Так называемые добровольческие батальоны территориальной обороны Украины в 2014 году формировались из «патриотически настроенных граждан». Не отказывали даже иностранцам. В том числе и тем, кто просто хотел пострелять по живым мишеням. РИА Новости побеседовало c двумя бывшими бойцами «добробата», отправившимися в Донбасс «на сафари».
Владислав и Максим — граждане одной из постсоветских республик. Воевать в Донбасс летом 2014-го их позвали товарищи по фанатскому движению — болельщики футбольного клуба «Динамо» (Киев). В составе «добробата» они участвовали в боевых действиях в Луганской области.
Наемниками Владислав и Максим себя не считают — им не платили денег, снаряжение и все необходимое для фронтового быта приобретали за свой счет. К идейным тоже себя не причисляют. Сложись судьба по-другому, могли бы воевать и на стороне ополчения. Но поскольку среди их друзей были киевские «ультрас», а не фаны донецкого «Шахтера», вопрос выбора не стоял.
«Просто интересно было пострелять по живым мишеням. По тем, кто, как говорили наши друзья, разваливает Украину.
Попробовать себя в боевых условиях, как в страйкболе, только по-настоящему. Почему не воевали за ДНР или ЛНР? А нас туда не звали, и друзей у нас там не было. Но ничего против «сепаров» мы не имели. Никаких идейных причин воевать за одну из сторон у нас не было», — объясняет Владислав.
Не было и боевого опыта. Владислава, правда, пытались на родине призвать в армию, пообещали, что попадет в спецназ. Но что-то не срослось, и военная служба для него кончилась, толком не начавшись. Его родителям удалось «уговорить» военных врачей, и Владислава комиссовали. «Бордюры красить, плац мести? Не-е-ет, это без меня», — рассуждает «доброволец».
А вот вольница в украинском «добробате» молодых людей очаровала. Ни шагистики, ни строгой дисциплины, ни отчетности, ни ненужных вопросов.
«Никакой бюрократии — просто приходишь, показываешь паспорт. Расписываешься только за выданное оружие. Никому твое прошлое не интересно: кто ты, откуда, умеешь стрелять или нет. Это был такой клуб по интересам — для тех, кому хотелось повоевать. Приезжали к нам со всего мира: бывший СССР, Западная, Восточная Европа. Страйкболисты целой командой прибыли «побегать по зеленке», — вспоминает Максим.
По словам Владислава, жизнь в «добробате» несильно отличалась от махновской вольницы. «Какая документация? Лето 2014-го на Украине — помните, что было? Анархия неслась по всем закоулкам. Учитывали лишь стволы — оружие, которое нам выдавали. Тут какой-то контроль был. Это же не регулярная воинская часть! Не смешите меня. Мы располагались в каком-то брошенном детском лагере. Там оборудовали и стрельбище, и штаб, и все остальное», — говорит он.
Подобная же «махновщина» процветала и в других добровольческих батальонах. Дисциплина в каких-то пределах поддерживалась, но до регулярной армии было далеко. Из кадровых военных были только инструкторы. Они учили стрелять, взаимодействовать в составе группы с соседними подразделениями.
Поскольку батальоны относились к территориальной обороне, их снабжали местные власти, а по факту — как получится.
«Черт его знает, откуда еду привозили. Какие-то волонтеры это делали. Мы такими вопросами не заморачивались. Мы пострелять приехали, а не в политику лезть», — добавляет Максим.
Те же волонтеры нередко нас вывозили на передовую, иногда и на своих машинах. Когда выезжали в зону боевых действий, жили в заброшенных административных зданиях, школах.
Особенности добровольческого батальона сказывались и на отношениях с местными. «Население? Оно было на нашем участке прорусское такое. Идейных украинцев это задевало, а нам было все равно. Мы местных вообще не воспринимали, так — деталь ландшафта», — без эмоций излагает свою точку зрения Владислав.
«В 2015-м «добробаты» начали оформлять под «мусоров» (МВД. — Прим. ред.) или вояк (ВСУ. — Прим. ред.). Кто шел «по-белому» — документы были в порядке, могли продолжать службу. Украинцы, конечно, многие остались. Нас, иностранцев, как-то обещали легализовать. Приезжали к нам в бат, говорили: спасибо за службу, получите гражданство. Но мы не получили ни… Ничего мы не получили», — зло заканчивает Владислав.
К этому времени друзьям разонравились и порядки в «добробате». Они перешли в близкий им по духу батальон «Айдар», но и там долго не задержались.
В частях начали закручивать гайки, проверять документы и наводить какую-никакую дисциплину.
Любители острых ощущений стали разъезжаться по своим странам. «Поляки уехали, австрийцы, итальянцы. А нам ехать было некуда — нас дома ждут спецслужбы. Пришлось оставаться тут нелегально», — признается Максим.
О своей недолгой «службе» в «добробате» Владислав и Максим не жалеют, но повторить этот опыт не хотели бы. «Что я вынес из войны? Все — лживые и продажные твари. Все эти герои — лохи и терпилы, попавшие в ситуацию, из которой им пришлось как-то выкручиваться», — подытоживает Максим.
Оба добровольца очень неохотно рассказывали о боевых эпизодах. Сотрудник контрразведки самопровозглашенной Донецкой народной республики Денис (имя изменено) дополнил для РИА Новости их историю некоторыми деталями.
«Как в любом украинском добровольческом подразделении, костяк батальона представлял собой уже сформированную бандитскую группу. В данном случае это была ОПГ Абельмаса (Руслана Онищенко. — Прим. ред.) из города Тореза», — объясняет собеседник.
Затем к местным бандитам присоединились добровольцы. Идейных в части действительно не было.
«На первых порах Абельмас и его люди участвовали в «охране общественного порядка» в Торезе и Шахтерске, даже выходили на митинги с флагами ДНР. А потом начался передел бизнеса по нелегальной добыче угля. И у боевиков появилась другая задача — вернуться в Торез, снова взять его под контроль и расправиться с теми, кто посмел посягнуть на их бизнес», — продолжает контрразведчик.
Но «ставшим на пусть исправления» боевикам нужно было как-то «искупить вину». Им предложили расстрелять территориальную избирательную комиссию в Торезе. Согласились без колебаний.
«Задание они получили, но исполнили топорно, по-бандитски. Вломились в здание комиссии в балаклавах, устроили хаотичную стрельбу. Один человек был убит на месте, второй тяжело ранен, умер уже в больнице. Все в стиле типичной бандитской разборки из 90-х. Операцию сняли на видео, для отчета. Потом эта запись оказались в Сети», — говорит Денис.
По сути, батальон был обычной «бригадой», которую использовали для передела собственности. Вероятно, именно поэтому Владислав и Максим столь сдержанны в описании боевых подвигов. Ведь бойцы «добробата» больше воевали не с ополчением, а с конкурентами. Командиры творчески дополняли требования уставов уголовными понятиями и очень специфической идеологией.
«У Абельмаса была дикая каша в голове из неоязычества, мифов о казачестве, неонацизма и блатной романтики.
А в общем-то, никакими идеями там не пахло. Командиры — типичные донбасские регионалы (члены Партии регионов. — Прим. ред.), «люди конкретных дел». Абельмас в чисто блатной среде котировался невысоко. В идейной сфере вообще никак не котировался. Он никогда не был приверженцем бандеровщины. Ему было откровенно начхать на всю эту философию», — подчеркивает Денис.
Возможно, футбольные фанаты Владислав и Максим почувствовали себя неуютно в батальоне уголовников и сменили часть. В «Айдаре» служили гораздо более мирные и предсказуемые неонацисты.
История батальона, в котором Владислав и Максим начинали службу, закончилась почти комически.
«При обыске у одного из боевиков нашли неимоверное количество фаллоимитаторов и прочих секс-игрушек. Комната ими была просто забита», — резюмирует Денис.
