Как оправдать грабежи и насилие? При правильной идеологии — нет проблем

Представьте, что у вас задача объяснить людям, что это хорошо и правильно — парализовать жизнь города "мирными" демонстрациями, в ходе которых как-то неизбежно горят здания и растаскиваются магазины. Трудно? Вовсе нет. И особенно нетрудно, если вам надо оправдать в собственных глазах свои безобразия. Нет таких безобразий, которые человек не простил бы сам себе, найдя для этого нужные аргументы.

«

Кто-то думал, что американская, британская (далее по списку) публика устраивает эти идейные эксперименты, только если кошмар творится в других странах. Там, где находятся ее геополитические противники. То есть любовь к бунтам — это на экспорт, это такая форма убийства неправильных стран или цивилизаций. Кто-то таких подстрекателей не раз спрашивал: а если то же начнется у вас на улицах, вы тоже будете это оправдывать — то есть совершать самоубийство?

Видимо, в сегодняшней Америке, и не только там, ответ — да. И свое самоубийство тоже будем оправдывать.

Это честно. Потому что показывает: мы имеем дело с идеологами разрушения любых обществ и стран, в том числе и своих.

Но давайте посмотрим, как эта идеология работает и что из себя представляет — то есть обозначим нашего противника. Сначала с ним сложно, потому что он так хорошо аргументирует свою позицию, что не замечаешь дыры в его логике.

Допустим, так: "В Америке протест — это патриотично" (заголовок редакционной, то есть руководяще-идеологической, статьи в The New York Times). Что, и в Америке протестовать так, как сейчас, патриотично? Не только на Майдане или на Болотной? Не может быть. Но вот же — американцы "жаждут исполнения основополагающей национальной идеи: жизни, свободы и счастья".

Они и в США вот такие — жизнь, свобода и счастье? Но смотрим дальше: "Ответственность полиции — не зажимать, а охранять Первую поправку к Конституции, защищающей свободу слова, собрания, прессы и религии".

«

Да, не только в других странах полиция не имеет права охранять закон и порядок, а и в США тоже. Что относится к любой власти в целом: "Сейчас официальным лицам недостаточно сосредотачиваться на защите собственности. Для них даже недостаточно думать лишь о защите жизней, хотя это важно. Им необходимо защищать свободу собрания и самовыражения".

Кстати, о законе и порядке. Вот человек из Калифорнии, Крейг Кор, продюсер и автор текстов для телешоу "Закон и порядок". Записал в эти дни видео для своей страницы на фейсбуке, на пороге дома с винтовкой в руке и текстом: "Вы думаете, что если вы придете громить то, на что я копил всю жизнь, то я в вас не выстрелю?" За это уволен из передачи "Закон и порядок".

Диктаторы — это, оказывается, уже не только за пределами США. Вот в The Washington Post выступает носитель волшебного литературного дара, повелитель слов и образов Салман Рушди. И атакует ненавидимого им президента Дональда Трампа: "Я видел, как возвышаются и падают диктаторы, — пишет Рушди, — и вам сейчас надо поостеречься". (Диктаторы у жителя Нью-Йорка, бывшего индо-пакистано-британца Рушди — это и Индира Ганди, и Зия Уль-Хак, и еще многие, многие; он — либерал классический, ненавидит любую власть, так же как и религию, с кем не бывает.)

Что происходит с человеком, по уши погруженным в либеральные СМИ, которые хором объясняют сейчас уже и американцам: полиция должна становиться на колени перед демонстрантами (объясняет буквально — и это кое-где происходит)? Что делать такому человеку, если одновременно толпа разносит дома или магазины? Наверное, почистив винтовку, искать, нет ли других СМИ, других людей, которые думают по-иному.

И ведь есть. Один из самых замечательных феноменов в США последних нескольких лет — это возникновение и срастание мощной сети нелиберальных СМИ, выросших поначалу буквально из блогов и прочих фейсбуков. Читаем выступление одного из ветеранов этих медиа — Дэниела Гринфилда, которое многое проясняет.

Он проводит одну простую и понятную мысль: в США, по мнению либеральной части общества, одним можно изливать свой гнев (в каких угодно формах, включая насилие), а другим нельзя. "Если ты черный и разгневан на полицию, то твой гнев вызывает восторг. Если ты белый и полон гнева по поводу любой левой идеи, то ты не на той стороне".

Или — "Если ты вешаешь за шею соломенное изображение губернатора-демократа, протестуя против самоизоляции, то ты потеряешь работу. Если ты сбрасываешь статуи, грабишь магазины, швыряешь кирпичи в полицию, то знаменитости помогут выпустить тебя под залог. Насилие, как и гнев, — это вопрос привилегий. У одних они есть, у других нет".

Наконец, говорит он, правильный гнев вообще этим словом не называется. Его лингвистически отмывают до "страсти" и "смелости". Неправильный же гнев "беспокоит" и "опасен". Рассерженные левые протестующие "взывают", рассерженные правые протестующие "угрожают". Правильный гнев — это левый. Неправильный — это правый.

Не Рушди, но пишет хорошо. То есть когда вы превращаете в кошмар жизнь людей вокруг вас, то это может быть оправданно, если вы придерживаетесь правильной идеологии. Но при неправильной те же самые действия должны быть наказуемы и вызывать ужас.

Теперь насчет нашего гнева. Легко нам (или китайцам, или жертвам арабских бунтов и киевского Майдана) было думать, что источник наших бед — это Америка. Страна с целенаправленной политикой разрушения всего ей не нравящегося в окружающем мире, политикой, которую поддерживает вся американская нация и ее государство. Легко потому, что у врага есть четкое лицо — территория, которую (теоретически) можно достать хоть из рогатки, не говоря о чем-то менее приятном.

И тут эта Америка показывает нам, что дело не в территории с названием и неизменной политикой, а в чем-то куда менее ощутимом — в наборе определенных идей лишь части тамошнего населения и наборе методов продвижения таковых. А идеи — это вам не территория, они нематериальны, и бороться с ними несколько сложнее. Такая вот неприятная для кого-то реальность.