Турция — Западу: почему нам запрещают ядерное оружие?

У Вашингтона и Берлина появилась новая головная боль — Реджеп Тайип Эрдоган, который смог нащупать болевые точки западных партнеров. Если смотреть на его недавние действия, то может создаться впечатление, что покупка российских комплексов ПВО С-400 придала турецкому лидеру дополнительную уверенность в собственных силах, а неспособность Вашингтона и Брюсселя по-настоящему "наказать" Анкару за эту сделку стала для него доказательством того, что его конфронтационная стратегия является правильной. Логично, что в случае обнаружения эффективного способа продвигать национальные интересы этот способ будет применен снова и снова. В теории и США, и Евросоюз располагают достаточно мощными рычагами воздействия на Турцию, но практика систематически оказывается сложнее теории.

Всего несколько недель назад эксперты занимались в основном обсуждением того, насколько дорого Эрдогану обойдется покупка российских комплексов С-400. На практике получилось, что Эрдогану не только не был нанесен хоть сколь-нибудь серьезный ущерб, но он еще и смог сделать несколько жестов, обнуляющих всю американскую месть. Американские журналисты прекрасно поняли, зачем турецкий лидер приезжал на аэрошоу МАКС, и правильно описали дипломатический контекст его заявлений: "После того как США выгнали Турцию из программы F-35, Эрдоган пошутил о покупке российского передового истребителя Су-57", — писал американский портал Business Insider. В данном случае не имеет значения, насколько близка или вероятна сделка по покупке российских военных самолетов. Тут другой месседж всему миру, который сводится к тому, что Анкару не волнует исключение из американских военно-технологических схем и что в случае необходимости у Турции есть вполне адекватные альтернативы, за использование которых ее не смогут наказать.

После столь впечатляющей демонстрации многовекторности можно было и поднять ставки, намекнув на ядерные (в самом прямом смысле) амбиции. Заявления Эрдогана о недопустимости того, что другие страны ограничивают возможности Турции в плане получения ядерного оружия, можно интерпретировать как угодно, но дело тут не в технологиях и не в том, сколько лет может потребоваться на создание турецкого ядерного арсенала. Дипломатический месседж совсем другой, и он четко виден из сравнения, которое сделал турецкий лидер в своем скандальном выступлении: "В некоторых странах есть ракеты с ядерными боеголовками, причем не одна и не две. Но (они говорят нам, что. — Прим. ред.) мы не можем их получить. Я не могу этого принять. <...> У нас Израиль рядом, это почти соседи. Они пугают (другие страны. — Прим. ред.), обладая ими. Никто не может их тронуть." (цитата по Рейтер).

Конечно, можно увидеть в этом заявлении просто популистский трюк, направленный на внутреннюю аудиторию. Есть достаточно экспертов, которые поддержат именно эту версию событий, но вряд ли это объяснение является исчерпывающим. Если эпоха Трампа чему-то научила мир, так это тому, что наличие ядерного оружия или нахождение буквально на грани обладания ядерным оружием — это единственная эффективная защита от американской дипломатической или даже военной агрессии, что хорошо видно на примере КНДР, которую Трамп уже устал пугать авианосцами. Заметим, что членство Турции в НАТО не стало фактором, который помог бы оградить Эрдогана от нескольких попыток государственного переворота и путча, организаторы которых пользовались и пользуются откровенной американской поддержкой. Эрдоган как бы задает вопрос: а зачем такое НАТО, если обладание ядерным оружием — это самая лучшая защита, и почему это только у Израиля есть привилегия в виде обладания этим эффективным инструментом сдерживания?

При других обстоятельствах Анкару демонстративно наказали бы просто за публичную постановку таких вопросов, но Эрдоган уже выяснил экспериментальным путем, что Вашингтон, Берлин и Брюссель будут терпеть. Вашингтон будет терпеть для того, чтобы не случилось "обрушение юго-восточного фланга НАТО". А Берлин с Брюсселем будут терпеть из-за того, что в руках турецкого лидера находится политический эквивалент ядерного оружия, а именно — миллионы ближневосточных беженцев, перед которыми он может широко распахнуть "ворота в Евросоюз". После того как президент Эрдоган потребовал от Евросоюза оплатить операцию по репатриации в "сирийскую зону безопасности" беженцев, находящихся в Турции, вдруг обнаружилось, что у Евросоюза нет способов эффективного воздействия на Анкару.

Раньше можно было пугать турецкое руководство блокированием переговоров по интеграции Турции с Евросоюзом, но сейчас рядовые сторонники Эрдогана и значительная часть политической элиты уже понимают, что эти переговоры изначально были фикцией, что наследников Османской империи в качестве полноценных участников союза в ЕС не пустят никогда и что эта европейская позиция является принципиальной. Это осознание привело к тому, что меры дипломатического воздействия теперь не работают. Более того, даже попытки как-то надавить на Турцию с помощью формальных и неформальных экономических мер лишь ухудшают отношения и вдохновляют Анкару на многовекторность и поиск способов заставить европейцев возместить нанесенный материальный ущерб. Как сказал по этому поводу сам Эрдоган: "ЕС вообще нарушил все взятые на себя обязательства, лишив Турцию возможности стать полноправным членом, нашим ответом на это будет поиск новых вариантов от Африки до Южной Америки. <...> Те, кто пытался загнать нашу страну в угол более или менее скрытыми эмбарго, направили нас на максимальное развитие своего потенциала во всех сферах, от промышленности до технологий, от сельского хозяйства до энергетики".

Если болевая точка США — это НАТО и Ближний Восток, куда Вашингтону очень не хочется пускать российское или китайское влияние, то болевой точкой Евросоюза является "западный либерализм", от которого не может отказаться ни Ангела Меркель, ни Эммануэль Макрон, ни Еврокомиссия. На возможный наплыв ближневосточных беженцев через Турцию можно ответить жестко и легко: "суда с беженцами будут задержаны, а всех беженцев европейские погранслужбы вернут на территорию Турции или Сирии", и уже одного такого заявления хватит, чтобы обнулить почти любые риски такого рода, — беженцы просто не захотят покидать Турцию.

Проблема в том, что любого европейского политика, который посмеет предложить такое или аналогичное, пусть более мягкое, решение, немедленно обвинят в ксенофобии, а его карьера окажется под угрозой. С другой стороны, пускать миллион ближневосточных беженцев в Евросоюз тоже нельзя, ибо политическая система Евросоюза не выдержит повторения "кризиса мигрантов" образца 2015 года. Вот и получается, что у президента Эрдогана есть идеальный инструмент принуждения Евросоюза, а у Евросоюза нет ни способов купирования последствий, ни каких-либо достойных сдерживающих мер. Конечно, можно объявить Турции тотальное эмбарго, а также закрыть турецким банкам доступ к европейской финансовой системе и расчетам в евро, но Турция это переживет, несмотря на все экономические потери. А вот в случае появления в Германии еще одного миллиона ближневосточных беженцев Ангелу Меркель спасет только чудо.

Можно сказать, что президент Турции нашел идеальную схему взаимодействия с Евросоюзом и США. Оказалось, что самый лучший подход заключается совсем не в том, чтобы выполнять любые прихоти эмиссаров из Брюсселя или Вашингтона, унижаться перед ними и жертвовать национальными интересами. Совсем наоборот: если найти нужные болевые точки и решительно подавлять попытки устроить очередную "цветную революцию", то выясняется, что можно сохранять определенную независимость и даже слегка выкручивать руки серьезным геополитическим игрокам. По мере того как пример Эрдогана будет вдохновлять других лидеров стран, привыкших во всем оглядываться на американские и европейские посольства, западная гегемония будет все быстрее уходить в прошлое.