Курс на сдерживание Саддама Хусейна, амбициозного и неподконтрольного внешним силам арабского политика, в Вашингтоне оформился после ирано-иракской войны, в которой США делали ставку как раз на Багдад. Хусейн надеялся стать лидером целого региона, но это не входило в планы США. В среде республиканцев-неоконсерваторов распространилась идея о необходимости упреждающего удара, чтобы не допустить укрепления «враждебного режима» и обеспечить Штатам беспрепятственный доступ к ближневосточным нефтяным рынкам.

Это получило логическое развитие после прихода к власти в 2001 году администрации Джорджа Буша — младшего, который находился под сильным влиянием той самой группы неоконсерваторов во главе с вице-президентом Ричардом Чейни и замгоссекретаря Полом Вулфовицем.

По воспоминаниям представителей американской политической элиты, поначалу президент Джордж Буш действительно думал, что за терактами стоит Багдад.

Спецслужбы США довольно быстро выяснили: это не так. Эксперты в один голос уверяли, что иракский режим не просто не связан с «Аль-Каидой»*, но является ее «естественным врагом», однако американские официальные лица продолжали настаивать на первоначальной версии.

«Ирак разрабатывал антракс (сибирская язва. — Прим. ред.), нервный газ и ядерное оружие более десятилетия. Этот режим использовал отравляющий газ для убийства тысяч собственных граждан, оставляя груды материнских тел на их мертвых детях. Он согласился принять международные инспекции, но потом выгнал инспекторов. Этому режиму есть что скрывать от цивилизованного мира», — говорил Джордж Буш в 2002 году.

Обвинения в разработке оружия массового уничтожения (ОМУ) — главный предлог для вторжения в Ирак — на первых порах звучали убедительно не в последнюю очередь благодаря самому Саддаму Хусейну. Живы еще были воспоминания, как в годы ирано-иракской войны он применял химическое оружие против курдов, а также шиитского населения юга Ирака. Во время одной только атаки в Халабдже погибли от пяти до десяти тысяч человек, всего химическим атакам подверглись более двух сотен населенных пунктов.

По условиям прекращения огня после операции «Буря в пустыне», установленным ООН, Багдад был обязан уничтожить уже созданные запасы ОМУ и программы их производства, предоставив соответствующие доказательства инспекторам ООН. Ирак крайне неохотно принял эти требования, но отказался выполнить как минимум десять резолюций, обязывавших Багдад отказаться от программ ОМУ.

В 2002 году под давлением ООН и западных стран иракский лидер согласился на проверку. Комиссия ООН во главе с Хансом Бликсом и МАГАТЭ под руководством Мохаммеда эль-Барадеи пришли к выводу, что Ирак избавился от всех программ производства ОМУ. В октябре 2004 года Iraq Survey Group из 1400 американских, британских и австралийских экспертов по оружию подтвердила, что не выявила действующих программ изготовления ОМУ и соответствующих контактов между Багдадом и террористами. Саддама это не спасло.

Буш и его ближайшее окружение не желали дожидаться выводов комиссий. Подготовка к военной операции против Багдада, получившей название «Иракская свобода», шла полным ходом, и любые факты и доводы, которые могли бы ей помешать, отметались. В общественном мнении вина Багдада не вызывала сомнений. Более того — вопрос о вине мало кого интересовал. Саддам Хусейн был для американцев слишком одиозным лидером, и его следовало уничтожить.

Противников нападения на Ирак, таких как советник Буша генерал Брент Скоукрофт, бывший главнокомандующий Центрального командования ВС США Энтони Зинни и некоторых других высокопоставленных военных, не услышали. Как и многочисленных экспертов, говоривших об огромных рисках, связанных с падением режима в стране со сложной этно-конфессиональной структурой. США отмели и возражения членов Совбеза ООН — Германии, Франции и России, отказавшись проводить резолюцию о применении силы к Багдаду через Совбез, к чему стремилась Великобритания.

Членов Совбеза ООН не убедили предоставленные США данные ЦРУ об иракских лабораториях по производству оружия на основе вируса сибирской язвы, послужившие поводом для вторжения, как и принесенная госсекретарем Колином Пауэллом на заседание Совбеза пробирка с неким белым порошком.

Свидетельства ключевого информатора ЦРУ, иракского перебежчика инженера-химика Рафида Ахмеда аль-Джанаби, рассказавшего о передвижных биологических лабораториях, оказались сознательной ложью, которую годы спустя он объяснял стремлением к «благу народа Ирака».

А показания министра иностранных дел Ирака Наджи Сабри и главы иракской разведки Тахира аль-Тикрити о том, что у Саддама нет действующих программ ОМУ, в ЦРУ проигнорировали.

«Решение вторгнуться в Ирак было чисто идеологическим, разговоры об ОМУ — лишь предлог, — рассказал РИА Новости эксперт по Ближнему Востоку Школы права и дипломатии им. Флетчера университета Тафтса Надим Шехади. — Сейчас среди западных либералов наблюдается ощутимая ностальгия по диктаторским режимам на Ближнем Востоке. Саддам и подобные ему планомерно создавали условия, делающие их незаменимыми для стабильности и функционирования всех государственных институтов».

Действительно, на смену диктатуре пришла война «всех против всех».

«Я очень хорошо помню то время, мы с воодушевлением ждали конца правления Саддама Хусейна и пристально следили за всеми шагами американцев. В марте велась активная подготовка к удару по иракскому правительству в Багдаде. Началась наземная операция. Американские войска, переброшенные из южной части Ирака, взяли Багдад уже через 18 дней. Я тогда работал с арабской командой журналистов, — рассказывает РИА Новости Навзад Хаким, гражданский активист, христианин, живущий в Курдистане. — Все окна были закрыты нейлоном, мы боялись химической атаки в качестве мести Саддама».

«Девятого апреля американцы почти беспрепятственно вошли в Багдад и вскоре объявили о падении режима. Вооруженные силы США взяли под контроль всю страну: суннитский треугольник — Багдад, Тикрит, Рамади, суннитскую провинцию Аль-Анбар, Иракский Курдистан и шиитский юг. Создали Временную коалиционную администрацию, управлявшую страной под контролем Вашингтона. Мы не думали, что американцы уничтожат своими бомбардировками почти всю инфраструктуру, не будет элементарных вещей — воды, еды, электричества, средств связи. Мы не ожидали, что Ирак захватят целиком и надолго», — продолжает Навзад Хаким.

Собеседник РИА Новости, как представитель иракского меньшинства (принадлежит к Халдейской церкви), почти сразу ощутил последствия вторжения: «Тут же объявились различные террористические группы, усилилось влияние мусульманских религиозных течений. Меньшинства в Багдаде, Басре, Мосуле, особенно мандейцы и езиды, подверглись ужасным гонениям, им приходилось бросать дома и имущество. На тех, кто торговал алкоголем, нападали религиозные фанатики, было убито много священников вместе с семьями. Постоянные убийства и угрозы привели к тому, что более 600 тысяч христиан эмигрировали и стали перемещенными лицами. Не будет преувеличением сказать, что это был самый ужасный период в современной истории Ирака».

«Сначала мы действительно были рады падению диктаторского режима и надеялись, что в Ираке создадут гражданское демократическое государство. Но этим надеждам не суждено было сбыться, — сетует Навзад Хаким. — Вместо этого мы получили хаос, отсутствие государственности и разгул исламских вооруженных групп — как шиитских, так и суннитских. Они хозяйничали в стране, все разграбили и превратили Ирак в террористическое государство, где массовые убийства, геноцид, этнические чистки — обычное дело. Страна вернулась в Средние века и не скоро оттуда выберется. Спустя годы можно сказать, что демократический процесс оказался вреден для нас, он не посеял ничего, кроме экстремизма и хаоса. Режим Саддама был бесчеловечным, но ни в какое сравнение не идет с тем, что сейчас».

Единственные выигравшие в результате тех событий — иракские курды: им удалось создать фактически независимое государство на севере Ирака.

«Перед войной в заливе США бросали листовки курдам на севере и шиитам на юге с призывами восстать против Саддама. Курды и шииты вышли на манифестации, но никто их не поддержал. Все кончилось саддамовскими репрессиями. В ответ ООН ввела бесполетную зону, курды получили широкую международную поддержку, все выступали за создание курдской автономии, — рассказывает РИА Новости живущий в Ираке курдский политолог и публицист Радван Бадини. — После 2003 года можно сказать, что мечта курдов сбылась: они де-факто обрели независимость, сформировали правительство, парламент, открыли консульства в десятках стран, развивают добычу нефти, принимают у себя представителей зарубежных нефтяных гигантов. Вооруженные отряды пешмерга — это фактически армия Курдистана. На этих территориях очевидно лучше, чем в остальном Ираке. Так что для нас тогдашняя американская операция стала благом. И в каком-то смысле мы отомстили Саддаму: его судил курдский судья».

По словам бывшего сотрудника ЦРУ Брюса Ридела, «иракская война сделала президентом Барака Обаму и изменила американскую внешнюю политику». «Есть национальный консенсус — это была глупая война, — отмечает он. — И ее последствия будут преследовать Америку еще долгие годы».

«Эта война подорвала веру США в себя и свои возможности, — продолжает эксперт. — Не только приход Обамы, но феномен Трампа с его популизмом я воспринимаю как результат описанной теоретиками «культуры поражения», доминирующей в США после так называемой войны с терроризмом. Обама очень спешил уйти из Ирака в 2011 году и не воспользовался шансом исправить там ситуацию, — считает Надим Шехади. — Из-за усиления «шиитского полумесяца» (Тегеран — Дамаск — ливанское движение «Хезболла») США во многом утратили контроль над регионом, а начало этому положила смена власти в Багдаде, где у Тегерана гораздо больше влияния, чем у Вашингтона. У шиитских формирований развязаны руки, они получают все больший контроль над Сирией, Ливаном и Йеменом. Нерешительность американской администрации в Сирии позволила выйти на первый план Ирану и России, поддерживающим режим Башара Асада. В Сирии у Вашингтона не было ни видения, ни четкой стратегии. Результат — не меньшая катастрофа, чем в Ираке».

Эксперт по Ближнему Востоку Школы права и дипломатии им. Флетчера университета Тафтса уверен, что «арабская весна» и последующие события во многом вдохновлялись картинами того, как в 2003 году статуя Саддама Хусейна была снесена в Багдаде. По его мнению, США не смогли противостоять действиям региональных игроков, которые «были вовсе не заинтересованы в установлении мира и спокойствия в регионе и сделали все для его дестабилизации».

Одно из наиболее ужасающих последствий войны в Ираке — появление там в ответ на американскую оккупацию «Аль-Каиды»* и ИГ*.

Суннитские боевики выступали под знаменами борьбы с США, а впоследствии — с «шиитскими притеснителями» и Тегераном, что находило и по сей день находит живой отклик у суннитского населения страны.

Вывод американских войск из Ирака, объявленный победой салафитов (направление в суннитском исламе), ускорил вербовку рекрутов для джихада. На волне «арабской весны» и событий в Сирии возникла группировка ИГ* во главе с Абу-Бакр аль-Багдади, считавшим, что сейчас самое время создать на этих территориях «халифат».

В 2014 году боевики ИГ* за несколько часов взяли Мосул. Костяк армии ИГ* составляли оказавшиеся не у дел после свержения режима Саддама Хусейна члены партии «Баас» и кадровые военные. Отсюда и дисциплина, и тактическая грамотность.

Агенты ИГ*, среди которых хватало бывших силовиков, сочетали тактику исламских проповедников с методами иракских спецслужб.

Суннитское население Ирака, более десятилетия страдавшее от репрессий со стороны шиитского правительства, встретило джихадистов как освободителей. Суннитское большинство Сирии, десятилетия находившееся под гнетом алавитского режима, отреагировало сходным образом.

В итоге вплоть до лета 2017 года на территории Сирии и Ирака существовало «Исламское государство Ирака и Леванта»* — самая мощная в военном и экономическом отношении террористическая организация. Операция антитеррористической коалиции положила конец «халифату» как квазигосударственному образованию, но его бойцы останутся в регионе еще надолго.

 _{*Террористическая организация, запрещенная в России.}