"Он всегда со мной"
"Когда он был на передовой, я старался его не беспокоить и не звонить, — вспоминает итальянский военный корреспондент Витторио Ранджелони. — Говорил: вернешься — встретимся".
Но 15 октября 2022-го Элиа сам позвонил журналисту. Сообщил, что предстоит тяжелый бой.
"Он словно предчувствовал что-то. Я старался успокоить, уверял, все будет в порядке, — продолжает корреспондент. — Мы даже обсуждали, в какой ресторан пойдем, когда вернется, он любил вкусно поесть. В увольнении посещал модные донецкие места, чтобы отдохнуть от солдатской пищи".
Это удивило его друга, ведь Элиа на тот момент был опытным бойцом и не раз ходил в штурмы.
Разговор стал последним. Путцолу вместе с сослуживцами попал под обстрел у поселка Первомайское.
Именно благодаря военкору уроженец тосканского Монтепульчано попал в Донбасс. В 2016-м они познакомились в соцсетях.
"Спрашивал, как устроиться на службу. Я ответил, что помочь не могу, отговаривал его — это было еще во время Минских соглашений. Предупреждал: "Я не уверен, что ты здесь впишешься, подойдешь. Никто не будет тратить время на то, чтобы тебя обучить. А без знания языка это тем более сложно", — рассказывает Ранджелони.
К нему часто обращались. Но Путцолу оказался настойчивым.
"Он производил впечатление немного пафосного человека, самоуверенного, даже самовлюбленного, — признается военкор. — Трудно было представить, как он вообще будет сидеть в окопах: всегда "модненький", следящий за внешностью, пользующийся успехом у девушек. Думал, потусит и уедет".
В Донецк Элиа приехал в 2018-м. Его взяли в 100-ю бригаду Народной милиции.
"Потом я понял, что внешность обманчива. Он оказался сильным и волевым человеком, который легко влился в коллектив на передовой, — говорит журналист. — Очень быстро выучил и язык, и военное дело. Хотя в пехоте времени на обучение выделяли немного. Умеешь пользоваться автоматом и пулеметом — молодец. Гранатометом — цены нет".
Доброволец сразу нашел близких по духу людей. Среди них — его соотечественник Алессандро Бертолини, который сражался за ДНР с 2015-го.
"Я его даже не спрашивал, зачем он здесь. Все было понятно — в нем чувствовался огонь. И даже не помогал ему устроиться", — подчеркивает Алессандро.
Элиа все осваивал сам. Первый год практически не вылезал из окопа. В свободное время обучался тактической медицине, способам выживания в тяжелых условиях. И спустя год перевелся в 3-й батальон спецназа Народной милиции, который действовал на самых горячих участках.
После боев приезжал в Донецк — очень любил этот город. И постоянно интересовался у Бертолини, повлияло ли их продвижение на ситуацию, стало ли меньше обстрелов. Очень ждал, когда Россия наконец вступится за жителей Донбасса.
Предки Элиа по материнской линии еще до революции жили в Крыму. Его прадед — балтийский немец по происхождению — родился в Симферополе. Офтальмолог, он основал там больницу, которая работает до сих пор. Из страны семья бежала в 1919-м.
Поэтому его мать, Оливия Гоццано, не удивилась, когда сын уехал туда воевать.
Военным делом Элиа увлекся подростком. Ходил в походы, много тренировался. Но в итальянскую армию он не хотел.
"Его многое не устраивало в европейском обществе. Часто от него слышала, что он хотел бы родиться в другое время, когда жизнь была более осмысленной, более настоящей. И нередко вспоминал цитату, которую приписывают Олдосу Хаксли: "Идеальная диктатура имела бы вид демократии, но по сути была бы тюрьмой без стен, из которой заключенные даже не мечтали бы сбежать. Это была бы система, в которой рабы любили бы свое рабство из-за потребления и развлечений", — рассказывает она.
По ее словам, у Элиа была возможность жить обычной жизнью, но он предпочел придать ей настоящего смысла.
"Блеск витрин, изобилие супермаркетов, роскошная одежда — все это казалось для него незначительным, если жизнь при этом не наполнена смыслом, — говорит Оливия. — Мне кажется, это не очень типично для его сверстников: мало кто из них старается жить не хлебом единым. Настоящего себя он обрел в борьбе на стороне угнетенных".
Спустя год после гибели сына Оливия приехала в Россию. В Донецке пообщалась с его сослуживцами, а в Москве встретилась с родственниками других участников СВО.
"Уход Элиа изменил меня, — признается она. — Я хочу думать, что он соединился с Богом, с космосом, что он теперь в воздухе, которым я дышу, в звездах, озаряющих ночное небо. Что он рядом со мной. Он оставил мне великий подарок — осознание важности смысла в жизни человека, понимание, насколько человек может быть несчастен, но в то же время чувствовать такую сильную любовь. Это роднит меня со всеми родителями, потерявшими своих детей".
Мауро Путцолу, отец, давно не живет с Оливией, но с бывшей семьей общается. С Элиа созванивался часто, знал о службе много.
"Я пересматриваю его фотографии и зажигаю свечу в память о своем единственном сыне. Молодой 28-летний парень, который искренне верил в том, что делал", — говорит Мауро.
Братья по оружию добавляют: если бы судьба позволила ему вести обычную жизнь до 80 лет, Элиа ничего бы не стал менять. "Он был настоящим воином, — подчеркивает Алессандро Бертолини. — Вот и все. Добавить тут нечего".
