Сергей Петриков: Склиф исконно брал на себя очень тяжелых больных

Научно-исследовательский институт скорой помощи имени Н.В. Склифосовского, также известный как Склиф, отмечает вековой юбилей. О том, чего удалось достичь учреждению за 100 лет, с помощью какого уникального оборудования лечат пациентов, и есть ли сходство с одноименным сериалом, в интервью РИА Новости рассказал директор Научно-исследовательского института скорой помощи им. Н.В. Склифосовского Департамента здравоохранения Москвы Сергей Петриков. Беседовала Ольга Овчинникова.

– Сергей Сергеевич, Склифу исполняется в этом году 100 лет, расскажите, сколько примерно пациентов удается принимать в год?

– В 2022 году медицинскую помощь в НИИ имени Н.В. Склифосовского получили более 38 тысячи человек. Здесь выполнили более 27 тысяч операций, пролечили по ВМП около шести тысяч больных. С начала 2023 года в клинике вылечили 24,4 тысячи человек, выполнили примерно 15 тысяч операций, по ВМП — 3,4 тысячи операций.

– А чего достичь удалось за эти годы?

– За сто лет Склиф, конечно, очень много чего достиг. Перед Великой Отечественной войной отмечалось бурное развитие нашего НИИ, который изначально был не Институтом скорой помощи, а Институтом неотложной помощи, а также включал в себя станцию скорой помощи, которая потом выделилась в отдельную структуру. В те годы развивалось очень много направлений, в частности были заложены основы хирургии. В Склифе работал известный хирург Сергей Сергеевич Юдин, и он развивал такие области, как хирургия желудка и других органов брюшной полости, разработки в области анестезиологии. С него началась большая хирургическая школа института, которая развивается до сих пор и дает нам много известных хирургов. Сейчас хирургия находится на высоте, потому что в институте сложилась уникальная ситуация: тут серьезно развиты и экстренная, и плановая хирургия. Притом сейчас плановая хирургия смещается в область эндоскопических, то есть малоинвазивных технологий, чтобы по возможности помочь пациенту без больших разрезов и вмешательств.

Нейрохирургия начала развиваться уже в послевоенном периоде, и у истоков ее стоял профессор Вячеслав Васильевич Лебедев, который, по большому счету, и организовал нейрохирургическую службу, и к ней уже "подтягивались" смежные направления. Сейчас институт является лидером по экстренной и плановой хирургии при сосудистой патологии головного мозга и многих других патологиях, например, позвоночно-спинальной травме. У нас работает главный нейрохирург Минздрава России Владимир Викторович Крылов, мастер и лидер в сосудистой хирургии, а также главный нейрохирург Департамента здравоохранения города Москвы Андрей Анатольевич Гринь, который является признанным авторитетом в области операций при позвоночно-спинальной травме и при нетравматической патологии спинного мозга и позвоночника. Также в институте сейчас бурно развивается хирургия при опухолях головного мозга, притом практикуется комбинированная хирургия, когда требуются и различные внутрисосудистые, малоинвазивные вмешательства, и открытые операции.

В Институте Склифосовского находится единственный в московском здравоохранении "Гамма-нож". При помощи направленного излучения им можно выполнить без разрезов удаление метастазов и различных мелких образований головного мозга.

Токсикологию в Институте Склифосовского активно развивал академик Евгений Алексеевич Лужников, и мы послужили толчком для развития токсикологической службы в России, так как по аналогии с токсикологическим центром института были открыты многие отделения токсикологии в различных стационарах Российской Федерации.

Трансплантология – новое направление в нашем институте. С приходом Анзора Шалвовича Хубутии оно активно развивается и показывает институт в совершенно новом свете, потому что трансплантология поднимает общий уровень плановой хирургии в стационаре. Сейчас мы пересаживаем практически все – и легкие, и сердце, и печень, и почки, и поджелудочную железу, и даже кишечник.

Что касается экстренной кардиохирургии, то мы являемся основным стационаром в Москве, который принимает на себя экстренное расслоение грудной, брюшной аорты. Это очень тяжелая патология, которая требует иногда комбинированных вмешательств – и внутрисосудистых, и открытой хирургии. При этом большая часть работы отделения приходится на плановые оперативные вмешательства. Это операции на коронарных сосудах, аортокоронарное шунтирование, операции на клапанах, вживление насосов, которые замещают функцию желудочков сердца и становятся мостиком к трансплантации сердца у больных с сердечной недостаточностью.

Травматология – это конек института. В институте после войны было создано первое в стране отделение сочетанной травмы, которое функционирует до сих пор. Сейчас, правда, у нас есть небольшое разделение. Есть травматологи, которые сосредоточены на экстренных вмешательствах при травмах, переломах у тяжелых пациентов. А есть ортопедическая травматология, где врачи занимаются протезированием суставов.

Реанимационная служба тоже очень серьезно выросла за последние 50-60 лет, и сейчас в институте функционирует один из самых больших реанимационных коечных фондов в стране. Его объем в общекоечном фонде НИИ им. Н.В. Склифосовского занимает около 15%, это очень много. В Склифе есть и нейрохирургическая реанимация, и неврологическая, и реанимация для пациентов после трансплантации органов, и хирургическая реанимация, и противошоковый зал, который очень давно функционирует, и общая реанимация, конечно.

В институте используются современные технологии, но самое главное – это, конечно, врачебный и сестринский состав – сколоченный, слаженный, который позволяет поднимать на ноги тяжелых больных.

– Стало ли с годами больше тяжелых пациентов, и связано ли это с вашей специализацией?

– Конечно, так и есть, потому что институт исконно брал на себя очень тяжелых больных, и зачастую здесь помогают пациентам, которым не смогли бы помочь во многих других местах. Это касается совершенно всех профилей помощи, и мы никогда не отказываемся от тяжелой работы, от тяжелых пациентов. Сейчас их довольно много. К нам поступают тяжелые больные – после автотравм, падения с высоты и различных других патологий.

– Вы уже рассказали про "Гамма-нож". А есть ли еще какие-то уникальные отделения, оборудование, методики, которых нет нигде в столице или даже России?

– У нас сейчас появились две гибридные операционные, которые позволяют на одном столе выполнять вмешательство совершенно различными способами. Есть операционная, больше ориентированная на нейрохирургов, в эту операционную интегрирован магнитно-резонансный томограф. И когда нейрохирурги удаляют опухоль, например, им надо посмотреть, остались ли какие-то фрагменты опухоли и как выглядит операционное поле в магнитном резонансе. Они плавно передвигают стол с пациентом, делают магнитно-резонансную томографию, видят всю картинку. Более того, она тут же перегружается на специальный нейрохирургический аппарат навигации, пациент возвращается обратно, и нейрохирурги продолжают свое вмешательство. Во вторую операционную интегрирована эндоваскулярная ангиографическая операционная. Это значит, что пациенту, которому одновременно надо выполнить, например, открытое вмешательство на сосудах и на сердце, и при этом оказать эндоваскулярную помощь, все можно сделать на одном столе. И у нас были такие пациенты, когда одновременно работало несколько бригад. Эндоваскулярно, например, устанавливался стент в аорту, и при этом травматологи фиксировали переломанные кости, а хирурги оперировали на органах брюшной полости. Поэтому это такая уникальная возможность, она позволяет помочь пациентам, которым раньше помочь было гораздо тяжелее.

– Склиф – это не просто больница, а научно-исследовательский институт. Расскажите, как у вас организована научная деятельность?

– Я бы так сказал, что институт держится на трех опорах. Первая – это наука, вторая – клиника, третья – учебный центр, образование. Научная работа всегда стояла во главе, и наши научные открытия потом внедряются в практическую жизнь. Все новые методы, которые мы изобретаем или рассматриваем, применяются непосредственно в клинической практике. Структура института тоже своеобразная: у нас клинические подразделения находятся внутри больших научных отделов. То есть над клинической частью находится научная группа и руководители отделов, которые определяют те научные направления, в которых весь отдел двигается.

У нас есть учебный центр, в котором мы обучаем ординаторов, порядка 700 человек одновременно: более 300 первого года, и 300 – второго. Это довольно большой объем по 19 направлениям ординатуры. И по этим же направлениям мы проводим курсы дополнительного постдипломного образования для врачей из других больниц.

– Как изменился Склиф с того времени, как вы стали его руководителем? И какие планы, над чем еще нужно работать?

– За последние годы мы, конечно, очень серьезно двинулись в нескольких направлениях. Первое – это информатизация. Институт Склифосовского в 2018 году стал пилотной площадкой для разработки единой медицинской информационно-аналитической системы ЕМИАС, которая сейчас внедрена во все стационары Москвы. И это очень серьезно повлияло на коллектив, потому что мы собрали инициативных врачей, которые объединялись в так называемые малые группы и разрабатывали определенные скрипты, алгоритмы действий при различных заболеваниях и патологиях. Эти инструкции позже были заложены в общегородскую информационную систему. Сейчас институт использует электронные истории болезни.

Второй момент: мы решили еще больше внимания уделять людям, нашим пациентам, внедрить принципы пациентоориентированности. Так, в 2018 году мы переделали приемное отделение по принципу, когда не пациент бродит по разным кабинетам, а наоборот, большая часть помощи приезжает непосредственно к его диагностической койке. Сам процесс обследования становится более комфортным, и уменьшается его продолжительность. Сейчас этот принцип внедрен в единый стандарт экстренной помощи, который заложен в построенных флагманских центрах.

– Планируете ли обновление материально-технической базы?

– Оборудование в институте современное благодаря городу, потому что серьезные программы по модернизации различной техники проводятся в Москве, поставляется и тяжелая техника. Например, обновляются магнитно-резонансные томографы. У нас сейчас один томограф уже установлен, другой находится в процессе установки. Кроме того, обновляются компьютерные томографы, ангиографы, реанимационная техника, эндоскопические, лароскопические стойки и многое другое. Поэтому надо отметить, что уровень технической оснащенности всегда остается очень высоким.

– Как на Склифе отразилась работа во время коронавируса? И что вы, как институт, извлекли из пандемии, может, новые навыки работы?

– Мы много чего извлекли из пандемии. Конечно, даром это время не прошло, и мы, естественно, тяжело вошли в этот процесс, потому что открыли очень большое количество реанимационных коек. У нас тогда работал пятиэтажный реанимационный корпус на 100 человек, и по соотношению было 100 реанимационных коек и всего 43 госпитальных. То есть мы брали на себя очень тяжелых пациентов, и практически весь реанимационный состав института прошел через ковидную историю.

Во-первых, это привело к большей коммуникации между службами. У нас много корпусов, и все "перемешались" между собой в этой ковидной ситуации, лучшие практики переняли друг у друга. Одновременно в бригаде могли работать врачи из экстренной реанимации и врачи из ожоговой или кардиохирургической реанимаций.

Второй момент – на другой уровень вышла методика экстракорпоральной мембранной оксигенации. Если раньше, еще до ковида, у нас стали внедрять ее потихонечку в разные отделения, то во время пандемии через работу с этим методом прошли практически все анестезиологи-реаниматологи института, и сейчас никаких проблем нет в том, чтобы машину ЭКМО запустить в любом реанимационном отделении.

Третье – это то, что весь институт научился выходить из зоны комфорта, потому что тогда было очень непросто, и, освобождая корпус под коронавирусных пациентов, нам приходилось "ужимать" другие отделения и по-другому настраивать их работу, поэтому мы сейчас стали очень мобильными.

– Кстати, о Склифосовском. Почему больница названа именно его именем?

– Несмотря на то, что институт назван именем Склифосовского, сам Николай Васильевич по легенде был здесь лишь однажды – и то, на экскурсии. Зато здесь работали его ученики, например, первый главный хирург нашего института Василий Алексеевич Красинцев. Предполагается, что именно он попросил правительство дать новому НИИ имя своего великого учителя, принципы работы которого он внедрил в практику института.

– Сколько человек сегодня работает в Склифе? Много ли молодежи?

– Всего в институте около 3,5 тысяч сотрудников, и да, молодых людей действительно много. Как я уже говорил, у нас есть собственный учебный центр, который ежегодно выпускает около 300 ординаторов – и 10-15% из них остаются здесь работать, причем на долгие годы. Многие наши заведующие, доктора наук начинали в институте Склифосовского как ученики. Мы вообще очень активно привлекаем молодых сотрудников, стараемся сделать период их адаптации как можно более мягким. В Институте Склифосовского существует система наставничества, когда за каждым новым специалистом закрепляется более опытный товарищ, который помогает ему быстро влиться в работу и в коллектив.

– Вы являетесь одним из организаторов системы помощи пациентам с острыми нарушениями мозгового кровообращения в Москве. В чем особенность помощи таким пациентам? Кто наиболее подвержен нарушениям мозгового кровообращения?

– Это очень важная тема. Вы знаете, что в России даже была специальная программа по оказанию помощи пациентам с сосудистыми заболеваниями головного мозга и инфарктами, и как раз на волне этой программы мы и подключились. Академик Крылов и его команда разрабатывали нейрохирургическую часть этой проблемы и обучали врачей различных стационаров России, как правильно подходить к диагностике сосудистых заболеваний головного мозга, обучали оперативным навыкам.

Мы оказываем помощь больным с инфарктом миокарда и с инсультами. Больные с инфарктом миокарда делятся на две категории по типу электрокардиограммы: у некоторых есть так называемый подъем сегмента СТ, а у некоторых его нет. Там, где есть подъем сегмента СТ на электрокардиограмме, артерия закрылась, надо срочно ее открывать. Поэтому когда планировали флагманский центр, запланировали и реанимацию, куда поступают пациенты с инфарктом миокарда, и где ангиографы расположены в пяти метрах друг от друга. С больными с инфарктом, у которых нет этого подъема, надо разбираться отдельно, так как это может быть сердечная недостаточность и другие заболевания.

У пациента с инсультом для начала надо разобраться, какой тип инсульта: либо это ишемия, то есть инфаркт головного мозга, либо это геморрагический инсульт, то есть гематома в голове, кровоизлияние. Для определения инсульта необходимо сделать компьютерную томографию.

– То есть я верно понимаю, что число пациентов с инсультами довольно большое?

– Инсульт является одной из ведущих причин смертности не только в России, но и во всем мире. Именно поэтому в Москве была запущена сосудистая программа, и был изменен подход к оказанию помощи этим пациентам. Это, конечно, существенно сказалось на уровне помощи, потому что многие пациенты, которые приезжают с неврологическим дефицитом, например, у них плохо двигается рука, нога, или речь нарушена, после этих вмешательств возвращаются к нормальной жизни. Второй момент: всегда найти причину инсульта, потому что таким образом мы выходим на программу вторичной профилактики, то есть делаем так, чтобы инсульт не повторился. И тогда при помощи определенного обследования мы находим причину инсульта и соответственно можем на нее воздействовать препаратами или другими методами.

– Инсульт случается только у пожилых людей?

– Нет. К сожалению, кровоизлияния могут встречаться и в молодом возрасте. Ишемический инсульт тоже в том числе встречается у молодых.

– В России довольно популярен сериал с одноименным названием. Смотрели ли вы его, и похож ли он на настоящий Склиф?

– У нас изначально были сложные взаимоотношения с этим сериалом, вернее их почти не было. Но в последнее время они появились. И актерская команда сериала, и съемочная группа приезжали в Склиф, и мы познакомились. У нас был интересный момент, что девочка из Нижнего Новгорода, очень увлеченная этим сериалом, хотела посмотреть, как выглядит Институт Склифосовского. Мы пригласили ее в НИИ, и одновременно приехала команда сериала. Конечно, ей было интересно увидеть сразу и съемочную группу, и то, как на самом деле институт устроен.

Но это не значит, что мы участвуем в составлении сценариев, нет. Но коммуникации у нас есть, и отношения вполне дружеские.

– История сериала похожа на настоящие будни больницы?

– Понятно, что это все-таки кино. Но какие-то вещи похожи. Понимаете, будни больницы на самом деле рутинные. Знаете, есть такая фраза, из чего состоит работа анестезиолога: "Работа анестезиолога состоит из часов скуки и минут ужаса". Примерно так и вся больница. У нас налаженная работа, выстроенная, мы идем на обходы, постоянно занимаемся пациентами, у нас есть определенный план действий на каждый день. Каждый день – одно и то же, одно и то же, но периодически бывают всплески, потому что поступают нестандартные пациенты, тогда все активируются, начинают ими заниматься. Поэтому очень важно, чтобы команда все время поддерживала себя в тонусе. Но знаете, когда к нам приезжают корреспонденты, например, они удивляются, что у нас никто не бегает. Потому что если посмотреть сериал, там движение, иначе зритель не будет просто его смотреть. Журналисты спрашивают: "Почему у вас никто не бежит, надо же хватать, бежать?" У нас никто не бегает, потому что в этом нет никакого смысла. Если ты начинаешь бегать, то это значит хаос и паника, а у нас все обычно в спокойном режиме.

– У НИИ Склифосовского есть свой музей, который расположен в Странноприимном доме графа Шереметева. Всем ли доступен этот музей? А храм? Проводите ли экскурсии для жителей и гостей города?

– У нас есть небольшой музей института, он доступен, но экскурсий мы в нем не проводим: сейчас у нас идет его реорганизация. Как только закончим, возможно, это изменится. А вот храм доступен, он действующий, освященный, и в нем проводятся службы.