян. Но это было не обычное, простое опьянение. Он был взвинчен до истерики. Я стал оказывать ему помощь...
В 16.00 помощник премьера Б. Пашков сообщил управляющему делами КМ СССР И. Простякову, что на 18.00 назначается экстренное заседание кабинета министров. Повестка указана не была. Было только строгое распоряжение премьера: "Стенограмму не вести!"
Из показаний Александра Горковлюка, заместителя министра информации и печати СССР:
Следует отметить, что у меня сложилось впечатление, что Павлов был или болен, или пьян. Это особенно было заметно в начале работы. Его речь не была связной, он путал слова. Начал он это совещание словами: "Ну что, мужики, будем стрелять или будем сажать?"
Начав этой фразой, Павлов постоянно держал присутствующих в психологическом напряжении. В течение вечера он несколько раз говорил об использовании ракет типа "Стингер", воинских формирований, говорил: "Или мы их, или они нас!" Павлов пытался остановить выступления тех, кто высказывал сомнения в обоснованности принятых ГКЧП решений. И было заметно, что он в первую очередь предоставлял слово тем, кто, судя по реакции, по репликам, поддерживал ГКЧП...
Свое мнение о соратнике, желавшем во что бы то ни стало сделаться премьером с чрезвычайными полномочиями, Александр Тизяков изложил на допросе от 26 сентября 1991 года:
...Я знал, что Павлов слишком увлекается алкоголем, причем серьезно. Поэтому на встречах с М.С. Горбачевым я трижды ему докладывал об этом, что Павлов пьет и очень часто. Знали об этом и в Минфине СССР.
После утверждения Павлова премьером все подтвердилось. Он оказался неквалифицированным во многих вопросах руководителем. Вы можете переговорить с его первыми заместителями, и они, если будут честными, подтвердят это...
Вечер 20 августа стал кульминацией борьбы за жесткий исход событий. В связи со стремительно обостряющейся ситуацией Крючков, Бакланов, Шенин, Тизяков, Пуго предпочитали жесткие меры. Стародубцев готов был голосовать за что угодно. Куда все - туда и он. Лукьянова можно было не брать в расчет. В случае кардинального развития событий Верховный совет и съезд были бы немедленно распущены: силовой вариант заговора несовместим с парламентскими дебатами. Проблема заключалась только в Янаеве, который, будучи классическим советским чиновником, боялся ответственности пуще всего. Это лишний раз подтвердило вечернее заседание, начавшееся в 20.00.
При большом скоплении приглашенных Янаев зачитал свое заявление о том, что распускаемые слухи о готовящемся штурме Белого дома не имеют никакого основания, предложил утвердить его и обнародовать в ближайшем информационном выпуске ТВ.
- Возникло некоторое замешательство, свидетельствует Леонид Кравченко, глава Госкомитета СССР по телевидению и радиовещанию. - По всему чувствовалось, что для Пуго, Крючкова, Шенина, Бакланова, Язова заявление Янаева было неожиданностью.
Развернулась полемика. Кто конкретно из присутствовавших что говорил, я не помню. В общем же смысл разговора был таким: нас, дескать, называют государственными преступниками, а мы, видите ли, еще должны заявлять, что ни на какие здания не собираемся нападать...
Янаев спросил: "Неужели среди нас есть такие, кто хочет напасть на Белый дом?"
Ответом было молчание.
Из протокола допроса Геннадия Янаева:
- Предлагается исполненное карандашом заявление о том, что штурма здания ВС России не будет, что можете пояснить?
- Это черновик моего заявления, которое я составил в ответ на звонки из Белого дома о предполагаемом его штурме. Такое заявление было отпечатано и подписано мной перед заседанием ГКЧП или в ходе заседания. Я показал это заявление Крючкову. Он мне сказал, что против такого заявления, нечего, мол, на каждый телефонный звонок отвечать заявлениями, и еще сказал, что другие члены ГКЧП против подобного рода заявлений. Таким образом, этот документ не был опубликован.
И.о. президента СССР Янаеву Г.И. от члена ГКЧП Бакланова Олега Дмитриевича
Заявление
Уважаемый Геннадий Иванович!
В связи с неспособностью ГКЧП стабилизировать ситуацию в стране считаю дальнейшее участие в его работе невозможной. Надо признать, что...
На этом заявление прерывалось.
