Марина Селина, РИА Новости.
Пытаться открыть нечто новое в биографии Марины Цветаевой, 120 лет со дня рождения которой исполняется 26 сентября, - фатальное занятие. Она сама о себе все рассказала - в стихах, прозе, письмах и объемных дневниках. Почти обречена и попытка понять Цветаеву. Возможно, по причине все той же ее чрезмерной открытости, которая заставляет не думать, а чувствовать, и следовать за ней не только по строкам, но и по тем местам, где она оставила частицу себя. Сегодня - об этих местах.
"Детство лучше сказки…"
Жизнь Цветаевой условно можно разделить на два периода: счастливый, достаточно беззаботный, и трагический - в постоянных поисках угла и тоске по дому. Настоящему земному дому, который бы соответствовал духовному цветаевскому аналогу. И такой у нее был, в счастливом детстве.
Это дом в Трехпрудном переулке в Москве, который навеки запечатлен в стихах и прозе. Дом, где в маленькой Цветаевой строгая мать Мария Мейн пытается воспитать идеального музыканта. Дом, где в комнате Валерии - сводной сестры Марины - в шкафу прячется черт. Дом, где неожиданным гостем оказывается поэт Максимилиан Волошин, первый, кто публично признал поэтический гений юной Цветаевой.
Сегодня увидеть этот дом невозможно. Он был стерт с лица земли после прихода к власти большевиков. Вот как описывает Цветаева дом своего детства в письмах к чешской приятельнице Анне Тесковой:
"Трехпрудный" - в моих вещах - Трехпрудный переулок, где стоял наш дом, но это был целый мир, вроде именья (Hof), и целый психический мир… А потом - 1920 г. - стоим с уже 6-летней Алей (Ариадна Эфрон, дочь Цветаевой: ред) - перед нами: окна залы, и видим, как на подоконниках, из глиняных мисок, чужие люди хлебают вареную воблу. А потом - 1920 г. - стою перед ним - и нету. Закрываю глаза - есть, открываю - нет: одни развалины камина торчат. - Снесли на дрова, ибо был деревянный…"
Остаться навеки… в Тарусе
Другой дом из счастливого периода жизни Цветаевой - семейная дача в Тарусе в живописном месте на берегу Оки. Эту дачу отец Марины, известный ученый и искусствовед, основатель Музея изобразительных искусств имени Пушкина Иван Цветаев снял в долгосрочную аренду в год ее рождения. Сюда Цветаевы приезжали каждое лето вплоть до 1910 года. Сегодня Таруса со своей живописной природой как будто бы хранит энергетику цветаевского детства, и словно застыла в вечности в том, что касается Цветаевой.
Может быть, потому, что сама Марина хотела остаться здесь навечно. У тропы, ведущей к даче - огромный камень с надписью: "здесь хотела бы лежать Марина Цветаева". В центре Тарусы на берегу Оки - памятник поэту. А на местном кладбище похоронена Ариадна Эфрон, которая после возвращения из лагерей посвятила себя сохранению творческого наследия матери и большую часть жизни провела именно в Тарусе.
К сожалению, дача Цветаевых, так же как дом в Трехпрудном, советских времен не пережила. В разное время она использовалась под хознужды дома отдыха, потом в конце 1960-х цветаевскую дачу снесли, несмотря на попытки Ариадны спасти ее.
После сноса на месте дома была танцевальная площадка. Сейчас эта территория свободна от каких-либо застроек. Но будет ли когда-нибудь восстановлена дача Цветаевых, обстановка которой подробно запечатлена в мемуарах сестры Марины Цветаевой Анастасии - вопрос.
Любимый Коктебель
Цветаевой достаточно рано пришлось менять дома, вернее, места своего временного проживания - надолго и на достаточно короткие промежутки времени. В подростковом возрасте - тяжелая болезнь матери, и Марина с Асей долго жили в Италии, Швейцарии и Германии, где Марию Мейн лечили от туберкулеза. Здесь девочки скучают по России и по дому, который уже никогда не будет прежним после смерти матери в 1906 году.
Новый дом Цветаевой, временный, но настоящий, - Крым и, в первую очередь, Коктебель. Коктебель Цветаевой связан с домом Максимилиана Волошина, где сегодня ничего не напоминает о ее пребывании, кроме фотографий на стенах.
Но любители творчества Марины Цветаевой знают, что значил для нее Коктебель и гостеприимный дом Волошина. Именно она оставила самый яркий и живой образ поэта, да и самой обстановки, царившей в Коктебеле в очерке "Живое о живом".
Кроме Коктебеля Цветаева в разные годы жила в Ялте, Феодосии, которую Анастасия Цветаева называла "кусочком Константинополя".
Сегодня в Феодосии есть маленький музей сестер Цветаевых, в доме, где снимала квартиру Анастасия. Здесь в основном фотографии и мебель тех времен.
В последний раз Цветаева была в Крыму в октябре 1917 года, когда уже вспыхнула октябрьская революция. После этого жизнь Цветаевой резко изменилась.
Чердак в Борисоглебском, парижские скитания
После революции, с 1917 по 1922 годы, Цветаева с маленькой Алей жили в московской квартире в Борисоглебском переулке. Хотя слово "жили" здесь не вполне уместно. Для Цветаевой это были годы борьбы за физическое выживание.
"…Живу с Алей и Ириной (Але 6 лет, Ирине 2 года) в Борисоглебском переулке, в чердачной комнате. Муки нет, хлеба нет, под письменным столом фунтов 12 картофеля… весь запас"", - такими пометками полны записные книжки Цветаевой того времени.
Но экстремальные бытовые условия не мешают яркому творческому расцвету молодого поэта. Настоящая Цветаева живет в стихах и дневниках. Весной 1917 года у нее рождается вторая дочь Ирина, которая умерла в возрасте около трех лет.
"… На одного маленького ребенка в мире не хватило любви", - напишет Цветаева и признает, что в том числе, не хватило и ее материнской любви, которая всецело была отдана Але.
Дом в Борисоглебском, пожалуй, - наиболее сохранившееся из всех мест, связанных с Цветаевой. Сегодня здесь музей и можно увидеть комнаты, в которых жила Цветаева в течение нескольких лет до и после революции, чердак, где она ютилась с Алей в тяжелое время, а также сохранившиеся личные вещи поэта.
Но дом в Борисоглебском как земная точка Цветаевой сохранился лишь чудом. Только благодаря тому, что единственный его жилец - Надежда Катаева-Лыткина, благодаря энтузиазму которой впоследствии был создан дом-музей Цветаевой, отказалась из него выселяться, решив сберечь квартиру Марины.
Перед отправлением в эмиграцию Цветаева, которая ехала к Эфрону, надеялась на новую жизнь. В 1917 году она писала мужу: "Если Бог сделает это чудо - оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака". В какой-то степени это стало самопророчеством. Годы эмиграции оказались также нелегкими, хоть здесь и воссоединилась семья.
В чешской деревне Вшеноры родился сын Мур (Георгий Эфрон). Несмотря на то, что в Чехии Цветаева также жила в экстремальных бытовых условиях, она влюбилась в эту страну. "Таруса - Langackern - Коктебель - Мокропсы (Вшеноры) - вот места моей души. По ним - соберете", - писала Цветаева.
В Чехию она всегда хотела вернуться, уже оказавшись во Франции, и об этом часто писала своей чешской приятельнице Анне Тесковой. Но судьба не позволила Цветаевой после скитаний по парижским углам вернуться ни в одно из любимых мест, мест души, несмотря на физическое возвращение домой, в Россию.
Тебе - через сто лет
Когда обращаешься к жизни Марины Цветаевой, невольно думаешь, а как бы сложилась ее судьба, не вернись она в СССР? Но по-другому быть не могло.
В советскую Россию уехали Аля, Эфрон, и в СССР рвался Мур, который впоследствии будет скучать по Парижу. Цветаева ехала в СССР без иллюзий. Уже точно без надежды обрести здесь дом. "…Можно ли вернуться в дом, который срыт?", - строчки из стихотворения Цветаевой "Страна", написанного еще за 12 лет до отъезда в СССР.
Сегодня под Москвой, в Болшево (Королев) сохранился большой деревянный дом, посреди высоких сосен, бывшая дача НКВД, где семью Эфрона поселили после приезда в советскую Россию. Этот дом, пожалуй, один из символов сталинских репрессий. Отсюда увезли Алю и Эфрона, которых Цветаева уже больше никогда не увидела. Она провела в этом доме около полугода своей жизни.
Сегодня дом имеет статус музея. И он по-прежнему окружен соснами, которые помнят те трагические годы. После Болшево Цветаева с Муром бесконечно меняли углы. Марина обращалась в различные инстанции с просьбой выделить ей жилье, но обрести дом в родной Москве так и не смогла.
Эти мытарства подробно описаны в дневниках подростка Мура, которому спустя несколько лет суждено погибнуть на фронте. Последняя земная точка Цветаевой - Елабуга. Здесь после долгой и мучительной дороги из Москвы Цветаева прожила с середины до конца августа 1941 года в маленьком углу хозяйского дома, выделенном ей на двоих с Муром.
Она оставила сыну короткую записку: "Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить". Земная бесприютность преследовала Цветаеву большую часть ее жизни. И не только жизни. Место ее захоронения до сих пор точно не установлено.
"Друг! не ищи меня! Другая мода! Меня не помнят даже старики", - писала Цветаева в стихотворении "Тебе - через сто лет". И далее: "Мои стихи! - я вижу: на ветру Ты ищешь дом, где родилась я - или В котором я умру". Это стихотворение написано Цветаевой в возрасте 26 лет. Она не сомневалась в памяти о себе через столетие, несмотря на молодость. И памяти этой уже больше, чем сто лет. А дом, "В котором я умру"... Таким ли видела его Цветаева?
Мнение ав тора может не совпадать с позицией редакции
