Максим Кононенко, для РИА Новости
Однажды мы с сокурсниками решили сходить в МИМО пообедать. Институт уже тогда был элитарным, и интересно было посмотреть, что ест элита на излете советской власти. В то время в МИРЭА отдельным блюдом продавали традиционную в СССР половину граненого стакана сметаны.
Это, конечно, была авантюра. Мы были уверены, что нас просто не пустят. А если и пустят — то немедленно выгонят, увидев, насколько мы отличаемся от элиты. И даже если мы доберемся до вожделенной столовой — нам все равно там ничего не продадут, потому что у нас не окажется каких-нибудь специальных талонов.
И каково же было наше разочарование, когда решительно ничего из этого не случилось. Вход в институт был свободен и отличался от входа в МИРЭА только наличием машинки для чистки ботинок. А внутри… внутри царило безмолвие и запустение. Людей не было вообще. Мне запомнилась кафедра иностранных языков — длинный коридор, по краям много дверей, на каждой написано название языка. И никого. Нигде.
В нем состоят, как состоят в 57-й школе. Как в каком-нибудь условном клубе "Монолит", куда меня однажды пытались не пустить на встречу только из-за того, что я пришел в джинсах. Как в зале славы рок-н-ролла, наконец. Да, безусловно, там есть люди, которые пришли за знаниями, и которые делают себя сами. Но состоящие обеспечены будущими хорошими местами просто в силу того, что они состоят. Этот клуб своих не сдает.
Не сдаст он и свою студентку Элину Бажаеву, которая, находясь в свадебном путешествии в США (это важно) на вопрос "В США лучше, чем в Рашке?" ответила: "Везде лучше, чем в Рашке". Ректор МГИМО Анатолий Торкунов пообещал провести с девушкой воспитательную беседу. И только.
Но вот студент ведомственного ВУЗа Министерства иностранных дел свою родину обязан любить. Эта обязанность проистекает из его профессиональной принадлежности. И не столь важно, собирается ли он быть дипломатом, или, как госпожа Бажаева, учится на факультете международной журналистики.
И хотя Элина Бажаева извинилась за свои слова, сказала, что ее не так поняли, и что она вообще писала исключительно про погоду, у меня есть к ней только два вопроса. И оба вопроса не как к просто человеку, а как к студенту МГИМО.
Вот первый вопрос: почему она сейчас, в самый разгар осеннего семестра, отдыхает? И вот второй вопрос: почему она отдыхает в Соединенных Штатах Америки, а не в России?
А больше никаких вопросов у меня к госпоже Бажаевой нет. Все остальные вопросы у меня к руководству МГИМО и к Министерству иностранных дел.
Спецслужбы разом лишились десятков только что подготовленных офицеров. История закончилась увольнением части руководства Академии ФСБ, а выдавших себя офицеров отправили служить на Чукотку и Камчатку.
Профессиональное же сообщество людей, занимающихся международными отношениями и международной журналистикой, отчего-то молчит.
Средства массовой информации и публика ставят под сомнение этичность госпожи Бажаевой, возмущаются ее лексиконом, упрекают ее в той же нескромности. Но практически никто ни слова не говорит о ее профессиональной пригодности.
Ничего подобного тому, что предприняло ФСБ по отношению к руководству свой Академии, МИД по отношению к руководству своего профильного ВУЗа, студентка которого в середине семестра отдыхает в США и пренебрежительно говорит о своей Родине, не предпринимает.
А, быть может, и стоило бы.
