Всеволод Ткаченко: Россия не рассматривает Африку как арену противостояния

Россия не считает, что Африка является ареной противостояния и открыта к совместным проектам там как с Китаем, так и с Евросоюзом. О том, чем Россия может помочь Мали в борьбе с терроризмом, почему Франция остро реагирует на сотрудничество Москвы и Бамако и с чем связана поспешная эвакуация европейских дипломатов из Эфиопии, рассказал в интервью обозревателю РИА Новости Татьяне Кукушкиной директор департамента Африки МИД России Всеволод Ткаченко.

— Видит ли Москва риски, что Африка может стать новой ареной противостояния между Россией и Евросоюзом? А между Россией и Китаем?

— Мы не рассматриваем Африку в качестве арены противостояния России с кем бы то ни было. Мы рассматриваем ее как континент, где мы, сотрудничая с нашими африканскими друзьями и партнерами, открыты к взаимодействию со всеми заинтересованными участниками: с тем же Евросоюзом, с Китаем и другими странами. Понимаем, что у многих есть свои экономические и политические интересы, не всегда совпадающие с интересами других. Но считаем, что здоровая конкуренция может даже идти на пользу делу. Главное, чтобы она была именно здоровой и цивилизованной.

Наш принципиальный подход заключается в ориентации на сотрудничество, а не на противостояние. При этом считаем, что в Африке все-таки главным является мнение самих африканцев, с кем им сотрудничать и как.

— А с Китаем у России здоровая конкуренция в Африке?

— У каждой из стран есть свои приоритеты. Китай очень активен на африканском направлении, и у Китая много различных программ и проектов, которые реализуются в соответствии с имеющимися у них возможностями. Мы также настроены на активизацию нашего взаимодействия с африканским регионом. Стремимся насытить наши отношения теми актуальными темами, которые соответствуют нынешнему этапу развития мирового хозяйства: это и цифровизация, и энергопереход, и зеленая экономика. Это перспективные области, в которых мы можем найти очень обещающие направления для сотрудничества со странами континента, в том числе, возможно, совместно с китайскими партнерами, если это окажется интересным и им и нам. Говорить, что мы с Китаем как-то жестко конкурируем, мне кажется, было бы неверно.

— Активизация работы России в Африке происходит на фоне нестабильности и ряда переворотов в различных странах континента. Какие меры может предпринять Россия для защиты своих интересов? Не планируется ли создавать военные базы в странах Африки?

— Конечно, в ряде стран внутриполитические события осложняют ситуацию с безопасностью и требуют определенных мер, которые принимают и Африканский союз, и другие региональные организации. Они касаются содействия возвращению к гражданскому и конституционному управлению. Естественно, события такого рода затрагивают и экономическую составляющую, вызывают неуверенность потенциальных инвесторов, но в любом случае жизнь продолжается и надо продолжать работать. Мы сотрудничаем не с отдельными правительствами, а со странами, народами. Исходим из того, что наше взаимодействие опирается на прочную базу взаимного доверия и уважения, которая была заложена еще во времена борьбы с колониализмом и нашей помощи становлению государственности большинства африканских стран.

Но, безусловно, нас волнует, что такого рода события ослабляют потенциал самих государств и их способность обеспечить нормальное функционирование государственной власти, закон и порядок. Конечно, это в первую очередь дело самих государств, но мы как искренние друзья хотим, чтобы у них было меньше проблем.

— Планирует ли Россия принимать какие-то специальные меры для защиты своих интересов? Планируется ли создание военных баз в странах Африки?

— Этот вопрос стоит задать министерству обороны. Я вряд ли смогу дать конкретный ответ, но с моей точки зрения, наши военные решают стоящие перед ними задачи в текущих условиях вполне эффективно и надежно.

— Готова ли Москва признать мятежников, захвативших власть в Гвинее? Есть ли уверенность, что с их приходом к власти интересы российских экономических операторов в стране не пострадают?

— Вопрос о признании не совсем корректен. Что значит: признаете или не признаете? В Гвинее произошло смещение власти силовым путем, арестован президент, которого, как мы считаем, необходимо освободить, и должна быть обеспечена его неприкосновенность. Затем были сформированы переходные органы власти, ведь страна не может жить в вакууме, в том числе внешнеполитическом, это понимают все: и африканцы, и другие партнеры. В этой связи работать надо с теми властями, которые сейчас контролируют государственный аппарат. И призывать их к возвращению в конституционное поле, помогать им пройти этот сложный переходный период — как раз задача тех, кто взаимодействует с ними. Никто же не разрывает дипломатические отношения с Гвинеей, об этом речи не идет. Мы исходим из того, что есть определенный алгоритм действий, который обещали реализовать переходные гвинейские власти, им в этом помогает Экономическое сообщество стран Западной Африки, которое рекомендует провести в скором времени выборы и осуществить ряд других мероприятий, которые приблизили бы возвращение страны к гражданской форме правления. Мы выступаем за то, чтобы движение в этом направлении осуществлялось планомерно и последовательно, с учетом интересов самих гвинейцев.

— В Москве удовлетворены тем взаимодействием, которое сейчас есть с переходными властями?

— Мы поддерживаем рабочие контакты с переходными властями Гвинеи. По поступающей информации, новые гвинейские власти подтверждают готовность строго соблюдать принятые страной все имеющиеся у них обязательства международного характера, продолжат соблюдать все меры поддержки и защиты иностранных экономоператоров в стране, включая обеспечение дальнейшей бесперебойной работы зарубежных компаний. Этот подход действует и в отношении российских экономоператоров, прежде всего ОК РУСАЛ и "Нордголда" – крупных инвесторов и налогоплательщиков на местном рынке, создающих рабочие места и активно участвующих в реализации социально значимых проектов. Пока мы каких-то острых проблемных вопросов не видим.

— Известно ли, где находится президент Конде?

— Насколько нам известно, территорию страны он не покидал. Какого-либо обращения с его стороны в адрес руководства Российской Федерации не поступало.

— Может ли критика со стороны Франции сотрудничества между Москвой и Мали стать серьезным препятствием для его развития?

— Мы считаем, что критика должна быть по существу и опираться на достоверные факты или доказательства. В данном случае, как нам представляется, французская реакция на потенциальные взаимоотношения малийских властей с российскими частными компаниями, предоставляющими услуги в сфере безопасности, несколько гипертрофирована. Причем это реакция на то, чего еще нет. Как нам представляется, это не самый конструктивный подход.

Мы выступаем за то, чтобы Мали, которая находится в очень сложной ситуации, оказывалась вся возможная помощь в борьбе с терроризмом и укреплении государственной стабильности. Страна подвергается серьезным испытаниям, ряд территорий фактически находятся не под контролем правительства, и борьба с терроризмом для Мали — очень тяжелый и непростой процесс. Конечно, в этом вопросе они хотят опираться на тех, кто хочет и может им помогать. Франция проводит там долговременную операцию "Бархан", но в последнее время Париж начал реконфигурацию своей миссии, что вызвало неоднозначную реакцию малийцев, которые почувствовали, что у них в связи с этим образуется некий вакуум в сфере безопасности. Нам понятно их стремление найти дополнительных партнеров для того, чтобы им помогали в этой борьбе. И как нам кажется, здесь скорее поле для сотрудничества, нежели для какой-то пикировки и критики. Тем более что контакты государства с частными подрядчиками — суверенное право малийского правительства.

— В США говорили, что намерение властей Мали работать с российской частной охранной компанией лишь усложнит ситуацию. Есть ли основания для подобных опасений?

— Это надо спросить у американцев. Если они такое заявляют, им следовало бы обосновать свои заявления. Мы такой точки зрения не придерживаемся. Повторю, мы считаем, что те варианты помощи, которые приемлемы для малийской стороны, должны быть приемлемы и для тех, кто искренне считает себя друзьями малийского народа.

— Есть ли понимание, когда намерение властей Мали работать с российской частной охранной компанией может быть конкретизировано, и начнется предметная работа?

— Мы за действия частных компаний не отвечаем, на этот вопрос ответить не могу. Правительство России и министерство иностранных дел к частным контрактным вопросам отношения не имеют.

— Однако официальная Москва подтверждает, что будет оказывать поддержку властям Мали в борьбе с терроризмом. О чем конкретно идет речь? Об обучении военных, отправке инструкторов и вооружений?

— У нас существует долгая и успешная история сотрудничества с Мали, в том числе и в вопросах ВТС. Эти традиции будут продолжены. Мы оказываем содействие Мали в обучении представителей их вооруженных сил, работаем над поставками военно-технической продукции по просьбе малийского правительства. Это нормальная практика, отражающая нашу готовность оказывать малийцам необходимое содействие в укреплении потенциала их вооруженных сил и боеспособности.

— То есть это сотрудничество будет расширяться?

— Это зависит от многих факторов. Оно существует и реализуется в соответствии с текущими потребностями, возможностями. Обучение специалистов у нас поставлено на плановую основу, как и со многими другими африканскими странами, когда мы обучаем и гражданским профессиям, и военным, обучаем и миротворцев, и полицейских, и медиков, и журналистов.

— Ранее заявлялось, что Мали рассчитывает на помощь Москвы в разведке и разработке полезных ископаемых. Начали ли стороны вести консультации по этому вопросу? Какие российские компании проявляли интерес?

— В ходе недавнего визита министра иностранных дел Мали Диопа в Россию был обозначен широкий спектр перспективных направлений нашего взаимодействия с Мали. Это не только разработка полезных ископаемых, но и сотрудничество в сфере энергетики, информационно-коммуникационных технологий. Обсуждались многие вопросы. Главное, что есть взаимный интерес. Министры иностранных дел отфиксировали общий настрой на активизацию делового сотрудничества, теперь дело за профильными организациями и бизнес-структурами. Надо, чтобы они четко сформулировали свои пожелания и выдали конкретные предложения. Это технические, коммерческие вопросы, которые требуют внимательной и профессиональной проработки и анализа. Вместе с тем, определенные заделы у нас имеются: делегация созданной по итогам первого российско-африканского саммита в Сочи Ассоциации экономического сотрудничества со странами Африки в декабре 2020 года посетила Мали, где провела насыщенные и результативные переговоры с руководством профильных малийских ведомств и компаний. При содействии этой ассоциации начата проработка заявки малийцев о привлечении заинтересованных российских структур к определению геологического потенциала Мали. В апреле 2021 года возобновились информационные контакты между торгово-промышленными палатами России и Мали.

— Что интересно властям Мали в энергетике?

— Конкретные проекты нужно обговаривать, но перспектив много.

— В следующем году должен пройти второй саммит Россия — Африка. Как идет его подготовка? И где он может пройти — снова в России?

— Мы работаем над этими вопросами с нашими африканскими партнерами. Не исключаем никаких вариантов, потому что ситуация сложная, пандемия идет волнами и экономически подрывает ресурсную базу африканцев и многих других стран. Для того чтобы окончательно с этим вопросом определиться, нужно проработать со всех сторон этот вопрос, мы сейчас находимся в середине этого пути.

— Речь идет о проведении очного саммита?

— Все опции на столе. Не могу сказать, что будет через год. А если будет новый штамм и массовое закрытие границ? Сейчас не могу сказать, все очень подвижно и динамично меняется.

— С учетом переворотов в нескольких странах африканского континента, кому Москва и тройка Афросоюза будут направлять официальные приглашения?

— Персональные приглашения мы еще не направляли. Сейчас мы находимся в процессе определения сроков, места, формата и повестки мероприятия. Когда с этим будет ясность, тогда будем думать и над приглашениями.

— Как вы оцениваете роль США во внутреннем конфликте в Эфиопии с учетом того, что именно в Вашингтоне повстанческие группировки подписали соглашение о создании альянса, который хочет сместить действующие власти? После такой поддержки есть ли еще шанс, что сторонам конфликта удастся договориться и избежать кровопролития?

— Я бы не стал вдаваться в углубленные оценки того, что делают США. Мы с тревогой наблюдаем за тем, как развивается ситуация в Эфиопии. Это дружественная и близкая нам страна, с которой у нас долгая история отношений, поэтому нам бы хотелось, чтобы ситуация быстрее вернулась в нормальное русло, прекратилось кровопролитие и нынешний глубокий кризис был бы преодолен. Мы выступаем за то, чтобы было достигнуто скорейшее прекращение огня и начался диалог по мирному урегулированию внутриэфиопских разногласий. При этом мы исходим из безальтернативности сохранения территориальной целостности Эфиопии и не считаем возможным навязывать рецепты со стороны. Наша задача — помочь эфиопам и африканским организациям найти выход из кризиса. Но первую скрипку должны играть сами эфиопы и сами африканцы, поэтому мы поддерживаем усилия Африканского союза.

Относительно подписания в Вашингтоне соглашения — скорее, это акция, рассчитанная на внимание внешней аудитории. Не буду вдаваться в анализ того, кто кого представляет и представляет ли кого бы то ни было. Мы считаем, что главные усилия должны быть сосредоточены внутри Эфиопии, надо находить решения "на земле".

— Почему в последнее время многие государства Европы и подразделения ООН массово вывозят свой дипломатический персонал из Аддис-Абебы, а российское посольство заявляет, что продолжает работать в штатном режиме? С чем связана такая разница в позициях?

— Каждая страна самостоятельно принимает решение о том, как ей обеспечивать безопасность своих граждан в случае чрезвычайных ситуаций. Не готов оценивать действия тех стран, которые предлагают своим гражданам покинуть Эфиопию, с точки зрения того, разумно это или своевременно, — у каждого правительства свои критерии. Мы очень плотно отслеживаем ситуацию в столице, находимся в постоянном контакте с властями Эфиопии, опираемся на объективную ситуацию и, конечно, не собираемся пускать вопросы обеспечения безопасности российских граждан и сотрудников посольства на самотек. В посольстве работает кризисный штаб, который оценивает ситуацию, обменивается информацией с центром, есть определенные механизмы, которые могут быть задействованы для решения ряда вопросов, если этого потребует обстановка "на земле". На сегодняшний день посольство нам таких рекомендаций не дает.

Но повторю, у каждой страны своя логика. Возможно, кто-то перестраховывается, вспоминая, как непросто была организована эвакуация из Афганистана.

— Как вы считаете, не может ли в этом быть политической подоплеки?

— Я бы воздержался от оценок по этому поводу. Когда ситуация напряженная, всегда трудно принимать решения, они должны быть выверенными и правильными. Комментировать чужие решения я не готов.

— Из-за нового штамма коронавируса "омикрон" многие авиакомпании отменяют рейсы в страны Южной Африки. Есть ли данные о том, сколько сейчас россиян находятся в ЮАР?

— Действительно, первые сообщения о новом штамме коронавируса, который получил название "омикрон", пришли из Южной Африки. Там впервые его выделили и выяснили, что у него есть значительное количество мутаций. Многие страны на волне пандемийных опасений ограничили авиасообщение с рядом государств юга Африки, включая ЮАР. Это вызвало трудности с возвращением из этих стран гостей, туристов, которые там находились, включая россиян. Насколько нам известно, по данным посольства, в ЮАР находились в тот момент до 500 человек. На сегодня большинство из желающих покинуть ЮАР уже сделали это. Вместе с тем, наше посольство продолжает работать над тем, чтобы содействовать тем гражданам России в ЮАР, у кого остаются проблемы с выездом. В посольстве действует горячая линия для связи с нашими гражданами.