МОСКВА, 11 апреля — РИА Новости, Анна Михайлова. На этой неделе в российский прокат выходит документальный фильм Сергея Лозницы "Аустерлиц". Релиз картины приурочен к Международному дню освобождения узников фашистских концлагерей, который отмечается 11 апреля. Название ленты Лозница позаимствовал из одноименного романа Винфрида Георга Зебальда. Главный герой книги, английский архитектор Жак Аустерлиц, во взрослом возрасте узнает, что вырос в приемной семье, а его настоящие родители — немецкие евреи, погибшие в период Холокоста. Аустерлиц посвящает жизнь исследованию их трагической истории.
Фильм Лозницы по-своему тоже исследует травму тех исторических событий и то, как меняется культура памяти. Съемки проходили в бывших немецких концлагерях, превращенных в музеи и мемориалы. Сегодня это самые посещаемые туристические достопримечательности Германии. Но в центре внимания режиссера не сами лагеря смерти, а именно посетители.
Статичная камера беспристрастно фиксирует толпы людей в открытых майках и коротких шортах. В погожий летний день эти люди отправились на экскурсию — кто с семьей и детьми, кто с друзьями, кто с классом. Они беззаботно фотографируются, едят сэндвичи на траве, смеются, целуются, загорают и вообще ведут себя так, будто находятся в парке развлечений.
О том, где происходит съемка, зрителю лишь изредка напоминают отрывки экскурсий на разных языках, часть из которых Лозница сопровождает субтитрами. Но даже рассказы гидов о зверствах, творившихся за этими стенами, не вызывают у туристов видимых эмоций. Они охотно фотографируются рядом со столбами, на которых пытали заключенных, в помещениях газовых камер и крематориях. У ворот с печально известной надписью "Труд освобождает" то и дело создается затор из-за желающих сделать "забавное" селфи.
Антрополог Елена Петровская объясняет такое поведение особой психологией туриста, который одинаково равнодушно относится к любой информации, услышанной на экскурсии.
"Они могут быть где угодно — в лагере смерти, Лувре, на улицах Барселоны. Для них это определенный тип нейтрального проживания любого пространства. Они смотрят равнодушными глазами на то, что видят. Знание, которое ты получаешь в ходе экскурсий, не добавляет тебе никакого понимания этих событий. У туриста в принципе взгляд рассеянный и скользящий".
При этом недоумение и дискомфорт, который испытывает зритель, наблюдая за этим двухчасовым "праздником жизни на костях", вызван тем, как расходится происходящее на экране с внутренними моральными установками, добавляет антрополог.
"Ланцман (французский режиссер-документалист. — Прим. ред.) в своем фильме "Шоа" поставил вопрос о памяти как о форме забывания. Уже тогда, в 1985 году, когда были живы свидетели тех событий, он боролся с превращением этой травмы в голый исторический факт, который будет передан в архивы и благополучно забыт. Он уже тогда осознавал эту опасность. А сейчас это стало реальностью ", — отмечает Петровская.
Другой аспект этой проблемы культуролог и член Лаборатории публичной истории Катерина Суверина видит в организации работы самих мемориалов.
"Это фильм не о туристах несчастных, которые лезут фотографироваться со столбами, а о собственном восприятии зрителя. Три недели назад я посещала мемориальный комплекс "Освенцим", который находится под Краковом. Экскурсовод на протяжении двух часов нагнетает, создает драматическую атмосферу, и вы начинаете защищаться. Это фильм о том, что сопереживание в какой-то момент не срабатывает там, где, казалось бы, должно".
На защиту автора и туристов встает искусствовед и теоретик кино Олег Аронсон. Он считает, что время фильмов, подобным "Шоа", прошло, как прошло и время сопереживания событиям 70-летней давности.
"Мне кажется, фильм Лозницы очень печальный, потому что ставит неутешительный диагноз, что в каком-то смысле сопричастность этим событиям уже невозможна. Мы потеряли очень важные критерии, по которым жили поколения, непосредственно связанные с этими событиями. Мы живем в другую эпоху, когда Освенцим и другие лагеря уже перестают играть какую-то роль в обществе."
Впрочем, эта проблема сегодня, судя по всему, стала актуальной повсеместно. Израильский сатирик Шахак Шапира, живущий в Берлине, сделал получивший большой резонанс проект Yolocaust (от английского Holocaust, т.е. Холокост). Он совместил селфи туристов, снятые у мемориала жертвам Холокоста в Берлине, с документальными кадрами из концлагерей.
На снимках, взятых из соцсетей, люди прыгают, занимаются йогой, показывают фокусы и даже скатываются по плитам памятника на велосипеде или скейтборде. Автор оставляет оригинальные подписи к фотографиям, а также лайки и комментарии, добавляя лишь фон. Так появляются кадры: "Прыгаю по мертвым евреям" над грудой мертвых тел узников или "Какое потрясающее место" на фоне расстрельной ямы.
Как и Лозница, Шапира пытается добиться от туристов осознания, в каком месте они находятся, и напомнить, что оно значит для миллионов людей, чьи близкие стали жертвами той войны. Ведь даже в мире, где абсолютно любой предмет или место может стать арт-объектом, должны сохраняться какие-то границы.
