"Нужно менять систему":

Этим летом в воронежском СИЗО-1 в один день умерли сразу трое. Около пяти вечера обитатели третьей камеры перестали откликаться на зов, и заключенные по соседству подняли тревогу. Колотили в железную дверь, чтобы привлечь внимание охраны. Сбежавшиеся к месту происшествия сотрудники обнаружили пятерых сокамерников в сознании, но абсолютно невменяемыми.

"У них была передозировка наркотиков: вроде дышат, глаза открыты, а сами бьются в конвульсиях и судорогах, — вспоминает Кирилл (имя изменено), находившийся тогда под арестом. — Нужно было срочно вызывать скорую — возможно, ребят удалось бы спасти".

Тем не менее, отмечает он, сначала заключенных попытались откачать в медсанчасти. Бригада врачей приехала лишь спустя четыре часа. Выжили в итоге только двое.

"Боялись огласки — поэтому и не обратились сразу в скорую. Ведь тогда зафиксировали бы употребление наркотиков в СИЗО, начались бы проверки. Могли всплыть и другие нарушения по медицинской части. Например, со мной в камере сидел больной дедушка 65 лет, но ему не хотели давать лекарств", — утверждает Кирилл.

В региональном УФСИН объяснили, что смерть подследственных наступила в результате "отравления неизвестным веществом", а реанимационные мероприятия были "проведены своевременно".

Впрочем, Следственный комитет все же возбудил уголовное дело по части третьей статьи 293 ("Халатность, повлекшая за собой смерть двух и более лиц") УК России. Теперь сотрудникам изолятора грозит до семи лет лишения свободы.

По данным ФСИН, в местах лишения свободы умирает около 2,5 тысячи человек в год. То есть каждый 200-й осужденный. В основном — мужчины в возрасте от 20 до 50 лет.

За последние пять лет смертность снизилась, что может быть связано с падением преступности в целом — по подсчетам РИА Новости, заключенных теперь почти в полтора раза меньше.

ФСИН ведет статистику по четырем критериям: проблемы со здоровьем, травмы на производстве, суицид и "другие причины".

Восемьдесят процентов летальных исходов вызваны болезнями. Но и от этого в тюрьме умирают почти в два раза чаще, чем на свободе. Лидируют сердечно-сосудистые заболевания — 25 процентов. На втором месте — ВИЧ.

Правозащитники считают, что официальная статистика может не отражать реального положения дел. Как и в случае с воронежским СИЗО, администрация не всегда хочет сообщать, от чего скончался человек.

"Смерть стараются сделать "приемлемой", — утверждает правозащитница фонда "Общественный вердикт" Ирина Бирюкова. — Причинами смерти, которые зачастую представляет ФСИН, можно объяснить все: от передозировки до убийства. А плохую медпомощь легко списать на уже имеющиеся болезни".

Восьмого февраля этого года в ИК-7 Тульской области умер 42-летний Виталий Федонин, инвалид первой группы. У него была последняя стадия ВИЧ. На этом фоне развились гепатит С и псориаз. Заключенного перевели в тюремную больницу при другой колонии, но как только он смог встать с кровати — вернули в барак.

"Сказали, что здоров как бык, — возмущается мать погибшего Любовь. — При этом он был весь в грибке, показатели иммунитета упали, температура — 39 градусов, кожа растрескалась и слезала, но все это игнорировали".

По ее словам, сына отправляли в изолятор на десять дней и не давали лекарств, потому что у врача якобы были выходные. А потом сообщили, что таблеток нет, даже обезболивающего. Позже, уже в общем бараке, за ВИЧ-инфицированным с открытыми ранами приходилось ухаживать другим заключенным. Людмила неоднократно подавала жалобы и обращалась к руководству колонии — безрезультатно.

"Начальник ИК заявил, что сын сам отказался от лечения и даже написал объяснительную. Мне ее продемонстрировали — почерк чужой. Да и вряд ли он мог удержать ручку. К тому же Виталик постоянно просил прислать ему лекарства. Даже лидокаин я покупала сама", — рассказывает она.

Такая ситуация не редкость. Согласно отчетам ФСИН, жалобы на перебои с медобслуживанием поступают регулярно — около 5,5 тысячи в год. И этот показатель только растет: за восемь лет — в два раза. Причем сколько просьб о помощи удовлетворили — неизвестно.

Члены НКО не раз указывали, что в целом по стране медсанчасти ФСИН плохо обеспечены препаратами, не хватает медиков. Из-за этого качественно обследовать и лечить заключенных просто невозможно.

Один из врачей в беседе с РИА Новости признался, что за день через него c коллегой порой проходит более сотни пациентов. "Уделить время каждому сложно".

Правозащитники отмечают: некоторые медики и вовсе не хотят помогать преступникам — не видят в них людей. Но увольнять таких не спешат — найти замену непросто.

Диагноз Виталия был основанием для актировки — досрочного освобождения по болезни. Отказывали. По словам Любови, сотрудники ИК заявили: "Когда до смерти два дня останется — отдадим его".

"Сын умер в неволе, — вздыхает она. — Мне просто воткнули извещение в дверь квартиры. Я едва не рухнула на пол от горя. Ноги не держали".

Как говорит руководитель "Комитета за гражданские права" Алексей Севастьянов, родственники заключенных постоянно обращаются на горячую линию с похожими проблемами. По данным Судебного департамента Верховного суда, актировку получают менее 30 процентов ходатайствующих.

"Не отпускают потому, что заключенные не угодили руководству колонии. Бывает, они стали свидетелями преступлений, совершенных тюремщиками, и те боятся огласки. Или просто поступает распоряжение сверху, что тот или иной осужденный должен сидеть. Решение об освобождении принимает суд, но колония дает рекомендации. Актировку могут одобрить, когда арестант уже практически труп. Если совсем уж не хотят портить показатель смертности", — объясняет Севастьянов.

Сейчас организация помогает Александру Воропаеву, содержащемуся в ИК-4 Ставропольского края. У него отслойка сетчатки глаз с катарактой. Врачи считают, что шансов сохранить зрение нет. В освобождении отказали. Сослались на то, что он отсидел слишком мало из назначенного срока.

"По закону это не является препятствием, — подчеркивает его адвокат Тамара Цаболова. — Между тем молодой человек абсолютно беспомощен. Лежит целыми днями. Здоровье ухудшается, потерял почти 20 килограммов в весе".

РИА Новости направило запросы в региональные УФСИН, под чьим надзором находились осужденные. На момент публикации ответа не поступило.

От суицида ежегодно гибнет около 300 заключенных. Больше всего — в СИЗО. По подсчетам РИА Новости, в 2020-м было 104 самоубийства на 100 тысяч содержащихся под стражей. Это в восемь раз чаще, чем на свободе.

Во ФСИН полагают, что основные мотивы — страх перед наказанием, приговор на долгий срок и негативные новости от близких. Но, как указывают правозащитники, некоторые инциденты в эти сценарии не вписываются.

В феврале 2018-го в СИЗО-4 Санкт-Петербурга скончался Валерий Пшеничный — бизнесмен, обвиняемый в мошенничестве с бюджетными деньгами. Его называли русским Илоном Маском: он проектировал суда, машины и даже трехмерную модель подводной лодки.

Экспертиза зафиксировала на теле более 40 ссадин и колото-резаных ран, метки от ударов током и признаки сексуального насилия. В день гибели предпринимателя оставили в камере, а соседей вывели. Видеозаписи с камер были, но с пропусками — в общей сложности не хватало около получаса.

Судя по материалам дела, с которым ознакомилось РИА Новости, в камере были две заостренные металлические пластины, "деревянный полированный брусок", четыре электрических провода и веревка. На некоторых предметах — ДНК неизвестных, чью личность "установить не удалось". Предварительной причиной смерти указали суицид.

"Ему угрожали, — уверен родственник погибшего. — Дескать, если не заплатит — расправа. Я был возмущен: писал жалобы, обращался в СМИ. Завели дело о доведении до самоубийства, а затем о халатности — это максимум, чего удалось добиться".

Дело до сих пор не закрыто. Его передали в центральный аппарат СКР. РИА Новости направило в ведомство вопросы о ходе следствия.

Как отмечает юрист Ирина Бирюкова, доказать, что преступление совершил сотрудник ФСИН или сокамерник с его подачи, непросто из-за круговой поруки.

"Я не раз сталкивалась с тем, что не предоставляют видеозаписи, журналы о применении спецсредств или учете лиц, прошедших через КПП в день инцидента, — поясняет она. — Утверждают, что утеряны. Но следствие это не смущает".

Статистику по умершим в результате насилия ФСИН не публикует. При этом за год на незаконное применение спецсредств и физической силы в ведомство поступило более 400 жалоб.

Согласно данным Генпрокуратуры, уже осудили 212 тюремщиков. Однако в это число входят дела по коррупции, вымогательствам и другим преступлениям.

"В некоторых тюрьмах и СИЗО рукоприкладство — стандартная практика. Это делается, чтобы навести "порядок" и задавить зэка авторитетом либо заставить молчать. При мне были случаи, когда они не подчинялись правилам", — рассказывает один из бывших сотрудников, пожелавший остаться неназванным.

В прошлом году вокруг ФСИН разгорелся, пожалуй, самый мощный скандал за всю историю ведомства. Экс-заключенный Саратовской колонии Сергей Савельев передал правозащитникам записи с видеорегистраторов — гигабайты видео пыток и изнасилований.

Сам Савельев, отбывая срок, три года работал в регистратуре при тюремной больнице и собирал доказательства преступлений. Во время обходов прятал жесткий диск в системном блоке.

После публикации скандальных материалов уволили почти 20 сотрудников колонии, включая медперсонал. В том числе сняли с должности начальника УФСИН по Саратовской области Алексея Федотова. По словам источника РИА Новости, знакомого с деталями разбирательства, возбудили и уголовное дело об убийстве.

По мнению правозащитников, снизить смертность в тюрьмах возможно. Главное — взять ситуацию под серьезный контроль. Так, после инцидента в саратовской ИК изменили закон.

Раньше преступникам вменяли общегражданскую статью об истязаниях, по которой силовиков не судили. Теперь же нарушение подпадает под 286-ю статью, касающуюся госслужащих. Термин "пытки" тоже стали рассматривать шире: это не только издевательства, но и халатность, которая привела заключенного к тяжелому состоянию.

По новому закону за преступления грозит от четырех до 12 лет тюрьмы. Если жертва погибла — 15 лет. Под суд тюремщики могут пойти и за укрывательство коллег, даже если сами не участвовали в издевательствах.