Геворг Мирзаян, доцент департамента политологии Финансового университета при Правительстве РФ, для РИА Новости
В третий раз за четыре года в России 27-28 марта побывал с визитом президент Исламской Республики Иран (ИРИ) Хасан Роухани. На переговорах он и его российский визави Владимир Путин пытались дать одинаковое определение слову "союзник".
Подтянули экономику
Поэтому одной из "публичных" тем переговоров было желание обеих стран исправить перекос политики над экономикой. В ходе визита было подписано 16 документов о сотрудничестве, включая строительство новых блоков АЭС "Бушер", а также подразумевающих участие крупнейших российских компаний (РЖД, Газпром) в иранских проектах.
"На повестке дня — возможные поставки в Иран современных среднемагистральных самолетов типа "Сухой Суперджет-100", а также вертолетов для санитарной авиации", — пояснил Владимир Путин. По словам посла Ирана в России Мехди Санаи, товарооборот между странами в ближайшие несколько лет можно довести до 10 миллиардов долларов (по данным Минэкономразвития, объем двусторонней торговли в январе 2017 года увеличился по сравнению с аналогичным месяцем прошлого года почти в два раза).
Турецкий вопрос
Еще недавно казалось, что Москве и Тегерану удалось убедить/принудить Турцию к сотрудничеству, однако сложная и неоднозначная позиция России в курдском вопросе, а также ряд других моментов вызвали неудовольствие Анкары. И это неудовольствие уже трансформировалось в срыв режима перемирия рядом протурецких группировок, которые вынудили оттянуть часть сирийско-иранских войск с фронта борьбы против "Исламского государства"*.
Соответственно, Путину и Роухани было необходимо обсудить способ успокоить Турцию. Не наказать, а именно успокоить, ведь Кремлю выгодно сохранить российско-ирано-турецкий "триумвират".
Во-вторых, Россия посредством дипломатии пытается сейчас не только добиться компромисса региональных сил по сирийскому вопросу (и тем самым приблизить конец гражданской войны), но и за счет него создать некий баланс сил в регионе, снизить его конфликтность. И фактически в реализацию этого мегапроекта Россия "вложила" все свои репутационные активы на Ближнем Востоке.
Если ей удастся создать этот баланс сил (хотя бы в Сирии), то, безусловно, вложения окупятся сторицей — Кремль покажет готовность управлять сложнейшими конфликтными процессами и на деле подтвердит свои претензии на роль одного из лидеров будущего многополярного мира, докажет способность "играть белыми" на мировой шахматной доске, как и приличествует великой державе.
Однако, если мегапроект окажется Москве не по силам, то в России вновь будут видеть лишь амбициозную региональную державу, способностей которой хватает лишь на то, чтобы кого-нибудь где-нибудь сравнять с песком.
Союзнический вопрос
Проблема в том, что России такой союзник, не говоря уже о брате, вряд ли сейчас нужен. И дело тут не в Иране, а в специфике региона, где Москва не заинтересована в каком-то эксклюзивном сотрудничестве с местной державой.
Особенность Ближнего Востока в том, что там фактически все конфликтуют со всеми. Турция-Израиль, Турция-Сирия, Турция-Иран, Турция-Саудовская Аравия, Турция-Египет, Иран-Саудовская Аравия, Иран-Израиль, Иран-Катар, Иран-Египет, Саудовская Аравия-Израиль, Саудовская Аравия-Йемен, Израиль-Египет, Израиль-Ливан и т.п.
И у России сейчас есть уникальное преимущество за счет того, что она поддерживает хорошие или как минимум рабочие отношения почти со всеми странами. Отношения, которые резко обострятся в случае, если Кремль официального оформит полноценное союзничество с одной из них (и, соответственно, впишется в конфликт с другими государствами или, по крайней мере, даст сигнал о готовности вписаться).
Именно поэтому Москва, полагаю, не будет участвовать в американо-израильских акциях против Ирана (а в Тегеране очень беспокоятся относительно таких перспектив, поэтому и хотят выяснить статус отношений). Но, с другой стороны, Россия вряд ли встанет на сторону Ирана в его "наступательном" конфликте с тем же Израилем или даже "оборонительном" — с Саудовской Аравией.
Израильский вопрос
В Иране понимают позицию Москвы, но не принимают ее, и всячески пытаются разрушить выстраиваемую Россией систему нейтралитета. Именно поэтому, скорее всего, на повестке дня переговоров Путина и Роухани был и израильский вопрос.
"Нормальные и даже близкие отношения между Россией и Израилем, а также особо теплые отношения между Путиным и Нетаньяху (который за последние полтора года был в Москве раза четыре, а за все свое премьерство — 11) — головная боль для Ирана", — говорит старший научный сотрудник Института востоковедения Владимир Сажин.
Кроме того, обострение сирийско-израильских отношений выгодно аятоллам, поскольку сделает актуальным вопрос иранского военного присутствия в Сирии по завершению гражданской войны. Ведь на сегодняшний день "все оппозиционеры Башара Асада разной ориентации и разной приверженности к разным странам единым фронтом выступают против иранского присутствия в Сирии. И после относительной стабилизации будет поднят вопрос о выводе "Хезболлах", а также иных проиранских сил из Сирии, не говоря уже об иранских", — поясняет Владимир Сажин.
Скорее всего, Путин попытался убедить Роухани соблюдать условия сделки между Россией и Израилем ради быстрейшего завершения сирийской гражданской войны. Услышит ли Роухани, а точнее, услышат ли иранские аятоллы во главе с рахбаром Али Хаменеи?
*Экстремистская террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории РФ.
