Война за права человека: Китай переходит в наступление

Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"

Вообще-то, в самом Китае никто и не скрывает, что это раньше страна лишь оборонялась от постоянных и однообразных обвинений насчет нарушений прав человека. А теперь — наступает. Китайская дипломатия и СМИ, особенно англоязычные — рассчитанные на внешний мир, устали лишь отвечать фактами на фейковые новости по мере возникновения последних. Они теперь ставят вопрос так: смотрите, вот наш опыт с правами человека по ходу решения проблем типа исламского экстремизма. Хотите — учитесь. Вам это, вообще-то, нужно, потому что ваш опыт — пока не очень.

И вот на прошлой неделе Пекин представил в Совет ООН по правам человека в Женеве доклад, прежде всего насчет ситуации в наполовину мусульманском Синьцзян-Уйгурском автономном регионе Китая. В этот вторник доклад обсуждался на Совете. Документ весьма наступательный.

Комментарий автора китайского журнала "Глобал таймс": главное — что Синьцзян избежал судьбы "китайской Сирии" или "китайской Ливии".

right

…Опыт Китая с его террористами и джихадистами — может быть, хороший, а может быть, и не очень. Но для начала надо хотя бы владеть фактами.

Факт первый: отсчет нынешнего женевско-синьцзянского сюжета идет с июля 2009 года, со спровоцированных местным уйгурским исламистским подпольем китайских погромов в столице СУАР Урумчи. Китайцы, понятно, тогда на провокацию ответили, итог был — возможно, 200 погибших (или больше). Но с того раза никаких подобных проблем в самом регионе или в Китае в целом не случилось. Почти десять лет — хороший срок для китайских властей, чтобы сначала поработать, потом начать разговор: что сделано, что получилось.

© AP Photo / CCTV via APTN

Волнения в Урумчи. Июль 2009

Факт второй: есть американские шпионские романы, в которых фигурируют доблестные уйгуры, помогающие ЦРУ (на китайской территории) бороться с китайским тоталитаризмом. Романные уйгуры эти, конечно, не состоят в террористических организациях, находящихся в соответствующих списках ООН. Они состоят в чем-то хорошем и прозападном, в общем, борются за свободу. Так или иначе, общее отношение Запада к Синьцзяну вот такое: китайский режим попирает в регионе страдающие нацменьшинства. И если за десять лет после погромов в Урумчи у Китая получилось там что-то хорошее, то это однозначно не вписывается в желанную картину. Угнетение и репрессии обязаны быть.

rightКстати, сеть уйгурских организаций за пределами Китая очень неслабая, она и служит источником сведений по части нарушения прав человека.

Факт третий: посмотрите на фотографии этого самого Урумчи. Не совсем Нью-Йорк, но похоже. Город (и регион) в какие-то моменты обгонял страну в целом по экономическому росту. Там создается "сухопутный порт" — перевалочная зона для торговли Китая с Россией и соседними странами Центральной Азии, с которыми есть общие границы. Так что, кстати, правильная политика в отношении уйгурского джихадизма нужна не только Китаю.

CC BY-SA 2.0 / 29cm / Urumqi's bazzar

Факт четвертый: в Синьцзяне цветет местный рэп и хип-хоп.

А теперь факт посложнее: не меньше миллиона человек в регионе сидят в "лагерях по перевоспитанию". Это стандартное обвинение, которое повторяют в адрес Китая.

Вот материал китайского издания насчет того, о чем, собственно, речь. Да, мы понимаем, что плохого автор бы не написал, однако факты есть факты. Например, такие: лагерь — это, думаете, бараки, лесоповал и колючая проволока? Но в данном случае перед нами школьное здание, попросту школа. В которой улучшают знание китайского языка, объясняют особенности законодательства и — да, рассказывают о том, что вообще такое экстремизм. Называется эта штука "профессиональный тренировочно-образовательный центр".

Здесь, конечно, суть дела в том, насколько добровольно там находятся слушатели — о чем в китайской статье как-то ни слова не говорится. Допустим, что добровольно-принудительно. Но вот реальная ситуация: соседи начали замечать, что с 30-летним водителем грузовика Наби происходит что-то не то. Запретил жене работать, потому что ему сказали, что семья не может тратить денег, заработанных женщиной. И еще ему объяснили, что он не должен называть себя китайцем — он уйгур, а что при этом гражданин Китая, так это плохо.

В результате Наби угодил в тот самый центр. А когда ему выдали свидетельство об окончании, то он немедленно получил и повышение по работе. Будет бригадиром.

rightЭто, как представляется, вполне действенный способ борьбы с религизоным радикализмом. Экстремизм, что понятно, всегда происходит в том числе и от невежества. Здесь у нас случай, когда (может быть, не до конца добровольно) человеку добавляют всяческого образования, с которым в отсталых районах Синьцзяна бывают проблемы. А теперь назовите место в России, куда отправился бы в аналогичном случае обитатель нашего… автономию или город назовите сами. Или лучше ждать, что человек действительно совершит что-то противозаконное? В общем, вопрос как минимум достоин изучения.

Итак, синьцзянская формула борьбы с экстремизмом — это развитие экономики. И подъем местной национальной культуры (далеко не только хип-хопа на уйгурском языке), в том числе путем активизации каких угодно туристических программ (67 миллионов посетителей за год), чтобы культура зарабатывала деньги. И, конечно, хорошая полицейская работа. И вот еще увод людей из средневековья с помощью каких-то — необязательно добровольных — образовательных программ.

Что ж, формула как формула. Если где-то в мире так же комплексно работают с корнями экстремизма, назовите это место, мы там тоже чему-то научимся.