Борис Титов: помогая бизнесу, власти не должны давить сразу на газ и тормоз

Если даже представить, что США и ЕС снимут завтра с России все санкции, мы к Западу больше никогда не повернемся, считает уполномоченный при президенте России по защите прав предпринимателей Борис Титов. В интервью РИА Новости он рассказал, почему не оправдались за год самые мрачные прогнозы развития отечественной экономики, как увеличить долю малого и среднего бизнеса и повысить производительность труда в стране, а также почему экономическая модель Железного Феликса для современного России не актуальна. Беседовал Серго Кухианидзе.

— Во время нашей последней встречи вы, помню, поразили меня, рассказав, что за годы зависимости России от Запада, у нас разучились… делать даже гвозди! Ввозили их в страну, в частности, из Финляндии. Как обстоит дело с гвоздями сегодня в РФ?

— Статистики по гвоздям у меня под рукой нет. Сходу не отвечу. Хотя Валентина Ивановна Матвиенко, насколько известно, недавно говорила о том, что гвозди все еще закупаются за рубежом.

Как бы то ни было, условно говоря, с февраля 2022 года Россия много чего научилась изготавливать сама. Наша экономика быстро перестроилась, импортозаместилась по целому ряду важнейших направлений.

Немало, впрочем, сделать еще предстоит. Достаточно позиций, по которым страна до сих пор серьезно отстает. Взять, например, электронику, автомобилестроение. Хорошо, конечно, что в РФ сейчас идут китайские автопроизводители, однако, нам нужно иметь и свой ресурс, самим развивать отечественный автопром.

— Но для этого надо заниматься производством. В России же львиная доля малых и средних предприятий (МСП) занята главным образом в сфере торговли и услуг, нет?

— Верно, что сегодня остро необходимо, так это кардинально менять структуру МСП России. Это — проблема экономики России №1. К сожалению, пока тут хвастаться нечем.

Основная часть нашего малого и среднего бизнеса по-прежнему работает в области оптовой и розничной торговли (37 %). В России около половины вновь зарегистрированных МСП выбрали сферы строительства, оптовой торговли, а также информационных технологий (ИТ). На обрабатывающие производства в структуре МСП приходится не более 5-6 % по количеству субъектов и не более 10 % по суммарному обороту.

Для сравнения. В Китае обрабатывающая промышленность дает более 40 % добавленной стоимости МСП, в Японии МСП отвечает за 50 % добавленной стоимости промышленного сектора. В большинстве европейских стран значительная часть базовых потребительских товаров создается локально, а не импортируется из других стран.

Если смотреть на высокотехнологичную сферу (производство машин, оборудования, электроники, компьютеров, оптики, транспорта) в России, то в ней работает лишь 0,6 % малых предприятий от общего числа. Доля предприятий МСП в науке, разработках и того меньше — 0,34 %.

То есть структура МСП России пока не соответствует тому уровню экономики, который нам необходим.

— За счет чего же сейчас растет число малых и средних предприятий в стране, которое, по официальной статистике, за год увеличилось на 5 %?

— За счет индивидуальных предпринимателей (ИП). Если ровно год назад их было 3,68 миллионов, то сейчас эта цифра возросла до 4,043 миллиона. Почему предприниматели выбирают форму ИП? Из-за лучших налоговых условий – отсутствие налога на дивиденды, возможность выбрать режим самозанятых, часто даже специальный налог на прибыль, который для ИП заменяется НДФЛ в 13 % в отличие от организаций с налогом на прибыль в 20 %.

— Раз количество предпринимателей растет, значит, бизнесом заниматься в России становится все-таки проще?

— Однозначно сказать трудно. Но в целом, думаю, могу ответить на этот ваш вопрос позитивно.

Понимаете, все ожидания последнего года были в основном негативными. Казалось, что день ото дня будет лишь хуже и хуже. Но эти мрачные прогнозы не оправдались. Все у нас не так плохо. Сегодня мы стабильно держим ситуацию в экономике. Возможности для бизнеса после санкций сохранились, и это, считаю, главное.

— Вы имеете в виду, что российская экономика за эти два года показала живучесть, так?

— Знаете, я бы на первое место, скорее, поставил слово не "российская", а "рыночная". Потому что если бы мы не были рыночной экономикой, так быстро не адаптировались бы к той сложнейшей геополитической ситуации, в которой оказались, это – точно.

Другое дело, что хочется, конечно, чтобы государство, оказывая бизнесу помощь, поддержку, давя, образно говоря, на газ, при этом одновременно не тормозило. Потому что, допустим, ставка ЦБ – это серьезный тормоз экономики, причем не очень оправданный. Ее повышают, а инфляция все равно растет. Надо, наконец, понять, что основной способ борьбы с инфляцией сейчас – это налаживать в стране производство, открывать новые предприятия, выпускать больше товаров, а не меньше, как это получается в результате высокой ставки.

— Вы главный защитник малого и среднего бизнеса в России, от чего, признайтесь, его сегодня надо оборонять? Бесконечными проверками-придирками контрольно-надзорные органы предпринимателей больше не мучают?

— Нет, количество проверок за последние два года снизилось в 3 раза, да и проходят теперь они исключительно по риск-ориентированному подходу, то есть контролеры появляются только там и тогда, где и когда есть потенциально высокий риск.

Неудивительно, что было принято абсолютно правильное решение продлить мораторий на проверки до конца 2024 года.

Просто все убедились, что несмотря на то, что число проверок снизилось, ничего плохого не случилось. У нас не стало больше пожаров, катастроф, всяких эксцессов. Все осознали, что избыточность той бюрократической системы, которая существовала в стране, можно спокойно уменьшать, и ничего серьезного, страшного в стране не произойдет. Зато бизнес будет работать свободнее, веселее и быстрее развиваться.

Что касается вызовов, с которыми наши деловые люди сталкиваются, то они постоянно меняются. Если в начале года это были проблемы, связанные с логистикой, с оплатами, с расчетами, с допусками к финансовым ресурсам, то сейчас на первое место вышли проблемы трудовых ресурсов.

Поскольку экономика России начала расти – в стране возник резкий дефицит кадров. Плюс промышленный рост совпал с демографической ямой, о которой нас давно предупреждали. Мы, правда, надеялись ее избежать. Полагали сделать это за счет открытия технологических предприятий, повышения производительности труда. Но так не случилось. И хотя сегодня рост производительности труда на лицо, потребность в кадрах все равно растет быстрее.

— В каких областях?

— Практически во всех. По данным опроса Института экономики роста им П.А. Столыпина, в сентябре дефицит кадров испытывали 54 % компаний. Не хватает рабочего, производственного персонала, работников сферы обслуживания, продавцов, строителей. Рынку необходимы специалисты, производящие автомобили и другие транспортные средства, высококвалифицированные кадры в производстве электрического оборудования, а также компьютеров, электроники и оптических изделий, специалисты на производствах кокса и нефтепродуктов, табачных изделий и напитков.

— Вы могли бы назвать конкретную цифру, какое количество рабочих рук требуется сейчас на рынке России?

— Ну, чтобы иметь хоть какое-то представление, скажу, что только Краснодарскому краю, допустим, в ближайшие пять-шесть лет понадобится около 250-300 тысяч рабочих рук.

— Один из путей решения данной проблемы, вы, насколько известно, видите в привлечении трудовых резервов из-за рубежа, в частности из дружественных стран Азии. Вас не смущает наплыв в Россию чужаков? Ведь большинство жителей страны именно так к ним и относятся, опасаются их.

— О страхе россиян перед иммигрантами мне хорошо известно. Хотя он совершенно безоснователен. По статистике МВД, граждане России совершают куда больше преступлений, чем мигранты. Кстати, специальные центры, за создание которых я ратую, должны, в частности, взять на себя и задачу возвращения трудовых мигрантов домой, если те нарушили закон в России. Причем за счет той стороны, кто их направил.

Люди негативно относятся к мигрантам еще и потому, что опасаются, что те займут их рабочие места. Но и это не так. У россиян сегодня есть все возможности в зависимости от уровня образования и квалификации применить свои силы и знания в любой профессии, в любой отрасли, по любой зарплате.

При всем при этом, оговорюсь, что мигранты ни коим образом не решат наших проблем с кадрами. Это всего-навсего латание дыр.

— Латание дыр?

— Конечно! Чтобы вопрос решать серьезно, нам необходимо использовать и другие имеющиеся возможности – все те резервы, которые есть внутри самой России. Возьмем, к примеру, пенсионеров, которых, по официальной статистике, более 40 миллионов человек в России. Сегодня им работать невыгодно, так как они по-прежнему платят социальные страховые взносы, и вы только вдумаетесь куда — в Пенсионные фонды! Нонсенс. Зачем? Они ведь уже отработали свои пенсии. Эти социальные взносы с работающих пенсионеров надо снимать. Необходимо создавать льготы и для молодежи, стимулируя их к трудовой деятельности. Работодателю должно быть выгодно привлечь на работу молодого специалиста.

Да, есть еще вопросы образования. К сожалению, здесь мы пока отстаем, быстро переобучить специалистов с одной профессии на другую у нас в стране целая проблема. Неудивительно, что все чаще звучат предложения о том, чтобы была большая гибкость при приеме на бюджетные места в вузах. Иначе психологов в России всегда будет больше, чем инженеров.

— Да, прямо чрезвычайная ситуация складывается сейчас в России с трудовыми ресурсами. Кстати, в первые годы советской власти вопросами кадров, производительности труда занимался, кроме прочего, вместе с Лениным глава ЧК Железный Феликс Дзержинский…

— Знаете, при всем уважении к Дзержинскому, вопросами кадров, производительности труда, по моему глубокому убеждению, заниматься должны все-таки не органы безопасности. Так и до ГУЛАГа можно докатиться, через "мясорубку" которого в 30-е годы прошлого века прошли миллионы наших соотечественников.

Конечно, в какой-то момент выгодно строить огромные каналы, заводы и прочее, используя бесплатный рабский труд, но это не способ решать экономические проблемы страны, тем более, не способ решать социальные проблемы общества.

Современная Россия – социально ориентированное государство, у нас все делается, чтобы люди жили лучше, достойнее. Сегодня нам не Феликс Дзержинский нужен, а грамотные экономисты, преподаватели, инженеры, рабочие, способные трудиться над созданием новых технологий, которые повышают производительность труда. Вот над этим необходимо думать, так надо решать встающие перед Россией вызовы.

— Уже почти десять лет, как вы возглавляете Российско-китайский Комитет дружбы, мира и развития. Расскажите, как сегодня идет поворот России на Восток?

— Да, я давно работаю на китайском фронте и могу откровенно сказать, что такого отношения к нам со стороны китайцев, как сегодня, не было все эти годы. То есть сейчас мы реально поворачиваемся друг к другу лицом. Мы активно ищем контакты, точки соприкосновения, возможности для инвестиций… И этот взаимный интерес искренен, он не спущен нам сверху никакими политическими решениями и директивами. Все это, скажем так, не обязаловка. Наше торгово-экономическое сотрудничество экономически выгодно обеим сторонам. В этом суть.

Знаете, если даже представить, что Вашингтон и Брюссель завтра снимут с России все санкции, и вновь потянутся к нам, мы к Западу больше никогда не повернемся. Возврата, поверьте, не будет. И не только потому, что с Россией недопустимо общаться так, как это позволяет себе сейчас Запад.

Дело не в обиде или злопамятстве. Просто Запад – это уже пройденный этап. Это, если хотите, прошлое человечества. Будущее его – это Восток, так называемый глобальный Юг, как принято говорить. Именно эти регионы динамично развиваются сегодня, именно там сосредоточены мощные людские резервы, именно там рождаются новейшие технологии. И именно там наши друзья, которые хотят не просто дружить, а развивать с Москвой торгово-экономические отношения.