«Вы меня сразу узнаете. Я здесь одна такая — блестящая, — шутит Марина, договариваясь о месте встречи в аэропорту Шереметьево. — Надо же, буквально в воздухе перехватили. Я же улетаю сегодня. Минимум на год, в идеале — навсегда».

Оказалось, Марина летит на собственную свадьбу. В далекий американский штат Техас. По ее словам, с женихом — Фернандо — познакомились, когда она уже рассталась с волосами, в том числе с искусственными. «Понимаете, открыться новому чувству я смогла, только сняв парик. Я наконец перестала бояться, стесняться, прятаться. Прекратила зависеть от стереотипов и чужого мнения. Вновь почувствовала уверенность в себе и собственной привлекательности. И вот тогда я встретила настоящую любовь. Как ни странно, первую».

«Я — москвичка, но в детстве несколько лет прожила в Тверской области, в поселке Завидово, — рассказывает собеседница. — Там, в местном заповеднике, папа работал ветеринаром». Однажды девочка проснулась среди ночи и обнаружила, что дома она одна. Ее мама тогда была студенткой, по учебе часто уезжала в Москву. Отца иногда вызывали на службу в неурочное время. Бывало, и ночью.

«Случилась беда с каким-то животным, и папа ушел потихоньку. А я вдруг проснулась, увидела, что дома никого нет, страшно испугалась, — вспоминает тот случай Марина. — Мне кажется, пережитый стресс и послужил толчком к началу болезни. По крайней мере, вскоре обнаружились первые очаги».

В последующие семь лет волосы то выпадали местами, то вырастали вновь. Однако в 16 лет девушка полностью облысела. Навсегда.

С этого момента в жизни Марины появился парик. На изготовление первого ушло полгода. Все это время она просидела дома, безвылазно.

«В те годы парики делали в постижерных мастерских. Они стоили баснословных денег. Чтобы обошлось дешевле, нужно было самому искать волосы. Помню, мамины подруги приносили нам косы своих дочерей».

Марина ждала первый парик как избавление. Думала, надев его, снова станет прежней — очаровательной и беззаботной. Но реальность оказалась печальнее.

«Впервые водрузив на голову это волосяное сооружение, я навсегда лишилась покоя, — признается собеседница. — О том, чтобы расслабиться хотя бы на минуту, не шло и речи: парик, прикрепленный к голове при помощи резинок, постоянно норовил съехать набок, а то и вовсе слететь».

«Понимаете, человек, который ходит в парике, уверен, что этого никто не замечает. Дескать, пристроив на голове этакую волосяную шапку, он становится таким же, как все. Люди думают, что, купив парик, они приобретают себе право на обычную жизнь. В реальности же получают устойчивый психоз».

После школы Марина поступила на филологический. Окончив его, решила стать журналистом. «Дело в том, что алопеция — не единственная моя проблема: я еще и сильно заикалась, — уточняет она. — Чтобы разом бросить вызов всем комплексам, выбрала публичную профессию, предполагающую постоянную коммуникацию. Так я оказалась на радио».

В первое время начинающая радиожурналистка избегала прямого эфира, предпочитала записывать передачи в студии. Однако заикание уменьшалось, потом исчезло совсем. Таким образом, одну из проблем Марине удалось решить. Со второй же предстояло жить до конца дней. И нужно было этому учиться.

«С тех пор как облысела, я тщательно скрывала это. От всех. Сначала мою самую страшную тайну знали только родители. Потом это случайно открылось школьным подругам. Во время устроенной нами пижамной вечеринки мы дрались подушками. Один меткий удар оставил меня с непокрытой головой: парик улетел вместе с подушкой. Девчонки сначала обалдели, а потом мы все захохотали. Но в итоге я все-таки взяла с них клятву никогда и никому об этом не рассказывать».

Также до поры о том, как в действительности выглядит Марина, не знали и ее ухажеры. Например, будущий отец дочери впервые увидел возлюбленную без волос, только когда они стали вместе жить. «Да и то не сразу, — смеется Марина. — Парик с меня слетел как-то ночью, прямо во время любовных утех». Она не могла сама признаться в том, что лысая. Это было сродни самоубийству. Думала, как только мужчина узнает правду, сразу бросит ее.

Но самое главное, храня свой секрет, она и себе не давала воли в чувствах. «В женихи осознанно выбирала кого похуже, чтобы не прикипать душой. Была уверена: рано или поздно все откроется, и придется расстаться. Искренне считала, что никто из нормальных людей не полюбит лысую».

Под дамокловым мечом разоблачения Марина прожила без малого 20 лет. Все эти годы ежеминутно боялась, что сейчас все обо всем узнают. «Точки невозврата я достигла, когда мне стукнуло 35. Тогда я уже работала на телевидении, продюсером. Как-то раз, возвращаясь со съемки, зацепилась париком за дверцу машины. Поймала его на лету, быстро водрузила обратно, но в глаза коллегам больше смотреть не могла. Весь день ждала, что слух разнесется и наши острословы наградят меня обидным эпитетом».

В тот день, придя домой, Марина поняла: больше так жить нельзя. И решила выйти из тени. Избавиться от липкого страха, надоевшей лжи.

«Я взяла отпуск и поехала в Италию. С подругой, перед которой не нужно было притворяться. На улицах Рима я впервые появилась с голой головой. Сначала вздрагивала от каждого прямого взгляда и случайного смешка за спиной. А потом поняла: по большому счету, окружающим все равно, как я выгляжу. У них и без меня полно забот. И мне вдруг стало так легко! Впервые за долгие годы».

«Обнажив голову», Марина попробовала перекроить и собственную судьбу. Стала изучать психологию. Поняла: это и есть ее призвание. Освоила азы лайф-коучинга. Начала применять свои знания на практике. «Пять лет назад я вдруг подумала: хорошо бы найти подруг по несчастью. Узнать, как им живется, и при необходимости помочь. Поискала информацию в интернете, нашла несколько закрытых сообществ, где девочки общались в обстановке строжайшей секретности, чтобы, не дай Бог, не обнаружить себя».

«Может, я дала ресурсу неудачное название или просто не пришло время — за три года желающих войти в наш круг почти не нашлось. И когда я была готова поставить крест на своем детище, вдруг случился прорыв. Одна за другой стали откликаться девушки, которые, как и я, устали жить под покровом тайны. Они мечтали снять парики и открыть новую страницу собственной истории».

Одной из первых на брошенный Мариной клич отозвалась Ольга Забелина. У этой высокой, стройной улыбчивой девушки с красивыми глазами волосы выпали в выпускном классе. А первые признаки алопеции проявились еще в детсадовском возрасте — в пять лет. «Роскошной шевелюры у меня не было никогда, — начинает свой рассказ Ольга. — Длинную косу — мечту всех мам и девочек — вырастить так и не удалось. Кстати, в детстве из-за проблем с волосами больше переживала мама, а не я. И впервые надеть парик мне предложила тоже она».

Доход в семье Ольги был не очень высоким, поэтому с выбором искусственной прически для дочери особо не заморачивались. Парик купили на ближайшем вещевом рынке. Китайский, из синтетических волос. «Вообще, качественный парик — это дорогое удовольствие, — делится опытом девушка. — Если он сделан из натурального сырья, цена, в зависимости от длины прядей, — 120-150 тысяч. Дороже всего парики из славянских волос, на порядок дешевле — из азиатских».

При этом даже самый качественный парик при ежедневном использовании теряет товарный вид через полгода, максимум — год. Китайскую «куафюру» можно приобрести за сумму в десять раз меньшую. Однако он быстро превращается в паклю, особенно в местах соприкосновения с одеждой, да и кожа головы раздражается в те же десять раз сильнее.

«Голова потеет, зудит и саднит в любом парике: как супердорогом, так и дешевом, — поясняет Забелина. — Они различаются лишь степенью негативного воздействия. В любом случае, что бы ни венчало твою голову, целый день только и ждешь, когда придешь домой и снимешь эту «красоту». Хотя многие девочки не расстаются с париком даже ночью — боятся, что муж или дети увидят их лысыми. Честно, я не представляю, как они это выдерживают».

Отказаться от искусственной шевелюры Ольга решилась два года назад. В этом ей помогла Марина Золотова. «Когда я нашла созданный ею сайт «Алопетянка», ужасно обрадовалась. Конечно, с определенного возраста я понимала, что не одна такая. Но ни разу в жизни не видела ни одной женщины с алопецией. Да это и немудрено — мы же все окутаны тайной», — добавляет сарказма в повествование девушка. Она вспоминает — впервые оказавшись в компании безволосых подруг, поняла, что нашла-таки свой круг. Однако обнажила голову не сразу.

«Марина пригласила меня принять участие в фотосессии, где мы должны были предстать в естественном обличье на московских улицах, — вспоминает собеседница. — И что вы думаете? Съемку я назначила на шесть утра. Не смогла преодолеть барьер зависимости. От парика. Но уже через несколько дней, когда увидела фото, избавилась от парика раз и навсегда. Потому что поняла: без волос я гораздо притягательнее».

А вот у Светланы Кононченко — еще одной участницы безволосого сообщества — собственный вид без парика не вызвал радостных эмоций: она себе категорически не понравилась. Однако это не остановило, а, напротив, лишь подхлестнуло ее. К переменам. Внешним и внутренним.

«У меня алопеция началась в зрелом возрасте, — говорит Светлана. — Первые очаги обозначились после рождения третьего ребенка — дочери, ей сейчас девять. Обнаружились случайно, при визите к парикмахеру. Я не придала этому большого значения: у женщин после родов чего только не выпадает — и зубы, и волосы, и ногти могут слезть. Но когда ситуация ухудшилась, побежала по врачам.

Интересно, что многие медики об алопеции даже не слышали. В результате меня проверили на все, что можно, — и везде я была здорова. Когда нашла хорошего трихолога, выполняла все рекомендации: и гормоны колола в голову, и втирала все подряд. Не добившись улучшения, обратилась к «высшим» силам — знахарям и экстрасенсам. Но никто мне не помог — через некоторое время я облысела».

Светлана работает ведущим бухгалтером в крупной торговой компании. Коллектив, по ее словам, хороший. Тем не менее появиться в офисе с голой головой долго не могла. «Повязывала платочки, потом обратилась к парикам, — вздыхает собеседница. — А это целая история: найти, заказать, купить, научиться за ним ухаживать, но самое главное — носить. Меня преследовало ощущение, что у меня на голове меховая шапка. Знаете, такая копна».

«Два года я промучилась и однажды решила: все, хватит, буду ходить лысая, — продолжает собеседница. — Но все-таки чуть приукрасила себя — сделала на голове татуировку. И это был только первый шаг в моем преображении».

Впервые увидев себя без волос, Светлана поняла, что ей придется измениться. Для начала внешне. «Такая «прическа» совершенно не шла моему круглому лицу и полноватой фигуре, — отмечает она. — Надо худеть. Занялась спортом, изменила питание. То есть стала подгонять себя под новый образ, а не наоборот».

Светлана подчеркивает, что у нее прекрасный муж, который во всем поддерживает ее, и замечательные дети. «Старшие так просто гордятся мной. Говорят, ты у нас такая классная! А что может быть ценнее для матери». Лишь однажды она испытала отчаяние, когда младшая дочь, рассматривая свадебные фотографии, с детской непосредственностью поинтересовалась: «Мам, а ты уже никогда не будешь такой красивой, как здесь?»

Проглотив слезы, Светлана ответила девочке, что, конечно же, будет. Пусть не в белом платье невесты, пусть без выбивающихся из-под фаты волос, но она обязательно будет красивой. «Думаю, мне повезло больше, чем некоторым моим подругам по сообществу, — рассуждает Коноченко. — Алопеция добралась до меня, когда я уже состоялась: муж, дети, любимая работа. Девочкам, только начинающим путь, гораздо сложнее».

Бывает, даже если молодые люди, с которыми встречаются безволосые девушки, готовы к серьезным отношениям, на попятную идут их родители. Они боятся, что женщина с алопецией не сможет подарить им здоровых внуков. Или же опасаются, что нестандартную внешность супруги сына не примет общество, а значит, и он окажется изгоем.

Кроме того, женщины с голой головой часто сталкиваются с трудностями при устройстве на работу. Работодатели говорят, что их имидж не вписывается в дресс-код компании, они привлекают к себе излишнее внимание, а некоторые попросту не хотят видеть у себя в штате таких сотрудниц.

Девушки жалуются, что отсутствие волос на голове мешает им стать чиновниками, банковскими служащими — на госслужбу и в финансовые организации их берут только при условии, что они снова будут носить парик.

«Я вот все думаю, как же мне приладить фату, — продвигаясь в очереди на паспортный контроль, размышляет Марина Золотова. — Я же впервые официально замуж выхожу, хочется быть настоящей невестой». С выбором платья проблем не возникло, а вот с головным убором… «Видимо, придется фату гвоздиком прибить, — смеется будущая новобрачная. — Мне уже чего только не посоветовали: зацепить резинками за уши, завязать ее под подбородком, укрепить сверху подвязкой для чулок. В общем, массу прекрасных образов мы перебрали».

Отправляясь за океан за своим счастьем, Марина не скрывает, что сильно волнуется. Но она убеждена, что ее ждет новая, счастливая жизнь.

«Мы познакомились с Фернандо, когда я уже была без парика, — раскрывает она подробности личной истории. — Не скрою, первоначальный интерес я вызвала именно нетипичной внешностью. Чувство между нами возникло чуть позднее. Какое-то время мы общались исключительно по переписке, потом встретились. Вскоре поняли, что не можем друг без друга».

Предложение руки и сердца жених сделал по всем правилам: встав на колено и преподнеся кольцо. Марина приняла его с радостью и надеждой. «Торжество назначено на 11 августа, — уточняет собеседница. — Приедут мои родные и близкие. Надеюсь, все пройдет хорошо».

Покидая приграничную зону, Марина поделилась самым большим открытием, которое сделала в жизни: все хорошее происходит с тобой лишь тогда, когда полностью принимаешь себя таким, какой ты есть.

«Только полюбив себя всю, без остатка, я встретила настоящую и самую большую свою любовь».

По данным ВОЗ, свыше 140 миллионов человек в мире страдают алопецией. Согласно статистике, приводимой Евразийской трихологической ассоциацией, в России с проблемой выпадения волос сталкивается каждая третья женщина. Комментирует ситуацию врач — косметолог, дерматолог и трихолог Ольга Антонова.

«Гнездная алопеция — это аутоимунное заболевание, при котором происходит поражение волосяного фолликула в активной стадии роста, в дальнейшем приводящее к потере волос. В 20 процентах случаев заболевание начинается в детском возрасте, в 60 процентах — проявляется до 20 лет. В возрасте старше 40 лет заболевают реже — менее чем в 20 процентах случаев.

Предсказать возникновение и прогнозировать развитие болезни довольно сложно: со стопроцентной вероятностью этого не сделает ни один врач. Однако важный фактор, указывающий на возможность полной потери волосяного покрова, — степень облысения: чем больше, тем хуже. Один небольшой очаг в половине случаев самостоятельно зарастает даже без всякого лечения. При тотальной, субтотальной или диффузной алопеции у заболевшего менее десяти процентов шансов на полное выздоровление.

Также плохие признаки — продолжительность заболевания, поражение ногтей, атопическая аллергия. Кроме того, к факторам риска относятся положительный семейный анамнез, наличие других аутоимунных заболеваний и ранний возраст начала алопеции.

Около половины пациентов выздоравливают в течение года без всякой терапии. Однако у 85 процентов возникают повторные очаги. При этом самое тяжелое течение болезни отмечается у детей с обширными очагами, у которых к тому же имеются поражение ногтей и сопутствующие аутоимунные заболевания.

Если гнездная алопеция появилась до начала пубертатного периода, вероятность возникновения тотальной формы — более 50 процентов.