В квартиру на Притомском проспекте Эдуард Ковалевский с женой Мариной заходят впервые за несколько месяцев. После похорон сына и дочери жить здесь они не могли — переехали. Но от горя не убежишь. В детской до сих пор стоит новый велосипед — на нем так и не успел покататься девятилетний Егор. Рядом разложены куклы его младшей сестры Светы. «Прежде чем уйти смотреть мультик, дочка построила игрушечный дом и попросила его не разбирать. Сказала: «Мама, мы с Ульяной придем вечером и доиграем». Домой не вернулась ни она, ни ее подруга», — Марина уже не плачет. Лишь пальцы иногда подрагивают, когда перелистывает фотографии детей на смартфоне.

В кино Егор и Света пошли с друзьями семьи — шестилетней Ульяной Алимовой и ее мамой Яной. Они жили через дом. Всего же в этот двор принесли восемь гробов: семь детских и один взрослый. Над Ковалевскими жила семья Ананьевых — лишились трех дочерей. «Мы с ними даже хоронили детей рядом на кладбище, — говорит Марина. — Пять маленьких гробов, пять могилок».

У здания он был через десять минут — из окон уже валил сизый дым. Взрослые выбегали с раздетыми детьми на руках, выли сирены скорых. В суматохе Эдуарду удалось пройти на четвертый этаж, но путь преградили пожарные. «Они сказали, что, если зайду туда, живым не вернусь. И добавили: «Не переживайте, мы работаем». Теперь эти слова отец Егора и Светы воспринимает как приговор.

Он попытался еще раз проникнуть в здание, побежал ко второму выходу, но там тоже было оцепление. «Помню, как перед полицейскими на коленях стояла женщина, протягивала им мобильный и плакала: «Помогите нашим детям, они звонят оттуда, они заперты». Но всех оттеснили за ограждение».

Потянулись часы ожидания. Эдуард и Марина по несколько раз объезжали одни и те же больницы, морги. Двое суток ночевали в штабе. «Никто не говорил нам, что с детьми. На тот момент мы уже понимали, что шансов спастись у них нет. Но все равно хватались за соломинку, убеждали себя, что Егор и Света укрылись в подвале, куда пожарные пока не добрались».

Доведенных до отчаяния родителей добивали фейковыми сообщениями. Подруге, которая заглянула в штаб поддержать Ковалевских, пришло СМС о готовящемся теракте. 

Потом — опознание. Родителям показывали фото обгоревших обрывков детской одежды, кроссовок и спрашивали: «Не в них ли был ваш ребенок?» На одном из снимков Эдуард увидел фрагмент майки, которая 25 марта была на Егоре. «От Светы остались только кусочек джинсов и кофточка. Потом нам сказали, что наши дети лежали рядом: Егор накрыл собой девочек. Он всегда таким был: защищал слабых», — на этой фразе Эдуард уходит из комнаты.

Дмитрий Алимов тоже до сих пор не может вынести из детской вещи и игрушки своей дочери Ульяны. В один момент он лишился всей семьи.

Когда Дмитрию из кинозала позвонила жена Яна, он был в Ленинске-Кузнецком, это почти 90 километров от Кемерово. «Яна очень сильный человек, для нее впасть в панику — последнее дело. Но в тот момент она кричала в телефонную трубку: «Нас вообще кто-нибудь спасать собирается? Двери кинозала закрыты, мы не можем выйти». Потом сделала вдох и уже спокойным голосом произнесла: «Возможно, мы больше не увидимся…» Это была ее последняя фраза. Видимо, со вдохом в легкие попал угарный газ, она потеряла сознание. Телефон выпал из рук. Последнее, что я слышал в трубке, — это крики ребятишек».

За оцепление Дмитрия не пустили — здание уже полыхало вовсю. Он безуспешно ходил вокруг, пытаясь прорваться внутрь. «Со стороны запасного входа, где велись спасательные работы, я увидел спасателя, спросил, что там происходит. Он ответил, что они вскрыли кинозал, но признаков жизни там никто не подает. «А чего же вы их не выносите?» — удивился я. — «Температура пошла, я там что, отделение положу?» — ответил пожарный. 

И Дмитрий, и Эдуард, и Марина считают, что в первые минуты сотрудники МЧС сработали непрофессионально. Их мнение разделяют многие потерпевшие.

«У командира пожарного звена Сергея Генина (сейчас он один из обвиняемых. — Прим. ред.) на руках был план эвакуации. Он должен был идти по короткому пути, но побежал в обход, тем самым потерял время. Он не обратил внимания на Александра Ананьева, хотя тот его чуть ли не за руку тащил в кинозал, — перечисляет Эдуард. — Во время ареста пожарные уверяли: в здании была такая сильная задымленность, что они не видели, куда идут. Но ведь у них должны быть фонари, дымоотсосы. Александр Мамонтов (начальник ГУ МЧС по Кемеровской области, тоже арестован. — Прим. ред.) на суде говорил: был такой огонь, что бойцы не могли работать. При этом на мой вопрос, есть ли у них жароустойчивые костюмы, выдерживающие температуру до тысячи градусов, он ответил утвердительно. Так почему они их не взяли на вызов? Они ведь знали, что там дети!»

Пожарные, утверждают потерпевшие, приехали к «Зимней вишне» неподготовленными. У них даже не было батутов. Люди из соседних домов растягивали одеяла, на которые прыгали пострадавшие. «Спасатели долго не могли найти воду, чтобы начать тушить здание. Хотели подключиться к гидрантам, но вода в трубах замерзла, — вспоминает Ковалевский. — Разве с такой подготовкой можно приезжать на серьезный пожар?»

Эдуард и Марина стараются ходить на каждое заседание суда, даже несмотря на то, что пока, кроме дежурных продлений ареста, там ничего не происходит. «И знаете, что ранит сильнее всего? То, что ни один из обвиняемых не признал вину. На одном из заседаний пожарный Сергей Генин кинул нам: «Вы хотите крови!» Нет, мы хотим справедливости, — наверное, первый раз за всю беседу Марина повышает голос. — Ведь у нас отняли самое дорогое — детей. Теперь мы не знаем, зачем жить. Каждый день ставим себе маленькие цели, просто чтобы дождаться приговора».

Супруги говорят, что трагедия разрушила многие семьи, но их, наоборот, сплотила. Первого февраля Эдуард и Марина обвенчались. «Мы пытаемся жить дальше, хотя и получается плохо. Просим у Бога, чтобы он дал нам детей. Мы верим — у нас будет еще один шанс…» — признается Эдуард.

С участка Анны Смирновой видно часовню, которую возвели в поселке Трещевский в память о погибших девочках. В кинозале «Зимней вишни» заживо сгорели шестеро пятиклассниц из этого поселка. На памятной доске в школе — шесть детских портретов. Есть среди них и портрет дочери Анны Насти.

Поездку в «Зимнюю вишню» планировали как награду девочкам за успешное окончание третьей четверти. Настя Смирнова ехать не очень хотела, но мама ее уговорила. «Все твои подружки едут — и тебе нужно с ними, развеешься», — мама погибшей школьницы ненадолго замолкает. Страшно представить, о чем она в этот момент думает.

Вместе с дочерью Анна поехать не смогла — была на работе. О пожаре узнала от свекрови. Два последующих дня они с мужем объезжали одни и те же больницы. Понимали, что там дочери быть не может, но надеялись на чудо.

Сразу после похорон Смирновы из Трещевского уехали — слишком сложно каждый день видеть школу, в которую ходила их Настя. «Здесь все напоминает о ней: выглядываешь в окно — и вспоминаешь, как она вместе с остальными девочками после уроков шла гулять».

Помимо Насти, у Анны с мужем еще три дочери. Сложнее всего смерть сестры перенесла средняя, Алена. «Она постоянно спрашивала, где Настя, не могла понять, почему она не может вернуться к нам с неба. Потом начала бояться ездить в город. Как только слышала слово «город» — истерика. Мы долго наблюдались у врачей, пили успокоительные». 

Анна признается: она и сама не может долго находиться в местах массового скопления людей.

Не ездят больше никуда и учащиеся местной школы, хотя директор говорит, что приглашают их часто. «Не так давно звали в «Кванториум» в Кемерово, там ребят обучают робототехнике, они сами могут создавать модели. Детям это было бы очень интересно, но теперь никто из педагогов не возьмется их везти».

Дело в том, что в первые дни после пожара в смерти девочек стали обвинять учительницу Оксану Евсееву, которая сопровождала пятиклассниц в поездке: «Оставила школьниц одних в кинозале», «Не побежала спасать»...

«Хотя с девочками, почти со всеми, ехали родители, поездка не была организована школой. Утверждать, что Оксана Николаевна не пыталась спасти детей, несправедливо. Она пробовала прорваться в кинозал, но ее не пустили пожарные», — вступается за коллегу директор школы.

В поселке говорят: после трагедии учительница сильно изменилась, на улицу почти не выходит. А раньше была душой компании, все время приглашала детей на экскурсии. «Если у ребенка в поездке не было денег на еду или сувениры, она могла на свои его покормить. Главное, чтобы положительные впечатления остались», — рассказывает продавец в одном из местных магазинов.

Изначально следствие рассматривало две причины возгорания: короткое замыкание и поджог. Позднее первое предположение подтвердила экспертиза. Трагедия случилась из-за того, что талая вода с крыши залила светильник, расположенный над детским сухим бассейном, в результате чего произошло короткое замыкание. Фрагмент расплавленного пластика от лампы упал в «вольер» и воспламенил поролоновые кубики. Однако, как объяснил РИА Новости координатор общественного центра помощи пострадавшим в ТЦ «Зимняя вишня», адвокат Дмитрий Малинин, если бы в здании была исправна система пожаротушения, очаг возгорания удалось бы локализовать.

«Системы автоматической противопожарной защиты (пожарная сигнализация, установка водяного пожаротушения и другие) находились в нерабочем состоянии. Посетители о пожаре вовремя не узнали, так как охранник Сергей Антюшин (один из обвиняемых. — Прим. ред.) не включил в ручном режиме систему оповещения о пожаре».

Всего на сегодняшний день по этому делу проходят 16 человек. Их можно условно разделить на три группы: администраторы, пожарные и чиновники. Первые в списке — гендиректор ОАО «Кемеровский кондитерский комбинат» («ККК») Юлия Богданова (этой организации принадлежит здание торгового центра) и управляющая Надежда Судденок. Руководство комбината, как застройщик и эксплуатант, было обязано следить за тем, чтобы в здании была установлена система тушения огня. «Директор «ККК» Богданова утверждает, что наняла подрядную организацию, которая должна была следить за противопожарной безопасностью. По сути, так это и было, сейчас руководителю и сотруднику этой фирмы также предъявлено обвинение. Но договор подряда не освобождает ее от ответственности», — уточняет адвокат Малинин.

Что касается управляющей «Зимней вишней» Надежды Судденок, ее полномочия распространялись в том числе и на четвертый этаж, где находился развлекательный центр. «Например, именно она отвечала за то, чтобы билетеры были проинструктированы на случай ЧП. Они же о своих обязанностях даже не догадывались. После возгорания зашли в кинозалы, крикнули «Пожар!», а потом испарились, хотя были обязаны выводить людей, — аргументирует Малинин. — Также именно Судденок должна была следить за тем, чтобы эвакуационные выходы из кинозалов не были закрыты на механические замки: следствие установило, что их запирали от безбилетников. Можно использовать только электронные, которые должны автоматически открываться в случае пожара».

Группу чиновников представляет бывшая начальница Госстройнадзора Кузбасса Танзиля Комкова и ее подчиненная Светлана Шенгерей. «В 2013 году к основному зданию «ККК» пристроили еще один корпус. Там и произошел пожар. У следствия есть основания полагать, что Комкова за взятку поручила своей подчиненной Шенгерей провести проверку нового корпуса таким образом, чтобы существенных нарушений выявлено не было и его можно было ввести в эксплуатацию», — объясняет адвокат.

От сотрудников МЧС в списке фигурантов — командир пожарного звена Сергей Генин, руководитель тушения пожара Андрей Бурсин, начальник ГУ МЧС по Кемеровской области Александр Мамонтов и начальник отдела надзорной деятельности и профилактической работы по городу Кемерово Григорий Терентьев.

«Ошибка Генина в том, что он, имея план здания, повел свое звено к кинозалу не по кратчайшему пути, а в обход, по эвакуационным путям, которые были заставлены мусором (это, к слову, тоже зона ответственности Богдановой и Судденок). Потом он вернулся к кинозалу, обнаружил у дверей еле живого Михаила Трусова, вынес его, а сам в зал так и не зашел. Якобы из-за задымленности дверей он не видел вход. Но ведь о существовании кинозала, где были заперты дети, ему было известно. К тому же «Зимняя вишня» была объектом, за который отвечала пожарная часть Генина, он проходил на нем подготовку и не мог не знать, где расположены кинозалы», — продолжает Малинин.

Руководителя тушения пожара Андрея Бурсина обвиняют в плохой организации работы на месте. «Фактически он растерялся и не руководил бойцами, спасатели хаотично бегали по зданию, не понимая, кому куда идти», — подытожил адвокат.

А Мамонтов и Терентьев, по версии следствия, до марта 2018 года должны были провести в здании проверку, обнаружить нарушения и запретить эксплуатацию объекта. Однако не сделали этого.

Из всех обвиняемых самые жаркие споры разгорелись вокруг пожарного Сергея Генина. В его защиту выступило руководство МЧС, в ведомстве считают, что он действовал по уставу. В интернете даже появилась петиция: «Спас человека от пожара, а теперь на нары?». Под ней уже 75 тысяч подписей.

«Потерпевшие хотели, чтобы Сергей бросил спасенного им Михаила Трусова и пошел искать кинозал. Но разве он мог оставить в огне живого человека?» — это говорит уже супруга Сергея Генина Галина. С первый дней после ареста мужа она убеждает всех журналистов: Генина сделали крайним.

По мнению Галины, претензии, которые предъявляют потерпевшие, абсурдны.

«Все говорят, что он послушался охранника, а не пошел за Ананьевым (в кинозале находились три его дочери, ему удалось добраться до четвертого этажа, он встретил Генина и попытался показать короткий путь. — Прим. ред.). Но вы сами посудите: в одну сторону вас тащит человек, который, может, в этом центре в первый раз, а в другую — охранник, который в здании работает не один год и знает каждый закоулок. И за кем вы последуете?»

Кроме того, Галина утверждает, что ее муж просто не слышал, что кричал ему Ананьев: «У них ведь шлем с толстой подкладкой, под ним подшлемник. А на пожаре всегда шумно».

— «Зимняя вишня» была объектом, закрепленным за вашим мужем? Он проходил там обучение?

— Нет, внутри они не были давно, все учения проходили в кабинетных условиях. На бумажке рисовали, кто куда идет. Им элементарно не выделяли бензин для выезда на место. Потерпевшие говорят, что пожарные должны были использовать дымоотсосы, тепловизоры. Если бы у них имелось такое оборудование, они бы его применили. Но ничего ведь этого не было. В звене Генина должны были числиться семнадцать человек, однако после сокращений остались четверо. Автомобиль, на котором они приехали, был 1989 года выпуска.

Галина стоит на своем: ее муж — единственный из пожарных спас человека с четвертого этажа.