Татьяна живет в Твери, в районе частной застройки, недалеко от железнодорожного вокзала. Не в центре, но и не на окраине. «Родилась-то я в Сибири, в городе Братске, — рассказывает она при знакомстве. — А сюда родители переехали, когда мне лет пять было. Из-за меня». И уточняет: Тверь (тогда — Калинин) — родина ее отца. В Сибири он оказался, когда призвали в армию. Демобилизовавшись, остался подзаработать. Встретил женщину, расписались. Родились две дочери.

«Но года в три у меня возникли проблемы со здоровьем, — вспоминает Татьяна. — Из-за вредных производств, которых в той местности немало, появилась аллергия. После каждого выброса я задыхалась, кожа покрывалась коркой. Вот и пришлось семье менять место жительства». По словам Тани, детство у нее было, как у всех тогда, — советское. Со школой, кружками, пионерскими сборами. Свободное время проводили на улице, в дворовых компаниях.

Родители сопротивлялись: мол, рано, учиться надо, успеете еще. Но узнав, что Таня беременна, смирились. Сыграли свадьбу.

«Без малого пятнадцать лет мы с ним прожили. Родились Леша, Дима, Оля. Сначала неплохо все было. Андрей на стройке работал — автокрановщиком. Я детьми, хозяйством занималась. Но, понимаете, мать у него пьющая была. Постепенно и он к ее компании прибился, тоже привык к рюмке прикладываться. Потом скандалить стал, драться. В общем, в 2000-м не выдержала я, ушла. В никуда буквально. Последняя капля — когда он в годовалую Олю разбитой тумбочкой швырнул. Угодил ребенку прямо в голову, повредил глаз».

«Угробили его дружки мамины, забили до смерти, — снова переживает трагедию Таня. — Он, мертвый, еще три дня возле квартиры завернутым в ковер лежал. А потом месяц в морге — как неопознанный. Когда нам его показали, там одна труха осталась».

Еще дважды она пыталась обрести личное счастье. «Со вторым мы не расписаны были, так жили. В 2005-м Настя у нас родилась. Он на заводе лифтового оборудования работал. На первых порах спиртным не злоупотреблял. Но когда предприятие закрыли, от безделья тоже запил».

Татьяна решила бороться за любовь. Отвела к врачу, закодировала, спасла от алкоголизма. Однако, бросив пить, муж вдруг начал активно интересоваться женским полом. «Простила одну измену, другую. В результате он взял и к жене друга своего ушел. Когда Вике — второй дочке нашей — всего-то два года было. Ну да Бог ему судья, как говорится».

После второй неудачи Татьяна решила: хватит. Работала без выходных — продавцом в табачном киоске. И все же опять в ее жизни появился мужчина. «Он с соседями дружил. Часто в гостях у них бывал. С ребятней моей на улице играл, потом и к нам захаживать начал. Помогал по дому, хозяйству. Короче, подкупило меня его отношение. К семье, детям. Сошлись, стали жить, он просил меня родить. Мальчика хотел».

Но, когда в 2016-м на свет появился Даня, и этого мужа как подменили. «Все те же пьянки, ругань. Дети мои ему, видите ли, мешали. Знаю, что мать его таким образом настраивала. Она и мне не раз говорила: пусть твои старшие лучше к папам идут». В это время семья Татьяны уже два года жила в доме, доставшемся после смерти первого мужа и его матери: та тоже вскоре умерла, с похмелья выпив технического спирта.

Уйдя от Андрея, Татьяна с тремя детьми семь лет снимала квартиру у знакомых. «За аренду не платили, только коммуналку. Я, конечно, обращалась к властям. Требовала, просила, умоляла. Все обещали помочь, но так и не предоставили никакого жилья. А в 2014-м, когда свекрови не стало, нам наследство это вдруг перепало. Нет, не весь дом, только часть — две комнаты и кухня-пристройка. С нее-то, кстати, пожар и начался».

Ту мартовскую ночь Татьяна не может вспоминать без содрогания. «Вы знаете, было так страшно. Я просто обезумела от ужаса. Не знала, куда бежать, что хватать. Кругом огонь, дым, и Даня, как назло, с температурой. Я его в комбинезон запихиваю, а он обратно на кровать валится и глаза открыть не может».

Первым огонь заметил сосед, который рано утром встал на работу и подошел к окну. Увидел дымок у Таниного дома и подумал, что ребята плохо затушили мангал после жарки шашлыка. Когда через пару минут опять выглянул, угол кухни уже полыхал.

«Соседи вызвали пожарных, а из огня нам помог выбраться совершенно незнакомый человек, — говорит Татьяна. — Шофер грузовика, приехавший за товаром на продуктовую базу, что неподалеку, тоже увидел пламя. Недолго думая, сломал забор, подбежал к дому, выбил окно, и мы вылезли. Я только документы успела схватить».

Пожарные приехали быстро. До комнат огонь не добрался. Но при тушении дом так залили водой, что он просыхал несколько месяцев. И если часть мебели удалось спасти, то почти все вещи пропали — либо сгорели, либо сгнили от сырости. «Сейчас пользуемся тем, что добрые люди собрали, — одежду, обувь, посуду, постельное белье, подушки, полотенца, — перечисляет Татьяна. — В соцзащите тоже кое-что выдали — одеяло, например. Правда, только одно».

Таня не устает благодарить Бога за то, что в огне не пострадали ни она, ни дети. «Единственное — Тошку не спасли, собачку нашу, — вздыхает она, смахивая набежавшие слезы. — Вообще, он в доме всегда жил, а накануне пожара я его на цепь посадила. Говорю же, Даня болел, кашлял сильно. Чтобы шерсть собачья его не раздражала лишний раз, я и отправила Тошку в будку. Когда мы уже выскочили из горящего дома, я только про пса вспомнила. Кинулась было за ним, но удержали, не пустили меня к полыхающей кухне».

Согласно заключению экспертизы, причина пожара — поджог. «Убей, не знаю, кому мы помешали, — пожимает плечами Татьяна. — Виновника так и не установили. Я всю голову сломала, но ни на кого подумать не могу. Вроде не было у нас ни с кем ссор серьезных или конфликтов. Да и кем надо быть, чтобы пойти на такое? Поджечь дом, в котором спят дети».

После трагедии Татьяну с детьми перевез к себе в квартиру Данин отец. «У него однушка своя. Поначалу согласился нас приютить. Хотя отношения к тому времени между нами были странные — не вместе уже вроде, но еще и не врозь. Хватило его ненадолго: ровно через три дня выставил нас на улицу. В два часа ночи. Почему? Да очень просто: надоели мы ему».

После полутора месяцев скитаний по знакомым Татьяне все-таки удалось выбить комнату в общежитии. «Сначала меня даже слушать не хотели, говорили: «Тебе старшие дети квартиру могут снять». Дескать, ты их вырастила, вот пусть и помогают теперь. Но у Леши и Димы свои семьи уже, Оля — студентка. Откуда у них такие деньги?»

Переехали в общежитие, еще в советское время оборудованное в старинном здании бывших Морозовских казарм. Однако через три недели стало понятно: здесь они жить не смогут. Кухня — общая, туалет — тоже. И находится он в конце длиннющего коридора. Однажды трехлетний Даня отправился туда без сопровождения взрослых. Вышел из комнаты, а мимо него вдруг пролетел остро отточенный нож. Оказалось, сосед упражнялся в метании в кухонную дверь. Мальчик так перепугался, что у него начались проблемы со здоровьем.

«Представляете, он сутками мог не ходить в туалет, — рассказывает Татьяна. — Я несколько раз к врачам обращалась, но они говорили: ничего страшного, пройдет. Это, мол, чисто психологическая реакция. Тогда я поняла, что пора нам домой возвращаться. К тому же лето наступило и дом наш на солнышке постепенно подсыхал. Вот только крыши не было — полностью сгорела».

Татьяна решила восстановить жилье собственными силами. Поинтересовалась, во сколько может обойтись новая кровля. «Оказалось, миллион, — называет она сумму. — Я поняла, что этих денег мне не собрать никогда. Понимаете, в комнатах мы еще худо-бедно сами порядок сможем навести — тут подкрасим, там подмажем, кое-где обои переклеим. Но с ремонтом крыши в одиночку не справиться. Никак».

В соцзащите, куда Татьяна обратилась в порыве отчаяния, сообщили, что деньгами не посодействуют, но совет дадут. «Сказали, есть у нас в Твери благотворительный фонд — «Константа» называется, так они многим помощь оказывают. Подумав, пошла туда — без особой надежды. Если многие нуждаются, то где же на всех найти? Но, представляете, произошло чудо. По-другому это и не назовешь».

Через некоторое время у нее во дворе вдруг закипела работа. «Константа» объявила сбор средств, и вскоре набралась нужная сумма. Они сами закупили весь материал — деревянные перекрытия, доски, листовое железо — и рабочих грамотных организовали.

В общем, чудеса, да и только. Мы нарадоваться не могли. Думали, вот крышу перекроют, тогда и мы за ремонт возьмемся: сначала комнаты отделаем, а летом денег подкопим и за кухню с туалетом примемся. Ведь на их месте сейчас пепелище», — объясняет Татьяна.

За крышу взялись в марте, незадолго до карантина. К счастью, успели. А вот с мечтой о кухне и нормальной уборной многодетной семье пришлось если не расстаться, то отложить на неопределенный срок. 

«Я в торговле трудилась, — объясняет Таня. — А сейчас закрыто все. Работы нет, денег тоже. Какое строительство теперь? Выжить бы, прокормиться элементарно». Сейчас доход семьи складывается из ежемесячного пособия в семь тысяч рублей и алиментов Даниного отца. «Я не подавала в суд, — признается Татьяна. — Он сам приносит, по пять тысяч рублей в месяц примерно. Да, небогато живем. Но ничего. Иногда старшие кое-что подкидывают. А эпидемия пройдет, торговля возобновится, так и я на работу смогу вернуться. Надеюсь».

Таня говорит, что, несмотря ни на что, они чувствуют себя счастливыми: живут вместе, дружно, пусть и в обгоревшем, но собственном доме, а теперь еще и с надежной крышей над головой.