"Все случится скоро".

До 24 февраля линия фронта проходила по реке Северский Донец. Теперь же водная артерия в глубоком тылу. Дороги на некогда подконтрольных Киеву территориях хорошие, но чем ближе к "передку", тем больше ям. Тяжелая гусеничная техника разбила траками асфальт.

Машина с журналистами обгоняет колонну новеньких Т-80БВМ. Снимать нельзя: вокруг много подсказок для украинской разведки.

"Очень хорошие машины — мощные, бронированные, — рассказывает сопровождающий нас офицер. — Но главная "фишка" — газотурбинный двигатель. С фронтальной проекции движущийся танк практически не слышно. Мы этим активно пользуемся. Неоднократно удавалось подкрасться к позициям практически в упор".

Сейчас, правда, так не делают — "погода дрянь". В Донбассе проливные дожди. Жирный чернозем превратился в жидкую прилипчивую кашу, в которой вязнут и люди, и техника. Военные отложили в сторону модные и дорогие тактические ботинки — переобулись в резиновые сапоги.

Кое-где уже лежит снег, но землю еще не подморозило. Передвигаться можно исключительно по дорогам, что резко ограничивает возможности для маневра.

Мешают и американские РСЗО HIMARS, которые контролируют пути снабжения российской группировки. Впрочем, плотный туман и низкая облачность затрудняют корректировку стрельбы с беспилотников.

В таких условиях вэсэушники сменили тактику — забрасывают разведывательно-диверсионные группы. Отлавливают их в том числе на многочисленных блокпостах, где военные тормозят каждую машину, спрашивают у водителя пароль.

По обе стороны от трассы к горизонту уходят глубокие противотанковые рвы, непреодолимые для гусеничной техники. А перед ними в землю врыты так называемые зубы дракона — бетонные пирамидки, скрепленные цепями. По две тонны каждая.

"С наскоку этот рубеж не взять, — поясняет офицер. — Танк теряет сцепление с грунтом и не может двигаться дальше. Надо подгонять специальную технику, растаскивать "зубья" тросами. Естественно, мы не станем за этим молча наблюдать, будем активно бить по противнику артиллерией. Собственно, задача таких заграждений — остановить возможный прорыв украинских сил и максимально измотать огнем".

Чуть поодаль строители оборудуют позиции для личного состава: вкапывают морские контейнеры, сверху кладут бетонные плиты. В таком импровизированном блиндаже можно не только безопасно переждать самый тяжелый обстрел, но и неделями жить с относительным комфортом. Работа не прекращается — линию обороны укрепляют круглосуточно. Со стороны Луганска к фронту идут нескончаемые колонны строительной техники.

Подобных рубежей на этом участке несколько. Фактически самый северный фланг многокилометрового фронта. И именно здесь наиболее высока вероятность атаки ВСУ. Тут находится крупный железнодорожный узел, через который снабжают значительную часть российской группировки. Если его захватить, можно наступать на Лисичанск, Северодонецк, Старобельск и Луганск. В окружение попадут тысячи солдат. Поэтому допустить такой прорыв нельзя ни в коем случае.

По словам военных, за ВСУ воюет много иностранцев, в частности поляков. Ничего особенного они собой не представляют. Впрочем, украинцы каждый раз пытаются вытащить их тела с поля боя. Удается далеко не всегда.

"Обстановка стабильно тяжелая, — говорит офицер с позывным Оскол. — Регулярно отбиваемся от небольших групп. Сильно помогает авиация, без которой было бы куда печальнее. А та сторона не жалеет сил и людей, каждый день кладет десятки своих. Действуют одинаково: сильный артобстрел, под его прикрытием подходит пехота, вступает в стрелковый бой. Но это еще не наступление. Нащупывают в нашей обороне слабые места".

Воевать тут, признается он, непросто. В окопах вода, грязь. Бойцы устали.

Помогает опыт. Оскол из Луганска, на фронте с 2014-го. За годы службы получил чуть не два десятка контузий. После недавней заикался три недели. Командование попыталось отправить его лечиться, но он отказался. Объясняет: "Как своих парней оставить?"

Бойцы его ценят. Общается с ними без лишней уставщины, много шутит. Но приказы выполняются быстро и беспрекословно.