Вышинский о свободе слова на Украине. Первая статья после освобождения

Эксклюзив "Украина.ру"

Июльской ночью в камере Лукьяновской тюрьмы я проснулся от грохота за окном. Подумал, что гром — сильно бабахнуло. Выглянул через решетку, но небо было чистым. Утром из новостей узнал, что из гранатомета обстреляли новостной украинский канал "112" — его офис в двух кварталах от Лукьяновки.

Вот так сегодня может выглядеть свобода слова на Украине — журналист сидит в тюрьме и слышит, как стреляют из гранатомета по офису его коллег. Выходя из СИЗО в конце августа, я думал, что такое обхождение со СМИ и журналистами — заключение в тюрьму по надуманным поводам, обыски в редакциях, угрозы и прямые нападения, в том числе и с гранатометами наперевес, убийства (как это было с Олесем Бузиной) — должно остаться в прошлом. Было при Порошенко, с ним и уйдет.

Но по "112"-му по-прежнему стреляют — теперь уже решениями чиновников Нацсовета по ТВ и радио, которые отняли у канала лицензию на вещание в "цифре" и лишили канал почти половины аудитории.

Что интересно — канал обвиняют в том же, в чем следователи СБУ обвиняют и меня: разжигание межнациональной розни, 161-я статья УК Украины. Причем нам в вину ставят, что в рамках профессиональных стандартов мы с коллегами давали возможность высказываться разным экспертам, подчеркивая, что их мнение может не совпадать с мнением редакции.

Свобода слова — превыше всего, а значит, зритель может знать о разных взглядах. За "112"-м на очереди еще один новостной канал, NewsOne — у него тоже хотят отнять лицензию. И на тех же основаниях — Нацсовет усмотрел "разжигание национальной, расовой, религиозной вражды и ненависти" в словах гостей, которые прозвучали на NewsOne. Их общий смысл сводился к одному — люди в Донбассе, объединившиеся в народные республики, не вернутся на Украину до тех пор, пока Киев не откажется от разделения своих граждан на "правильных" и "неправильных" украинцев. "Правильные" — те, что стремятся говорить и учить своих детей только на украинском, ходят в недавно созданную Православную церковь Украины (ту, что с томосом), гордятся Бандерой и не любят Россию и все русское. "Неправильные" — у которых все не так, по-другому. Не делите людей и дайте им самим возможность выбрать язык для обучения детей и общения с государством, оставьте в покое церковь и память о героях, не переименовывайте улицы — это же так просто, говорили эксперты и гости. Но нет, даже говорить об этом в эфирах и на электронных и печатных страницах СМИ — крамола.

Понятно, что продолжение давления на журналистов и свободу слова можно списать на рецидив порошенковских времен — в том же Нацсовете по ТВ и радио до сих пор из восьми членов только один назначен при Зеленском, остальные — еще при Порошенко. И они вполне могут "гнобить" каналы по просьбе бывшего шефа, подставляя президента нового. Типа, смотрите, при Зеленском даже хуже, чем при Порошенко, — в его бытность не отнимали лицензии, хотя "активисты" и депутаты Рады требовали, а вот при Зеленском ишь как дело обернулось… Но даже такая версия вряд ли может служить оправданием Зеленскому — он до сих пор не отреагировал на "наезды" Нацсовета на каналы ни словом (записал бы блог, как любит, о недопустимости такого отношения к журналистам и свободе слова), ни делом (сменить половину членов Нацсовета в условиях тотального большинства "слуг народа" в Раде — дело часа-двух работы, вторая половина — это просто должны быть назначенцы президента).

А ведь надежды на быстрые изменения с приходом Зеленского и у меня, и у других моих коллег на Украине были. Вот как об этом пишет в социальной сети из вынужденной эмиграции главный редактор сайта Страна.ua Игорь Гужва (после возбуждения двух уголовных дел он попросил политического убежища в Австрии).

"Надежд было немного, но были: 1. Закрытие сфабрикованных и политически мотивированных уголовных дел. 2. Прекращение атак на СМИ и попыток закрыть за их редакционную политику (или позицию собственника). 3. Прекращение безнаказанного уличного беспредела (по отношению к СМИ. — Прим. ред.) со стороны ультраправых, — пишет Гужва. — По первым двум пунктам уже есть определенность, но, увы, отрицательная. Сфабрикованные во времена Порошено уголовные дела против журналистов до сих пор не закрыты. Зато власти пытаются прекратить вещание каналов "112" и NewsOne, при этом делается это более активно, чем при Порошенко. Неутешительные выводы…"

Самые большие надежды были связаны с закрытием уголовных дел против журналистов — их как минимум 12 плюс мое. Я уже называл фамилии коллег и публиковал список с обстоятельствами дел и обвинениями — они у всех практически одинаковы. Госизмена (111-я статья УК Украины), призывы к свержению конституционного строя (109-я), изменению госграницы Украины — в просторечии "сепаратизм" (110-я) и содействие деятельности террористических организаций (258-я, часть 3-я).

До недавнего времени с такими статьями любой человек до и во время суда должен был находиться в тюрьме. Без вариантов. Это был некий механизм устрашения журналистов, который вовсю заработал при президентстве Порошенко и обороты набрал перед президентскими выборами. Порошенко провалился, а львовская журналистка Елена Бойко до сих пор в тюрьме, я провел там больше года, иванофранковец Руслан Коцаба — почти полтора, Евгений Тимонин и Дмитрий Василец — по два года с лишним. Даже выйдя из-за решетки, мы все по-прежнему остаемся в подвешенном состоянии — ни одно дело не закрыто, редкие оправдательные приговоры обжалованы, перспективы по-прежнему не самые радужные…

При Порошенко журналистов на Украине не только сажали в тюрьмы — их лишали работы, выдавливали из страны, устраивали гонения и репрессии целым редакциям и коллективам. Так давило государство, при этом националисты из радикальных организаций ("Национальный корпус", "С14") совершали поджоги редакций, как это было с "Интером", угрожают расправой журналистам, организовывают демарши под телеканалами.

Журналистов на Украине убивают за их профессиональную деятельность и убеждения. Павел Шеремет погиб 20 июля 2016 года в Киеве в результате взрыва автомобиля. Следствие считает месть за профессиональную деятельность главной версией убийства журналиста. Олеся Бузину убили в апреле 2015-го у порога собственного дома выстрелами в упор, но обвиняемых по делу после краткосрочного заключения выпустили на свободу из зала суда. Суд тянется более трех лет, перспектива осуждения обвиняемых туманна. Тем временем один из них — Андрей Медведько — недавно был даже избран в общественный совет по контролю за Национальным антикоррупционным бюро Украины.

Под гнетом не только украинские коллеги — всех российских журналистов окрестили "пропагандистами", все федеральные телеканалы — "кремлевской пропагандой", их вещание запретили. Кроме того, составили санкционные списки с именами моих коллег на несколько страниц и массово не пускали или выгоняли — кого с поезда снимали на границе, кого хватали на Крещатике и насильно сажали в самолет, после чего запрещали на годы въезд в страну. Под раздачу попадали и другие коллеги — в марте 19-го не пустили на Украину итальянского журналиста государственного телевидения RAI Марка Иннаро. Он собирался освещать президентские выборы, но был объявлен "угрозой национальной безопасности". То же самое произошло с журналистом из Австрии Кристианом Вершютцем. Послы возмущаются, коллеги недоумевают: как подобная практика уживается с "европейским вектором" Украины?

Несмотря на большинство в Раде, на высокие рейтинги Зеленского, на кадровые чистки и публичные порки чиновников порошенковских времен, нынешняя украинская власть слаба. У нее не хватает силы и мужества прекратить сфабрикованные во времена Порошенко дела против журналистов, остановить давление на редакции и телеканалы за их позицию и редакционную политику, нет воли дать по рукам радикальным "активистам", которые кошмарят "неправильных" журналистов и СМИ, отменить санкционные списки и открыть страну для российских и других журналистов.

Но рано или поздно Зеленскому и его команде нужно будет найти и силы, и волю, чтобы сделать все эти шаги. Если этого не произойдет, значит, борьба за свободу слова на Украине будет по-прежнему оборачиваться потенциальной несвободой для журналистов. Я же уверен: свободы слова без свободных журналистов не бывает.