«Двое суток держала пациентку за руку»
Правила жизни главного акушера-гинеколога страны
Анастасия Гнединская
Рабочий день главного акушера-гинеколога России Лейлы Адамян начинается в семь утра. В лифте она снимает с рук часы и кольца, на ходу надевает хирургическую пижаму. Через десять минут — операция. Столь титулованных женщин в российской медицине мало. Лейла Адамян — академик, заслуженный деятель науки, кавалер орденов «За заслуги перед Отечеством» IV, III и II степени. Но каждый день, как и сорок лет назад, она выполняет по несколько сложнейших операций.
Двадцатого января у Лейлы Владимировны юбилей. Корреспондент РИА Новости провел один день с этой удивительной женщиной.
«Ответственность за две жизни»
Интервью Лейла Адамян назначает на девять утра. К этому времени она уже четыре часа на ногах. Чтобы все успевать, встает в пять. «Сплю по четыре-пять часов, не более. Не могу позволить себе тратить драгоценное время впустую. Зато у меня нет проблем со сном, как только голова касается подушки, отключаюсь», — пока мы идем по коридорам Национального медицинского исследовательского центра акушерства, гинекологии и перинатологии имени академика В. И. Кулакова, Лейла Владимировна говорит на отвлеченные темы. Впереди несколько напряженных часов — ее экстренно вызвали к женщине с тяжелой формой миомы матки.
Туфли на каблуках хирург меняет на сабо на высокой танкетке только у входа в операционную. Считает, что даже на самой сложной работе женщина должна оставаться элегантной. Выйдет лишь спустя полтора часа. Накинет белый халат и упорхнет обратно в приемную, где ее уже ждут пациенты…
В отличие от большинства известных врачей, Лейла Адамян родилась в семье, не имеющей отношения к медицине. Отец — мастер-инженер на заводе, мать — учитель начальных классов.
Воспитывая двух девочек, они не могли предположить, что обе потом наденут белые халаты. Профессию за сестер выбрали соседи. Точнее, даже не соседи — двор. В Тбилиси семья проживала в доме, объединенном типичным двором-колодцем. Всего там ютилось 17 «ячеек общества», и в каждой огромное количество бабушек, дедушек, тетушек. Неудивительно, что скорая к ним наведывалась с пугающей регулярностью.
«Я всегда выбегала встречать врачей. Пока они слушали пациента, делали ему уколы, стояла рядом и наблюдала, — вспоминает во время интервью РИА Новости Лейла Владимировна. — Для меня люди в белых халатах были настоящими ангелами, которые приезжали к больному человеку, а уезжали от здорового. Со временем доктора настолько ко мне привыкли, что просили записать что-то в карте, посчитать пульс, помочь в перевязке раны. И я это делала с превеликим удовольствием».
К одиннадцати годам Лейла четко знала, при каких симптомах полагается укол магнезии, а при каких — горчичники.
Так сложилось, что с третьего класса ее и сестру воспитывала только мама. «Мы с ней четко договорились: она работает, я учусь. И я очень старалась. Достаточно сказать, что в школе была единственной медалисткой на четыре выпускных класса», — замечает акушер-гинеколог.
Вторым увлечением Лейлы Адамян был спорт: несмотря на невысокий рост, она была капитаном юношеской женской сборной по волейболу.
«Еще тогда я привыкла к командной работе, к тому, что успех игры во многом зависит от моих решений и от сплоченности в команде. Я брала на себя ответственность и получала от этого драйв. При выборе профессии это был один из решающих факторов. Мне нужна была работа, где бы я не была на вторых ролях, где бы от меня зависела судьба человека. Акушерство и есть такая судьбоносная специальность. Причем здесь риск помножен надвое, ведь ты берешь ответственность сразу за две жизни — женщины и еще не родившегося малыша. Или, что тоже очень значимо, даешь возможность испытать чувство материнства тем, кто был лишен этого из-за различных заболеваний».
В медицинский институт Лейлу Адамян приняли по результатам единственного экзамена — как медалистку. И продлился он недолго.
«Помню, я даже из кабинета не хотела уходить, все ждала, что мне зададут еще вопросы. Озвученные показались слишком легкими», — вспоминает собеседница агентства.
Гинекологом она изначально быть не хотела — видела себя хирургом. Но муж был категорически против. «На тот момент он уже работал хирургом в Институте имени Вишневского. А два оперирующих врача в семье — это слишком, — объясняет Лейла Владимировна. — Я подчинилась, ушла в гинекологию. А потом, так уж сложилось, все равно выбрала хирургию».
«Двое суток не отходила от пациентки»
В Центр акушерства, гинекологии и перинатологии имени академика В. И. Кулакова Лейла Адамян пришла 47 лет назад — в 1971 году. Сперва была субординатором, потом ординатором. По утрам вместе с медицинскими сестрами лично брала кровь у всех пациенток. Раз в неделю ставила себе дежурство по родовому залу. «Я бралась за все. Считаю, что настоящий врач, а тем более акушер-гинеколог, должен уметь и роды принять, и остановить кровотечение».
После ночных дежурств спешила домой к двум дочкам, которых родила во время учебы в 1-м Московском медицинском институте имени И. М. Сеченова. Одну — на зимних каникулах, вторую — на летних.
«Кстати, у нас феноменальная семья: мой отец, я и моя дочь родились 20 января в одно и то же время», — приводит любопытный факт собеседница.
Одно из ночных дежурств Лейла Адамян не забудет никогда. Ее экстренно вызвали в операционную: у роженицы по имени Марина открылось кровотечение. Как оказалось, женщина скрыла от врачей, что у нее тяжелое заболевание, при котором не сворачивается кровь. «Когда меня позвали в операционную, она уже потеряла два литра. За последующие два дня — еще 23. Только вдумайтесь в это: 25 литров крови. У взрослого человека их всего пять. Мы переливали ей кровь, она ее теряла…» — объясняет врач.
Донорами для Марины стали курсанты из расположенной напротив больницы школы милиции — они выстроились в очередь, чтобы сдать кровь для умирающей молодой матери.
Двое суток Лейла Владимировна не отходила от пациентки: держала ее за руку. Даже обед ей приносили в палату интенсивной терапии. «Нужно было что-то делать, ведь дальше так продолжаться не могло. И я позвонила мужу. Он тогда руководил отделом перевязочных, шовных и полимерных материалов Института хирургии имени А. В. Вишневского, где как раз начали проводить первые эмболизации (то есть «закупорки» артерий малоинвазивным методом. — Прим. ред.). Правда, до этого случая технология применялась в основном при кровоизлияниях в мозг либо при операциях на головном мозге.
Помню, как умоляла в трубку: «У меня на руках женщина умирает, сделай что-нибудь, ведь еще одну операцию она не переживет!» Он спросил, транспортабельна ли пациентка. И мы взяли ответственность за перевозку на себя».
Это была первая в Советском Союзе эмболизация в акушерстве и гинекологии. Кровь остановили — Марина выжила. «Когда мы давали материал об этой операции в газету «Известия», журналисты даже объем кровопотери решили исправить: вместо 25,5 литра написали 2,55. Никто не мог поверить, что человек может потерять столько крови и остаться в живых», — замечает Адамян.
Прошло 34 года. Марина периодически звонит Лейле Владимировне. А недавно привела сына и сказала, что пришла за внуками.
«Буду за нее молиться»
Сорок шесть лет подряд профессор Адамян принимает по четвергам. Но и в другие дни перед ее кабинетом выстраивается очередь. В коридоре отделения оперативной гинекологии, которое она возглавляет, к Лейле Владимировне бросается посетительница в цветастом платье-халате и платке. «Каждый день буду за вас молиться, что не отказали», — на ломаном русском благодарит она врача.
Просит не фотографировать ее и не упоминать имени. В таджикском городе Худжанд, откуда они приехали, никто не знает, что у ее дочери довольно редкая гинекологическая проблема — девушка родилась с неразвитыми маткой и влагалищем. Такая патология называется аплазия.
«Если в нашем городе кто-то услышит об этом, замуж не возьмут. А она ведь у меня пятый ребенок, красавица», — мать чуть не плачет.
Объясняет, что за эти годы обошли десятки врачей в Таджикистане, но помочь никто не смог. «Все говорят, что это врожденный порок, лечить нельзя, нужно жить так. А как так? Ей ведь замуж надо…»
Один из врачей посоветовал ехать в Москву, к Лейле Адамян. «Я интернет читала, нашла все про нее. Она доктор от Бога. Она мне сказала: «Не плачьте, я сама сделаю операцию, все будет хорошо. Сейчас мою девочку уже готовят, через два часа Лейла Владимировна ее возьмет».
В кабинете акушер–гинеколог уточняет, что такой порок развития женского организма вовсе не уникален. Диагностируется у трех процентов девочек. И именно Лейла Владимировна разработала авторскую методику устранения этого дефекта. Более того, в Национальном медицинском исследовательском центре акушерства, гинекологии и перинатологии имени академика В. И. Кулакова таких операций проведено больше, чем во всем мире. «Из брюшины мы создаем влагалище, делаем все, чтобы пациентка стала полноценной женщиной», — объясняет врач.
«В 60 лет научилась танцевать»
Но чаще всего больные приходят к ней с другой проблемой — миомами. Самая большая опухоль, которую удаляла профессор Адамян, была размером с доношенную беременность.
«Женщина боялась оперироваться. Когда приехала, сказала, что ходила к духовнику и он посоветовал обратиться именно ко мне», — вспоминает Лейла Владимировна.
Но и это не все. Лейла Адамян одной из первых начала внедрять в СССР лапароскопические операции, а также использовать в гинекологии лазеры, ультразвук и другие прорывные технологии.
У нее более 30 авторских свидетельств на различные медицинские изобретения. Например, процедура ЭКО в России распространилась в том числе благодаря Лейле Владимировне. Первые 324 яйцеклетки она лапароскопическим путем извлекла и отправила на анализ. «Для этой процедуры я изобрела специальный аппарат — устройство для забора жидкости из замкнутых пространств».
Про себя она так и говорит: «Я машина, которая работает всегда».
А вечером после трудового дня старается выделить время для танцев. Да, в 60 лет Лейла Адамян выучила первые движения румбы и бачаты. А потом даже открыла свой Дом танца «Дуэт со звездами», куда могут приходить на занятия не только молодые люди, но и их мамы, папы, бабушки.
«В танцы я пришла не от радости — с горя. Когда мне было 60, умер муж, у меня началась тяжелая депрессия. Чтобы хоть как-то вытянуть меня из этого состояния, знакомый подарил платиновую карту в танцевальный клуб. И уже после первого занятия я поняла, что это соломинка, за которую нужно ухватиться. Ведь что такое танец? Это ритм, физическая активность, красота, общение. Это все то, что помогает нам продолжать работать. А работа для меня — это жизнь».
