Максим Соколов, для РИА Новости
С одной стороны, создание такого технически совершенного сооружения не вполне рифмуется с дежурным тезисом о Верхней Вольте с ракетами (ржавыми, очевидно) и порванной в клочья российской экономике. Успешное мостостроительство диктует необходимость переналадить механизм готовых мнений, что неприятно, потому что лишняя морока. С другой стороны, мост существенно улучшает сообщение Крыма с материковой Россией, что делает надежды на скорое возвращение полуострова в состав Украины еще более иллюзорными, что сторонникам Украины тоже неприятно.
Но маловлиятельное американское издание The Washington Examiner (ранее рассчитывавшее, правда, сравняться в мощи с The Washington Post и The Washington Times — но почему-то не заладилось) выступило по поводу моста с нечеловеческой силой. Обозреватель издания Том Роган твердо указал: "Теперь пришло время Украине разрушить элементы этого моста. <…> Этот мост является вопиющим оскорблением в адрес Украины как нации. <…> К счастью, у Украины есть средства для того, чтобы нанести воздушные удары по этому мосту таким образом, чтобы по крайней мере на время вывести его из строя. Благодаря внушительной длине моста украинские самолеты вполне смогут нанести по нему удары, сведя к минимуму вероятность жертв среди тех, кто в момент удара будет по нему ехать".
Тут, впрочем, сразу возникает вопрос. Правильно ли поступили такие важные ведомства, как МИД России, выступивший с заявлением, что совсем уже берега потеряли, и Следственный комитет, возбудивший дело по статье 205 УК России ("Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности на территории Российской Федерации"). С одной стороны, дипломатии положено реагировать (пусть ритуально) на такого рода недружественные выступления, равно как и СК не может вовсе игнорировать случай, где состав налицо. С другой стороны, не много ли чести? Кто бы вообще знал о The Washington Examiner и его смелом обозревателе, если бы российские инстанции не заметили эту публикацию?
А принципы, использованные вашингтонской многотиражкой, действительно замечательны.
Но тут возникает вопрос. Можно ли аналогичным образом призывать некоторую третью страну, недовольную какими-то аспектами политики США, произвести бомбежку, допустим, взлетно-посадочной полосы нью-йоркского Международного аэропорта имени Кеннеди? Случай абсолютно симметричный: теоретически возможно выбрать окно в расписании рейсов, когда взлеты и посадки не производятся, то есть человеческих жертв можно избежать, и за это время перепахать ВПП бомбами до состояния полной негодности. В результате администрация США получит важный сигнал.
Разумеется, тут можно апеллировать к Первой поправке — свобода слова свята и абсолютна. Может быть, обозреватель Роган и погорячился, но преследовать за мнения — недопустимо. Но тогда, очевидно, столь же недопустимо и преследовать за призывы к бомбежке ВПП аэропорта JFK. Возможно, власти США и пальцем не тронут за такие призывы, возможно, тронут, но проводить эксперимент на себе никому не хочется — хотя он был бы весьма поучителен.
Во всяком случае, примеры сильных неприятностей, которые постигли лиц, размещавших в социальных сетях угрозы сделать что-то нехорошее с президентом Соединенных Штатов, склоняют к непочтительной мысли, что Первая поправка — она как дышло, куда поворотил, туда и вышло.
В действительности нет даже уверенности, что В. В. Путин вообще знает о существовании обозревателя, ни тем более что он желает заточить его в исправительную колонию № 6 УФСИН по Оренбургской области. Но — у страха глаза велики.
Что странно. Да, общение со следователем не очень приятно, но смелому журналисту подобает мыслить, как мужественный Дон Гуан, который на вопрос Лепорелло, что с ним сделает король, отвечал:
"…Пошлет назад.
Уж верно головы мне не отрубят.
Ведь я не государственный преступник".
Тогда как герр Зеппельт так празднует труса, будто в Москве его сразу поволокут на плаху. Паранойяльные проявления, как и было сказано.
Повторимся: все это неприятные, но, похоже, неизбежные свойства того бестелесного маскарада, которым являются социальные сети. Беда начинается, когда перестает существовать грань между этим маскарадом, ответственной прессой и правительственными учреждениями. А она, похоже, перестает — и тут начинается полный синкретизм.
