Кнут или печеньки: что на самом деле везет Нуланд в Россию

Визит в Москву заместителя госсекретаря США Виктории Нуланд привлекает к себе повышенное внимание — явно несоответствующее его дипломатическому уровню. Всего несколько дней назад в Женеве прошли российско-американские консультации по стратегической стабильности (уже вторые за два месяца), на которых американскую делегацию возглавляла первый заместитель госсекретаря США Уэнди Шерман. И никого, кроме специалистов по отношениям двух стран, они не заинтересовали.

Конечно, сама Виктория Нуланд давно стала в России главным символом американского контроля над Украиной — все время вспоминают ее посещение Майдана с раздачей печенек. Тогда она была помощником госсекретаря — а уже после свержения Януковича несколько раз участвовала в российско-американских переговорах по Украине, в том числе приезжала в Москву. После прихода к власти Трампа Нуланд потеряла свой пост, но взявший Белый дом Байден вернул ее в Госдеп, причем с повышением: теперь она — заместитель госсекретаря по политическим вопросам.

Нуланд была в составе делегации США на июньском саммите Путина и Байдена, но еще до этого было понятно, что она будет отвечать за российское направление в американской администрации. Потому что из всей команды Байдена лучше всех знает Россию — в общей сложности она прожила у нас около трех лет, начиная с работы на советском рыболовецком судне во времена Андропова и заканчивая службой в посольстве в начале 90-х.

Кроме нее, в администрации Байдена знанием русского и долгим проживанием в России может похвастаться только Уильям Бернс — но бывший посол в Москве сейчас работает директором ЦРУ, то есть не очень подходит для переговоров. В отличие от Нуланд, для которой контакты с русскими снова стали главной профессиональной обязанностью.

Но вот незадача: с 2019-го Виктории был запрещен въезд в Россию — в ответ на очередное расширение американских списков с фамилиями наших чиновников. Вашингтон своими санкционными перечнями давно уже затрудняет собственную же работу с Москвой. Например, с секретарем Совбеза России Николаем Патрушевым, которого они внесли в черный список, им приходится встречаться только в Европе или Москве.

Вопрос приезда Нуланд прорабатывался несколько месяцев — Россия не торопилась отвечать на американскую просьбу, однако в итоге согласилась дать ей въездную визу в обмен на исключение из американского списка одного из российских чиновников. Это породило в том числе реакцию в стиле: "Ну и не надо было ее впускать — зачем мы прогнулись?" Но в данном случае речь идет о двусторонних переговорах по широкому кругу вопросов, к тому же по американской инициативе, так что переносить все российско-американские контакты на нейтральную территорию было бы неразумно и неудобно для нас самих в первую очередь.

Прилетев в Москву, Нуланд тут же заявила, что главной целью ее переговоров станут "стабильные и предсказуемые отношения" между двумя странами, то есть повторила формулировку, которую уже неоднократно употреблял и сам Байден. С момента женевского саммита двух президентов прошло уже почти четыре месяца — но никакого прогресса на пути вывода американо-российских отношений из стадии жесткой конфронтации нет. Точнее, есть только одно: стороны начали разговаривать друг с другом. Прошли два раунда консультаций Рябкова с Шерман, теперь вот приезжает Нуланд — но какой эффект будет от ее трехдневного визита?

Единственным практическим результатом могут быть договоренности о смягчении "посольской войны", то есть об облегчении работы дипломатических миссий двух стран. Гарантий, что об этом удастся договориться в ходе визита Нуланд, нет. Но стороны (с американской подачи) уже настолько взаимно затруднили работу посольств и консульств, что даже небольшие послабления сейчас будут выглядеть практически как прорыв.

Хотя основные переговоры у Нуланд пройдут с заместителем министра иностранных дел Рябковым, главными станут две другие встречи — с помощником Путина Ушаковым и заместителем главы президентской администрации Козаком. Ушакову Нуланд, по сути, передаст послание Путину от "коллективного Байдена". То есть обсудит с ним то, что американская администрация хочет донести до Кремля по самым разным вопросам двусторонней повестки (а тут не только отношения двух стран, но и самые разные региональные темы — от Ближнего до Дальнего Востока).

Однако самой болезненной темой станет Украина, которую Нуланд будет обсуждать на встрече с Дмитрием Козаком. Болезненной не только для двусторонних отношений, но и для киевской власти, которая не доверяет уже и своим американским покровителям, даже таким "горячим", как Нуланд.

Тем более что накануне приезда Нуланд в Москву в российской прессе появилась посвященная украинскому руководству статья Дмитрия Медведева — в которой заместитель Путина по Совбезу четко заявил, что любые переговоры с несамостоятельными и необязательными украинскими лидерами, включая Зеленского, не имеют смысла:

«

"Нам с вассалами дело иметь бессмысленно. Дело нужно вести с сюзереном".

Более чем ясный намек на то, что Россия будет обсуждать Украину с американцами. Впрочем, все последние годы Москва и так признавала, что не считает киевские власти субъектом даже в двусторонних отношениях.

Действительно, наша страна ведет борьбу за Украину не с киевской элитой — а с американской, англосаксонской. Значит ли это, что Вашингтон на каких-то условиях может сдать Украину, отступиться от нее, признав бесперспективность попыток ее атлантизации? Конечно, нет — в том числе и невозможны никакие "обмены", то есть признание Штатами того простого факта, что Украина не просто находится в зоне национальных интересов России, но и является частью исторической России и неизбежно вернется к союзу с ней.

На это Штаты не могут пойти ни при каких условиях. Они будут стараться как можно дольше использовать украинскую карту для сдерживания, демонизации и ослабления России. Никакие варианты "разменов" — мы вам Украину, а вы нам ослабление российско-китайского альянса — невозможны. Абсолютно невозможны для России (мы свое и так вернем) и практически невероятны для Штатов.

То есть Вашингтон теоретически был бы рад заплатить Украиной за разрушение российско-китайского альянса, но там понимают, что Россия не примет подобного предложения (а если бы вдруг и приняла — американцы просто не поверили бы в то, что Москва выполнит взятые на себя обязательства).

Потому что, согласившись на подобный "размен", Россия выстрелила бы себе в ногу — держава, которая меняет свои стратегические установки и интересы в глобальном масштабе по просьбе другой страны (пусть и получив от нее за это плату), перестает быть субъектом глобальной политики, не может претендовать на статус одного из архитекторов нового мирового порядка. Украина имеет принципиальное значение для России, но надеяться вернуть ее такой ценой, ценой предательства (не Китая даже, а собственных интересов и собственной же стратегии) — бессмысленно и вредно. Возвращать Украину нужно будет самостоятельно — опираясь, естественно, на ее народ.

А пока для этого еще не пришло время, нужно делать все для того, чтобы уменьшить влияние на нее ее антлантических покровителей. Именно для этого Москве и нужны переговоры с "сюзереном" киевской власти.

Нуланд в качестве ее представителя хочет убедиться, что Украина все еще эффективна для давления на Россию, что на украинском направлении с Москвой можно применять метод кнута и пряника: сначала публично рассуждать о приеме Украины в НАТО, а потом кулуарно обещать Москве — дескать, "не волнуйтесь, мы никогда не примем ее в НАТО". Нуланд хочет понять, до каких пределов можно дразнить Москву на украинском фронте, — так, чтобы не слишком рисковать в какой-то момент вообще потерять такой ценный актив, как "передовой отряд Запада на пути русской экспансии". Она будет пытаться уловить настроения нашего руководства, понять серьезность ("не собираются ли следующей весной эти русские начать войну?") его намерений.

Но, пытаясь прощупать, разведать русские планы, Нуланд не сможет понять главного в нашем отношении к Украине: то, что мы относимся к ней так же, как к самим себе. И не собираемся ни отдавать свое, ни воевать за него с такими же, как мы, — на радость нашим врагам. Но вернем свое — как бы и кто бы ни пытался нам помешать.

И если США думают, что украинская тема еще долго будет помогать им занимать сильную позицию в отношениях с Россией, то их ждет глубокое разочарование. Даже большее, чем афганское.