МОСКВА, 22 мая — РИА Новости, Альфия Еникеева. Более 90 процентов пациентов, у которых рак обнаруживают на ранних стадиях, благополучно излечиваются и много лет живут в состоянии ремиссии. К сожалению, зачастую опасное заболевание диагностируют слишком поздно. Главный внештатный онколог Минздрава России, генеральный директор НМИЦ радиологии Минздрава России, академик РАН Андрей Каприн рассказал РИА Новости, какими видами рака чаще всего болеют, почему важно внедрять массовые скрининги населения и как вовремя обнаружить у себя злокачественную опухоль. Интервью взято в рамках Московского онкологического форума, который прошел в Москве 20 и 21 мая.
— Андрей Дмитриевич, в одном из интервью вы подчеркнули, что лучше всего лечится ранний рак. Какова в России ситуация с диагностированием онкологических заболеваний в самом начале их развития?
— Действительно, чем раньше выявлена опухоль, тем больше шансов на успех. В случае некоторых локализаций нам удается излечивать до 95 процентов пациентов на ранних стадиях. Но для этого необходимы профилактика, массовые скрининги и хорошо отлаженная работа онкологической службы на всех уровнях. В этом направлении мы очень хорошо двигались до 2019 года.
Мы получили неплохие результаты по диспансеризации. В частности, снизили возраст первого скрининга по раку молочной железы до 40 лет. Так только у японцев и у нас. Плюс добавили к обязательным популяционным скринингам семь локализаций. Всемирная организация здравоохранения рекомендует только три: рак шейки матки, молочной железы и колоректальный рак. Это доказанные экономически выгодные формы скрининга, ведь всегда легче предотвратить, чем лечить болезнь на запущенной стадии.
В результате к концу 2019-го в стране было 436 случаев рака на сто тысяч населения, что приблизило нас ко многим европейским странам. Заболеваемость выросла, но мы за это никого ругать не будем. Важнее ориентироваться на контингент наблюдаемых пациентов. К тому же сократилась одногодичная летальность. Я считаю, это важный фактор, и в мире его отслеживаем только мы.
Все шло хорошо, и вдруг мы получаем ковид. Пандемия сильно пошатнула системы здравоохранения практически везде, но мы выстояли. Мы не снизили онкологическую помощь, не закрыли ни один диспансер. Хотя, естественно, потеряли около 20 процентов скринингов.
— Означает ли это, что станет больше пациентов с раком, обнаруженным на поздних стадиях, с метастазами?
— Во всех странах так будет. Вопрос только, как долго это продлится.
— Многих онкологических пациентов волнует, можно ли прививаться от коронавируса?
— Тут мы пока ссылаемся на международные рекомендации: за три месяца до специального лечения и через три месяца после него больной может вакцинироваться. Это такая четкая ремиссия онкологического процесса.
Но мы сейчас обсуждаем с Центром имени Гамалеи и Центром имени Чумакова совместные испытания их вакцин на онкологических пациентах. Конечно, возьмем сложных больных. Лист ожидания уже составили.
Генеральный директор НМИЦ радиологии Минздрава России, директор МНИОИ имени П. А. Герцена, главный внештатный онколог Минздрава России Андрей Каприн во время пресс-подхода на первом Московском международном онкологическом форуме
— Какие виды онкологических заболеваний чаще всего ловят на ранних стадиях?
— Это те, которые мы отслеживаем по массовым скринингам: рак молочной железы, предстательной железы, кожи. Причем последний наиболее распространен в России. Также на третьем месте у нас колоректальный рак — и в мужской, и в женской популяциях.
— На что человеку стоит обратить внимание, чтобы не пропустить у себя рак на первой и второй стадии, когда практически нет симптомов?
— На сайтах главных онкологов и Минздрава в таблицах указаны возрастные рамки скринингов (подробный перечень, в частности, представлен в приложении к приказу Министерства здравоохранения от 13 марта 2019 г. № 124н "Об утверждении порядка проведения профилактического медицинского осмотра и диспансеризации определенных групп взрослого населения". — Прим. ред.). Вот если их все вовремя проходить, то шанс пропустить начало онкологического заболевания очень невысок.
— Скрининги многих пугают, особенно если речь идет, например, о колоноскопии. Когда появится простой анализ — скажем, по слюне или крови?
— К этому уже идут многие страны. Есть очень многообещающие достижения. Нам предлагали подобные тесты из Южной Кореи и Германии. Они выявляют в физиологических жидкостях специфический белок, выделяемый опухолевыми клетками. По идее, это облегчит раннюю диагностику, но, конечно, еще нужны клинические исследования.
— Как будет развиваться в России в ближайшие пять-десять лет ситуация с раковыми заболеваниями?
— Думаю, мы наконец нормализуем программы скринингов, будем четко проводить выборку людей для них. Затем упорядочим схемы движения вплоть до часов — когда именно тот или иной пациент должен попасть к определенному специалисту.
Плюс нам нужны собственные радионуклидные препараты, радиофармакология. Мы — ядерная держава и должны выпускать их десятками, а не заниматься туризмом, как это происходит сейчас, когда мы отправляем сырье и получаем обратно просто упакованные препараты.
Надеюсь, появится еще больше возможностей для лечения офф-лейбл. Что это такое? Допустим, больной проходит терапию в любом региональном онкодиспансере. И в какой-то момент становится понятно, что все курсы лечения уже исчерпаны. Это значит, что нужны молекулярно-генетические исследования. И если они показывают определенный пул опухолевых клеток, который не характерен для локализации данной опухоли, или ее дифференцировка вдруг изменилась, то схему лечения пересматривают. Наша задача упростить этот путь, чтобы пациент как можно быстрее попал в онкологический институт, после того как у него заподозрили химио- и радиорезистентность.
Ну и, конечно, мы будем лучше учить онкологов. Кстати, в этом нам отчасти посодействовал COVID-19. Во время пандемии широко использовались программы удаленных телеконсультаций. А они совершенно точно помогают врачам, особенно в регионах. Каждый такой телеконсилиум — отличная школа.
— В России ожидается рост выживаемости онкологических пациентов?
— Стопроцентно, даже несмотря на ковид, но какие-то цифры назвать пока не готов. Потому что ковид — дело неблагодарное, непонятно, сколько он продлится. Также выживаемость пациентов зависит от того, сможем ли мы уговорить наших молодых врачей работать в регионах, создать им хорошие социально-бытовые условия. Еще, конечно, важен и уровень образования населения.
Онкология — это такая специальность, которая нуждается в спокойном, поступательном и планомерном движении. Тогда все получится. И мы готовы работать в этом направлении.