Мария Марикян

«Мыслить как преступник» — кредо Дмитрия Кирюхина, детектива из Петербурга.

«Бандитский Петербург», 1996-й. Во дворе раздаются крики о помощи: мужчина средних лет тащит на детскую площадку девочку. «Он уже изнасиловал и убил двух маленьких детей. Ориентировки были, поэтому я не сомневался, что это тот самый. Скрутил, а дальше им занимался уголовный розыск», — вспоминает Кирюхин, который был тогда обычным инспектором патрульно-постовой службы, о первом пойманном маньяке.

После этого он твердо решил: хочет расследовать серийные убийства. Окончил Санкт-Петербургский университет МВД России, в 2003-м устроился в убойный отдел Невского района. Через три года его перевели в главное управление угрозыска.

Параллельно учился в адъюнктуре (аналог аспирантуры в вузах силовых ведомств). Разработал авторский метод конструирования психологического портрета преступника. В основе — подход ФБР. В Штатах в 1970-е появились так называемые профайлеры — с их помощью обезвредили много серийных убийц. «Я раздобыл пособия, по которым учились федеральные агенты. Пришлось овладеть английским», — улыбается Дмитрий.

В СССР в 1980-х создали автоматизированную поисковую систему «Монстр», которая анализирует информацию о серийных убийствах и по определенным алгоритмам помогает создать психологический портрет подозреваемого.

«Но внедрили ее в середине 90-х. Фактически пользовались только в Москве и Петербурге. В регионах ничего подобного не было и нет, — уточняет собеседник. — А у американцев даже компьютеры шерифов в захолустье подключены к единой базе данных».

Отдел, где работал Кирюхин, в год раскрывал по сто убийств. Вот одно из громких дел. В начале нулевых Дмитрий Вороненко отбывал срок в «Крестах» за изнасилование. Вышел весной 2005-го по УДО, отсидев всего три года и три месяца. Отправили домой на Украину. Но никто не проверил, добрался ли он до места.

Как выяснилось позднее, Вороненко остался в Петербурге у сожительницы. Летом 2006-го изнасиловал 17-летнюю Аню (имя изменено). «Этот случай не пришел в главк, а задержался на местном уровне, поскольку жертва выжила, — говорит профайлер. — Опера на месте не проявили должного внимания и упустили маньяка».

После этого Вороненко задушил еще четырех девушек: самой старшей было 20, младшей — 11. Одну — на стройплощадке, остальных — в подвалах. Преступления объединили в одно дело.

Кирюхин разработал психологический профиль маньяка. Проверяли всех, кто так или иначе подходил по параметрам. Вороненко поймали в мае 2007-го, когда он возвращался домой после работы. Бросился с ножом на оперативников. Рассчитывал, что за убийство полицейского в тюрьме окажется «в авторитете». Но не вышло.

«Судебно-психиатрическая экспертиза признала его вменяемым, – отмечает специалист. – Он признался, что получал удовольствие от вида умирающей жертвы, и в содеянном так и не раскаялся».

Самое сложное в разработке профиля — установить мотив. «Как только он всплывает, подобрать социальные характеристики — дело техники».

На счету Леонида Карнова пять жертв, в том числе две женщины. Некоторых он знал, но были и случайные прохожие, что запутывало следователей.

Карнов был спортсменом-велосипедистом. В какой-то момент все пошло по наклонной — спился, начал воровать, получил судимость. «С 2005-го стал нападать. Причем большинство жертв были в момент знакомства на велосипедах. Предлагал им выпить, потом душил, а тело — в костер, — рассказывает Кирюхин. — У него были жена и дочь. Во всем винил супругу, в глубине души желал ее смерти. А вот ребенка очень любил. Я был уверен, что он подастся в бега, а перед этим обязательно заявится домой: одну убьет, с другой попрощается».

Маньяка ждала засада. «Дочку и жену — на заднее сиденье авто. А дальше все, как я просчитал. Раздался звонок — Карнов приехал прощаться и велел девочке выйти на пустырь. Мы двинулись следом и взяли его. Очень рискованно, не знаю, решился бы снова».

Однажды детектив составил портрет, не выезжая на место преступления. Весной 2008-го попросили помочь коллеги из Златоуста. Первого апреля там пропали три девочки: не вернулись домой после уроков. На следующий день тела двух школьниц нашли на окраине местного кладбища. Одна выжила. Она запомнила приметы нападавшего: на руке татуировка в виде паука, на лице шрам.

Местные следователи отправили ему все, что известно о жертвах. Через сутки профиль был готов. Вот некоторые пункты: возраст — до тридцати, судим за имущественные преступления и попытку изнасилования, сожительствует с женщиной, у которой есть ребенок. Живет и работает в радиусе одного-трех километров от школы. Знал девочек, они его — нет. Есть черепно-мозговая травма. На учете в психоневрологическом интернате не состоит. Присутствовал на похоронах жертв.

«Полное попадание — редкий случай!» — восклицает криминалист. Его сводку опубликовали в СМИ, после чего педагог местной школы позвонила следователям и указала на бывшего ученика — Николая Мозглякова.

Преступления он совершал под наркотиками. Потерял близкого друга, тяжело переносил утрату — это и послужило спусковым механизмом. А голову травмировали еще в тюрьме.

Маньяк угрозами увел девочек в безлюдное место, привязал к деревьям, насиловал, бил. Ту, что спаслась, сильно ударил камнем по голове. Девочка скатилась в овраг. Придя в себя, уползла — преступник не нашел ее, поскольку уже стемнело.

Мозгляков во всем признался, но так и не раскаялся. Отбывает пожизненный срок в «Полярной сове».

В 2011-м Кирюхина назначили начальником убойного отдела, через год предложили хорошую должность в Следственном комитете. По семейным обстоятельствам он отказался. «Меня назначили научным консультантом главного управления СК. За поиск маньяков никто не платил. Компенсировали только расходы на командировки. Я очень любил свое дело, поэтому меня нисколько не смутил такой расклад. Зарабатывал на сценариях к фильмам».

Его звали на громкие дела в разные регионы. Самое показательное за всю практику — история серийника и педофила Владимира Тушинского, который с 2010 по 2014 год убил на Камчатке пять девочек и девушек в возрасте от 11 до 22 лет. Трех считали без вести пропавшими. Но опытный профайлер добился, чтобы все случаи расследовали вместе.

«На телах — множество ножевых ран, в частности в области половых органов. До изнасилования не дошло — судя по травмам, все сопротивлялись», — объясняет детектив. Убитых находили в нескольких километрах от автобусных остановок в труднодоступных местах, куда на легковушке не проехать.

В профиле криминалист упомянул судимость. Еще — что маньяк ездил на внедорожнике. Нападал на миниатюрных и хрупких, поскольку сам физически был слабым, невысокого роста. И он неразговорчив — заболтать взрослых жертв не смог. Когда Тушинского взяли, все подтвердилось. Он объезжал Петропавловск-Камчатский и окрестности в поисках одиноких девушек, предлагая подвезти.

Маньяк не признавался, где спрятал три тела, и явно издевался над следователями: называл один адрес, туда приезжали, копали — пусто, потом другой, третий — то же самое.

Криминалист решил проблему так: отметил на карте места, где пропали жертвы и где их нашли. Выявил закономерность — точки находились друг от друга на равных расстояниях, либо в пяти, либо двух километрах. К каждой приложил циркуль и начертил окружности. Тела без вести пропавших обнаружили там, где круги пересекались. «Тушинский — охотник, как и многие на Камчатке. Подсознание сыграло с ним злую шутку. Он, как волк, «водил» жертв по кругу», — объясняет Кирюхин.

Точка на карте — целый квартал. Близким погибших пришлось нанимать за свой счет экскаваторы. Одно из выкопанных тел было обезглавлено.

Жертв может быть больше. По мнению детектива, маньяк зашифровал все в рисунках. На одном, например, — как бы игральная карта. Справа — квадраты. Закрашенные и перечеркнутые крестом, считает профайлер, — найденные тела. Без креста — те, о которых еще никто не знает. Светлые — планы на будущее. Местные следователи не подтвердили, но и не опровергли эту версию.

Возможно, Тушинский начал убивать с конца 1990-х, отсидев за кражу и нанесение побоев. Затем взял «перерыв»: в ходе следствия выяснилось, что с 2005-го он пять лет насиловал падчерицу, пока та не переехала в другой город.

«На ней вымещал патологическое сексуальное влечение к женщинам. Через месяц после ее отъезда пошел на преступление», — говорит Кирюхин.

В феврале 2016-го суд приговорил Тушинского к пожизненному заключению. Летом того же года его собирались вывезти с Камчатки в колонию «Вологодский пятак». Но маньяк скончался на этапе.

В России, по словам Кирюхина, к профайлерам в целом относятся скептически. «Я работал в городе, где зародилась криминалистика. Где впервые в нашей истории поймали маньяка по ДНК и где сняли первые отпечатки пальцев, — рассуждает он. — В Санкт-Петербурге наука идет рука об руку с практиками. Что нельзя сказать о регионах. Там я сталкивался с равнодушием. Отсюда и недоверие».

Детектив расследовал исчезновение двух четырехлетних девочек в якутском селе Синск в 2013-м. Сотрудники следственно-оперативной группы проверили около двух тысяч человек. Заподозрили Гаврилу Иванова, дедушку одной из пропавших. Пенсионер заявил, что якобы случайно сбил детей на машине и, испугавшись тюрьмы, решил замести следы.

Старика отпустили, потому что показания не склеивались. В СК заново несколько раз перебирали десятки версий, в том числе несчастный случай, похищение с целью выкупа и убийство. Но зацепок нет до сих пор. А к версии, которую профайлер считает хоть и «невероятной, но правильной», никто не прислушался.

Детектив предложил присмотреться к культурным особенностям региона. Местные шаманы уводили детей в лес, чтобы «перевести» на них недуги с больных людей, и оставляли привязанными к деревьям на растерзание зверей. «Синских девочек могли убить по ритуальным мотивам», — считает Дмитрий.

Он уже и не помнит, сколько дел раскрыл. И лишь одно не дает покоя. Речь о Тюмени, где с конца 1990-х пропали 18 детей. Данные официальные; на самом деле, уверен Кирюхин, жертв больше.

Это самая сложная история в карьере профайлера. Пока он не может изучить материалы дела, хотя готов в любой момент помочь коллегам.

«Между разными местными структурами и отделами большая конкуренция: тот, кто поймает маньяка, на счету которого множество убийств, прославится, — поясняет детектив. — Люди бьются за должности и звания. И боятся признать ошибку, ведь в таком случае полетят головы. Все это тормозит работу».

Он предлагает реформировать систему. Прежде всего — увеличить штат участковых: сейчас один отвечает за безопасность в среднем 30 тысяч человек, раньше было не более пяти тысяч. Полицейские физически не успевают качественно отрабатывать заявки.

«Когда я работал опером, нас в отделе было всего-то восемь, но мы справлялись. В те времена в профессию шли не из-за галочки, а осознанно. Мои наставники — люди, готовые стереть ноги в кровь и не спать сутками, чтобы найти преступника. Все — с горящими глазами, высокой квалификацией, хорошим здоровьем».