Владимир Путин высказался по вызывающему самые жаркие споры изменению в Конституцию — касающемуся президентских сроков.
«
Национальный лидер не исключил возможности вновь баллотироваться на высший в государстве пост, если поправки будут поддержаны гражданами на предстоящем голосовании. При этом он подчеркнул, что еще ничего для себя не решил, и, по сути, прямо заявил, что главной причиной такой его — откровенно неопределенной, подвешенной в воздухе — позиции является стремление обеспечить в оставшиеся до новых президентских выборов четыре года стабильную работу всех уровней власти вместо неизбежного в противном случае "рысканья глазами в поисках возможных преемников".
Это далеко не единственный аргумент в пользу поправки. Однако надо признать, что и у его противников доводов также немало. Тем больше оснований рассмотреть их подробнее.
Итак, аргумент первый: это узурпация власти со стороны Владимира Путина.
Согласно определению, узурпация — это насильственный, противозаконный захват власти.
Понятно желание некоторых людей навесить красочный ярлык на явление, которое тебе неприятно и с которым лично ты не согласен, но все-таки введение в Основной закон новеллы через: а) одобрение Конституционного суда, б) голосование в обеих палатах парламента и в) общенациональный плебисцит — ну никак не является узурпацией. Даже если оставить за скобками то, что Путин может и вовсе не пойти на еще один президентский срок.
Аргумент второй: эта поправка категорически не соответствует демократическим нормам, означает откат России к авторитаризму.
Ну, наиболее очевидный контрдовод в данном случае — вопрос: почему решение, поддерживаемое большинством граждан страны (если поправки поддержат), считается недемократичным?
Однако более интересен иной аспект.
Пять-десять лет назад даже голословное обвинение в отступлении от демократических норм звучало бы намного убедительнее для значительной части граждан России. Главная причина, по которой Запад стал образцом для подражания для всего мира, заключалась в том, что построенные там демократические системы прямо увязывались с социально-экономическими успехами соответствующих стран. На протяжении десятилетий Северная Америка и Западная Европа были наиболее развитыми, богатыми и благополучными регионами планеты — в результате чего повсеместно сформировалось представление, что дела обстоят именно так благодаря их политическим системам.
Однако прямо сейчас на глазах всего мира данное суждение с грохотом рушится, вскрывая, что это был только миф, в то время как реальность куда сложнее и противоречивее.
Аргумент третий: нынешнее стремление любой ценой удержать стабильность обернется тяжелым кризисом государственно-политической системы в будущем — как это случилось в свое время с Советским Союзом.
В отличие от предыдущих соображений, которые апеллируют к отвлеченным, "сферическим в вакууме" умозрительным концепциям, данный довод — а вернее, целый комплекс доводов — обращается к конкретным реалиям и опыту страны и в этом смысле заслуживает намного более внимательного рассмотрения и осмысления.
Суть в том, что критики поправки проводят параллель между нынешним временем, частенько определяемым как "путинская стабильность", и поздним СССР, оставшимся в истории под названием "застой" и, в конечном счете, сыгравшем роковую роль в судьбе страны.
Нет сомнений, что советских лидеров той эпохи вели благие намерения (как они их понимали), вот только результат оказался катастрофическим: засилье на ключевых позициях представителей старшего поколения, десятилетиями сидевших на своих постах, фактическое перекрытие социальных лифтов в политике и госуправлении для молодых кадров, неспособность руководства чувствовать и отвечать на новые вызовы, моральная усталость общества от "кремлевских старцев". Результат всем хорошо известен: как только появилась возможность, эта конструкция была снесена — вместе с государством.
По мнению некоторых, современная Россия сталкивается с аналогичной угрозой. Однако на самом ли деле это так?
Год назад Экспертный институт социальных исследований подготовил доклад, посвященный кадровой политике в отношении руководства регионов. Цифры недвусмысленно свидетельствовали, что средний возраст новых губернаторов — 48 лет и они на 12-13 лет моложе своих предшественников.
А уже в этом году провели аналогичные немудреные подсчеты в отношении нового и прежнего состава правительства. Выяснилось, что если средний возраст федеральных министров в правительстве Дмитрия Медведева был 53 года (тоже, прямо скажем, не мафусаилов век), то в кабинете Михаила Мишустина он составляет 50 лет.
А ведь это самый высокий уровень управления страной, так что говорить о нехватке свежих кадров, отсутствии новых лиц в национальном руководстве и скатывании России в геронтократию даже близко не приходится. Фактически прямо сейчас идет обратный процесс — активная смена поколений в системе госуправления.
Другое дело, что он пока несколько в меньшей степени затрагивает самые важные государственные сферы. В январе российское общество, в целом чрезвычайно позитивно восприняв обновление правительства, довольно нервно ожидало переназначения глав военного и внешнеполитического ведомства. И не имело никакого значения, что Сергей Лавров работает федеральным министром уже более полутора десятилетий, а Сергей Шойгу — два с половиной. По мнению граждан, это были лучшие кандидатуры на соответствующие посты — и что характерно, это мнение полностью совпало с оценкой руководства страны.
«
В общем, российское государство в лице своих лидеров демонстрирует абсолютно адекватный подход, свободный как от бездумного формализма, так и фанатичной приверженности одной-единственной идее, будь то стремление к обновлению или консервации статус-кво.
Так что нет, пороки, подточившие советскую систему, не угрожают нынешнему российскому государству, и в этом смысле высказанные опасения по поводу поправки о президентских сроках видятся безосновательными.
Другое дело, что у современной России свои риски, и их немало — как внешних, так и внутренних. Собственно, об этом Владимир Путин тоже сказал в том же интервью, подчеркнув, что государственно-политическая система страны должна иметь "внутренние гарантии самосохранения", быть способной противостоять шокам любого происхождения.
Очевидно, что таковые гарантии он видит, в том числе, в предлагаемых поправках к Конституции: от укрепления социальной защищенности людей до прямого запрета на отчуждение территорий, от постулирования непрерывности нашей тысячелетней истории до установления приоритета национального права над международным.
Впрочем, с президентом совсем не обязательно соглашаться. Тем более, через неделю всем гражданам страны, обладающим избирательным правом, будет предоставлена возможность высказать собственное мнение по этому поводу.